Песнь моряка - Кен Кизи

вздохнул он. – Это шо, не magnifique? Это ж магия Голливуда…

– Дайте посмотреть, дайте посмотреть! – Кальмар изо всех сил старался дотянуться до фальшборта. Арчи с Нельсом поставили носилки одним концом на поручни. Стилумный кейс свесился на палубу.

– За время вашего отсутствия много чего сменилось, как шчитаете, президент Беллизариус? – спросил Грир.

Билли протянул руку за биноклем Айка. Но направил его не на схватку морских львов в садке и не на берег залива с фальшивыми фасадами. Он оглядывал палубу большой яхты, мимо которой они шли.

– Вон у того придурка вторая часть моего груза!

Айку не нужен был бинокль. Он с легкостью узнал юнгу по светло-вишневой самурайской прическе и переливающейся белой куртке. Пацан стоял у трапа на верхний мостик рядом со все тем же переносным баром, и стилумный поднос все так же твердо держался на уровне его груди.

Айк взял бинокль и провел линзами вдоль палубы, уверенный, что найдет там Левертова или на худой конец его верного лейтенанта Кларка Б. Кларка. Но, кроме гигантского азиата на вершине трапа, там не было взрослых мужчин. Стайка малоодетых пацанов и цац сгрудилась у поручней, наблюдая за фиаско морского льва. Айк вроде бы узнал в этом гареме пышную задницу Луизы Луп, но никаких признаков Левертова и его стюарда. Как высшие по званию, они, видимо, наблюдали за разгромом из более удобного места. Только большой желтый индюк и юнга с переливающимися волосами. А также стайка ощипанных перепелок.

И конечно, трио саркастичных ворон, каркающих с высоты:

– О, злой колючий куст… обратно не заманишь.

11. Щелчок хлыста – и зверь отпрянул…

НАТУРА – КУИНАКСКАЯ БУХТА – СЦЕНА

С МОРСКИМ ЛЬВОМ

ВЕРХНИЙ РАКУРС

Наш троевороний ХОР кружит над съемками, комментируя своим карканьем все, что происходит далеко внизу. Это «Три Балбеса»[58], это Хекилл, Джекил и Хайд, это персонажи драмы Беккета – поэтичной, загадочной, обреченной и абсурдной: они внутри вещей и в то же время полностью вне их… притом что им первым суждено увидеть, как начнут складываться воедино части пьесы…

СРЕДНИЙ ПЛАН – ВОРОНЫ, ВИД СНИЗУ

Они кружат в потоке теплого воздуха, что поднимается от большого металлического паруса с самого начала съемок. Электрический провод, спущенный с его верхней точки, не позволяет им туда усесться, иначе переливающийся логотип «Чернобурки» давно бы испещрили разводы птичьего дерьма. Но даже этот восходящий поток обеспечивает им вполне приемлемые места на балконе – достаточно близко к сцене, чтобы их сарказм был услышан, и достаточно далеко, чтобы их невозможно было достать из пневматического пистолета. Но сейчас эта не прописанная в сценарии атака дикого морского льва на своего домашнего собрата, этот прорыв сквозь сетчатый – номер девять – барьер, этот рев на прилизанного денди из Анахайма… импровизация слишком блестяща, чтобы смотреть на нее издали.

Птицы прекращают кружение и фланируют вниз, к первому ряду у самого ринга.

СМЕНА КАДРА:

ИНТЕРЬЕР – «ЧЕРНОБУРКА» —

КОНТРОЛЬНЫЙ ПУНКТ – СРЕДНЕ-КРУПНЫЙ ПЛАН

Длинная комната без окон, освещенная полусонным дрожанием видеокамерных мониторов. Под главным пятифутовым экраном расположились в два ряда восьмидюймовники, в которые, как в бойницы на жидких кристаллах, видно все происходящее вокруг яхты. Каждый монитор демонстрирует свою наружную сцену. М1 – закулисье консервного завода, одновременно утеса: толпа ЗАПАСНЫХ МАЛЬКОВ, пока еще вне кадра, стаскивает с себя черную прорезиненную одежду, облачается в кожаные набедренные повязки и получает порцию смуглого этнического спрея. М2 – береговой комплекс с пенопластовым валуном на плексигласовом песке. М3 – средне-крупный план неистовой драки в бассейне морского льва; он транслируется на главный экран с установленной на берегу камеры.

