Песнь моряка - Кен Кизи

ним сновали взад-вперед дюжины секретарей. Глядя на этих юных мужчин и женщин, Левертов снова вздохнул:

– Может, сходить туда как-нибудь ближе к вечеру и поиграть в кегли?

Немного больше интереса он проявил к камере перед казино «Морской ворон». Там пара престарелых пра превращали ламинированные пеностеклянные поленья в тотемные столбы. С помощью автоматических ножей старики вырезали в пенопласте традиционные тотемные фигурки с той же легкостью, с какой можно резать индюка на День благодарения. Пенопластовая пыль летела во все стороны. Два длинноволосых хиппи на заднем плане кадра ламинировали синтетические доски. Оба они были профессиональными серферами и держали в Малибу мастерскую по производству досок на заказ. Одеты в шорты, майки и неоновые полосы солнцезащитного крема на носу и щеках, хотя погода стояла вполне облачная.

– Обгоревшие пляжные задницы и обветшавшие индейцы, – отметил Левертов со своим обычным ироническим фырканьем. – Трудятся бок о бок ради искусства. Нет бизнеса, равного шоу-бизнесу, а, мистер Кларк?

Кларк Б. с энтузиазмом кивнул:

– Не знаю такого бизнеса, шеф. Смотрите! Они даже индейцев заставили намазаться солнцезащитным кремом. О да, только в Америке.

Кларк Б. подкрутил увеличение. На щеках стариков красовались такие же полосы цветного оксида. Оба пра напоминали толстых карикатурных храбрых вояк из безвкусной музыкальной комедии. Над этим зрелищем Левертов сдавленно хихикнул. Равно как и над кадрами с камеры за консервным заводом, где в новеньких серебряных куртках с эмблемой «Охрана „Чернобурки“» выстроились Битые Псы – на случай, если выкрашенное в коричневый цвет племя мальков выйдет на тропу войны. Гаденько. Но Кларк Б. Кларк на другое и не рассчитывал: ничто уже не вернет ту головокружительную вспышку восторга, что принесла с собой атака морского льва. Он продолжил сканирование. Левертов завернулся в халат и объявил, что уходит в номер принимать душ, и тут Кларк Б. случайно переключился на одну из камер в доках, снимавших морскую панораму. Над водой мелькнуло что-то серебряное.

– Стоп! Что это? Давай обратно и ближе!

Кларк постучал по клавишам. На экране сфокусировался нос большой стилумной рыбацкой лодки. Над поручнями правого борта ряд лиц. Кларк нахмурился:

– Что за хрень? Клянусь, босс, мы радировали всем: никого не пускать без…

Не успел он договорить, как злобный козел заблеял вновь.

– Это, – смеялся Левертов, похлопывая Кларка по плечу, – хорошие парни спешат на помощь. Ну прям как в кино! Дай мне одеться, следующая сцена будет стоить того, чтобы посмотреть на нее в реальности. В три-ди, со всех сторон, близко и мерзко. Вы меня поняли, мистер Кларк?

– Так точно! – с жаром кивнул Кларк Б. Кларк. – В реальности, близко и мерзко!

Затылок у него покалывало от энтузиазма и гордости – не важно, понял он что-то или нет.

НАТУРА – КУИНАК – ОБЩИЙ ПЛАН

Вороны, вновь занявшие удобные места в потоке теплого воздуха, тоже видят весь город. Они могут наблюдать за черным ходом в «Крабб-Потте» на случай, если кто из Краббов выйдет выкинуть мусор. Они видят, как из потайного люка в кухонном полу «Бара-гриля на Рыбацком причале» незаконно выливаются отходы, и они могут подтвердить алиби Лерали Джером, если та вдруг решит позагорать на крыше салона красоты «Лерали». И все это в три-ди. А в последнее время их маленькое ристалище оживляет столько зрелищ, сколько не мечталось даже самой любопытной из ворон. Вот прямо сейчас, например, – это же Алиса Кармоди ковыляет на высоченных изумрудно-зеленых каблуках, которые все нормальные женщины перестали носить вот уже сорок лет как, – разодета в пух и прах, а душа не видит страх. О да, вынуждены согласиться вороны, удовлетворенно описывая очередной кривой круг… только в Америке.

Взмыленная Алиса носилась по устричным ракушкам во дворе своего мотеля, пытаясь застегнуть на груди тяжелую клетчатую мужскую рабочую рубаху, которую натянула поверх объемной шелковой блузы. Персиковая пена блузы выбивалась из-под рубашечного воротника и манжет. Новость пришла по коротким волнам: замечена новая лодка. Большой стилумный многофункционал заходит в гавань. Вот Алиса и нарядилась. Как бы. Любимая блуза; туфли, чтобы заявить о себе; практичная рабочая рубашка по здравом размышлении.

Двор мотеля был пуст, если не считать старого Марли и мелкой Чмошки. Все прочие обитатели ушли в доки на большие съемки. Алиса была рада возможности остаться дома и набросать несколько эскизов – всяко лучше фальшивых приключений морского льва. Но наброски не получались. Линии не вырисовывались. От этого она задумалась о прошлых периодах такого же бесплодия. Отчего встревожилась, не потеряла ли искру. Отчего каким-то образом вспомнила о Кармоди и всех остальных, и это начало ее злить. И тогда, вопреки самым твердым решениям, она смешала себе в кувшине утреннюю порцию «Маргариты». Если Кармоди в ближайшее время не вернется домой, она запросто повторит обратный путь к Атвязной Алисе – той Алисе, что пьет, когда злится, и злится, когда пьет. Когда из си-диапазона пришла пронзительная новость о прибывающей лодке, кувшин с «Маргаритой» был почти пуст.

– Кармоди, черт тебя побери, хорошо бы это был ты, раздутый ты старый мореман, сукин ты!

Новость и текила настолько ее взбаламутили, что, по правде говоря, она толком не замечала, что надевает. Роясь у себя в шкафу, она не могла решить, что лучше – хлопок и удобство или шик и зуд. Она также не могла решить, радуется новости о возвращении в родной порт лодки с гуляками, злится или что. Чуть позже, когда, наконец одевшись и выйдя во двор, она поняла, что эти чертовы эскимосские кинозвезды опять забрали ее фургон и не оставили ей ничего, кроме мотовелосипеда полудетского размера (в этой дурацкой юбке и на каблуках?), она решила окончательно: да, она зла.

Мопедик, конечно, оказался разряжен. Алиса воткнула ублюдка в розетку и, пока заряжалась батарея, шагала взад-вперед по двору, ругаясь и пиная ракушки, так что они летели в Марли и перепуганную Чмошку. Марли игнорировал эту бурю, зато щен знал твердо, что Алиса гневается на какую-то собаку, которая сделала что-то плохое, и всячески подлизывался к женщине на высоких каблуках, дабы убедиться, что эта собака – не он. Алиса топала, пинала ракушки и ругалась все те десять минут, пока заряжалась машина, и за это время досталось всем, даже чмошным щенкам. Выкатываясь со двора к тропинке через пустой участок, она все еще что-то бормотала.

Тяжело нажимая на педали, Алиса выехала через кипрей на дорогу в город, затем на моторе по тротуару, чтобы отдышаться перед подъемом на мост. Дорога была пустынной, и Алиса искренне надеялась, что так будет и дальше, ибо знала, как выглядит: зеленые каблуки застревают в педалях, а колени достают почти до подбородка всякий раз, когда приходится разгонять этого чертова недомерка. Но вокруг не было ни души,