М4 – это дополнительная камера, установленная на кране в параллель с основной пленочной, она соединена с большими 70-миллиметровыми объективами и дублирует снимаемые ими кадры. Далее три камеры на жестяных плоскодонках – М5, М6 и М7. Затем вид на парковку, трибуны для зрителей и Главную улицу. Есть даже монитор, в котором виден весь город Куинак, сморщенный, но целиком в кадре. Можно предположить, что это широкоформатное изображение транслируется с одного из ооновских спутников, но нет, оно приходит с широкоугольного объектива, примотанного к верхушке большого яхтенного паруса. Объектив тоже защищен током.

Эта каюта – мечта вуайериста. Все важные сцены и локации, связанные с проектом «Шула», отмечены заплаткой на этом двойном изобразительном ряду, складываясь в непрерывный и самоткущийся электронный гобелен всего города. Стоп-кадры, увеличения и печать доступны по одному нажатию кнопки.

КРУПНЫЙ ПЛАН – ВОЗБУЖДЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК

КЛАРК Б. КЛАРК носится как ненормальный в секретарском кресле по этому гобелену, обихаживая, будто заботливый паук, паутину экранов, клавиатур и тумблеров. За его спиной на тренажере «Наутилус» висит вниз головой голый НИКОЛАС ЛЕВЕРТОВ, поднимает руками гири и дает инструкции:

– Тандемная съемка, пустая твоя голова, – экран шесть.

– Есть, капитан. Экран шесть на главный.

На большой экран запрыгивает новая картинка, очень размытая.

– Фокус, дурень! Фокус и резкость. Это же буйство. Это же вкусно. Сейчас, быстро, волшебство, лятский зам!

– Так точно, босс, – готов вкусный зам.

Кларк Б. никогда не видел такого Левертова. Все утро альбинос пребывал в своей обычной отрешенности, угрюмо разглядывал мониторы и висел вниз головой, как белесая летучая мышь. Левертов не любил появляться на съемочной площадке, когда Стюбинс разыгрывал там очередное явление Великого Режиссера. Он считал, что разврат скучен, даже если это спектакль для пиара. Зато когда здоровый дикий морской лев-бычина вдруг выскочил из загона и накинулся на дрессированного евнуха, интерес Левертова заметно возрос. Он бросил гири на мат, схватил полотенце и вытер с глаз пот – перевернутое ликование озарило его лицо. А когда зверь оторвал руку у привязанного к евнуху манекена, Левертов разразился даже некоторым подобием смеха. Похожим на блеяние злого козла. Кларк Б. Кларк служил оруженосцем Николаса Левертова уже много лет – с первых наметок для проекта «Шула/Куинак», – но никогда еще его начальник не издавал звуков, хоть отдаленно напоминавших эти.

– Теперь с крана, олух. Параллель к семидесяти миллиметрам. Быстро, быстро!

– Есть, капитан, – отозвался Кларк. – Есть кран.

Крутанувшись на стуле, он пощелкал клавиатурой. Главный экран затопило пеной меха, зубов и глаз.

– Слишком близко. Назад на одну треть.

Масса превратилась в большого морского льва. Он полностью вылез из воды и неистово извивался на дощатом настиле. Злобные попытки уничтожить дегенерата с куклой на спине затащили его животом на плот с камерой. Съежившийся в воде дегенерат плавал с другой стороны этой большой платформы, пытаясь спрятаться за лесами крана. Нырнуть он не мог из-за привязанной к хребту пенопластовой Шулы.

Плот почти полностью погрузился в воду под тяжестью дрессировщиков, укротителей и ассистентов, собравшихся на борту, дабы помешать расправе. Укротители и ассистенты сбились в неуверенный комок позади своего лидера – главного дрессировщика, узкоплечего человека в сизом ангорском свитере, с длинными вьющимися