Мы зовём тебя править - Василий Доконт

- Ваше Величество…, Ваше Величество…, - Крейн не хотел об этом говорить, но понимал, что промолчать - себе во вред, - Я сомневаюсь… Бароны не присягнут, Ваше Величество. Они не захотят стать частью Раттанара…

- Кто говорит, что Раттанар претендует на ваше королевство? В той обстановке, что сложилась в Соргоне, не до завоеваний. Нам бы с Масками справиться. Присяга будет временная, до окончания войны. Она восстановит привычную пирамиду власти и экономику вашего королевства - вашим деньгам будет возвращена прежняя ценность. У вас на руках, у тех, кто не потянулся за Разрушителем, снова будут нормальные монеты, а не пустые кружки.

- Но - как?! Если нашей Короны больше нет?

- Присяга на Знамени распространит действие моей Короны на ваш Денежный Сундук. У вас, как и в Раттанаре, сто двадцать пять баронских семей? Тогда для присяги будет достаточно шестидесяти пяти баронов. Но учтите - отказавшихся от присяги я щадить не буду. На вас, на всех, уже лежит вина за нападение на Храмы. Не за новую власть надо было бороться, а сохранить, что можно, от старой, и не допускать безобразий на улицах. Вторая вина баронов - никто из них не пришёл Храмам на помощь. За каждого, погибшего на защите Храмов, вина тоже лежит на баронах. Я не стану мстить, но не забуду об этом. Пока стерплю. Но терпение моё не безгранично, барон. Его не следует слишком долго испытывать на прочность. Так и объясните баронам. Завтра будьте во дворце к девяти часам - поедем на природу смотреть. У меня - всё, барон, можете идти.

Крейн вежливо поклонился и поспешил выйти из кабинета, ещё более озабоченный, чем пришёл. Он, единственный из скиронских баронов, знал, что Василий говорил правду о своём появлении в Скироне. Не верил, не принимал из нежелания ссориться или выгоды. Он знал.

Имение барона располагалось у Хафеларской дороги всего в часе езды от городских ворот, и барон поторопился проверить - не зацепят ли беспорядки его имущества. Слава богам, там всё было в порядке.

Возвращаясь в город, Крейн не поленился: поискал место выхода короля со спутниками на Хафеларскую дорогу. Повозиться, конечно, пришлось, но удача редко изменяла барону. Потом он долго стоял над идущими из ниоткуда следами трёх пар ног и, не найдя в овраге никаких доказательств жульнической проделки, решил не спорить ни с королём, ни с судьбой,

Он и в молодости не рвался в троноискатели - стоило ли начинать сейчас?

По пути в Баронский Совет, Крейн анализировал каждую фразу короля, пытаясь понять, чего Его Величество не договаривает, какой сюрприз король готовит и баронам, и Маскам. Чутьём опытного политика он улавливал флюиды таинственных планов Василия, но понять ничего не мог.

"Ладно, буду делать, что сказано! А там - посмотрим", - решил барон, открывая двери зала, где ждали его нетерпеливые "одноклассники", как определила их Капа.

Готам не проронил ни слова, наблюдая, как король расставляет по местам, кому какие предназначил, заносчивых скиронских баронов. Он понемногу отпивал из кубка каждый раз, когда губы кривила довольная улыбка, и лишь смешинки, метавшиеся в глубоко сидящих карих глазах, могли выдать Крейну удовольствие Готама от его, Крейна, унижения.

Своим почётным домашним арестом Готам был обязан Крейну, выдавшему королю Шиллуку мечты барона влиться со всем своим баронством в одно из прибрежных королевств: Раттанар или Хафелар - чтобы получить командную должность в одном из заградотрядов. Готам мечтал о военных подвигах, славе и высоких чинах.

Внутренние королевства посылали на побережье солдат, но офицеры в заградотрядах были только местные. Ему, скиронскому барону, доступа к командованию не было.

Он отбыл срок солдатской службы и за доблесть в боях с гоблинами, по личному указу короля Альбека Хафеларского, был произведен в сержанты. Это был предел его военной карьеры. Офицерский патент он мог получить дома, в родной армии, но счёл службу в Скиронаре скучной и служить не стал. Учёба в офицерской школе Готама тоже не прельщала: разве можно сравнить высиженный задницей патент с производством в чин на поле боя?

Предпринять ничего для осуществления своей мечты барон не успел: не мог сообразить, как взяться за это дело. Надежды, что кто-то из приморских королей поддержит его в желании сменить подданство, Готам не имел: короли в подобных вопросах были одинаково неумолимы. Под каким подданством родился - под тем и живи.

Самым же досадным для Готама было отсутствие общей границы с одним из вожделенных королевств. Ему казалось, что будь иначе, вопрос его перехода в подданство, Хафелара, например, сильно бы упростился. Барон готовился к подвигам сам и неустанно готовил своих вассалов, передавая им приобретенные на побережье навыки, и здорово в этом преуспел, когда неожиданная идея осенила будущего соргонского героя. Меняться! Меняться, решил барон. Вот где путь к воплощению мечты. Сначала сменяться поместьями с пограничным бароном, а там - наладить дружбу через границу и вторым обменом перескочить в прибрежное королевство. Как, оказывается, всё просто!

- Как вы это себе представляете? - спросил его первый же возможный обменщик, - А как же могилы предков? Будем тревожить прах ни в чём неповинных пращуров, переносить сотни могил близких и дальних родственников?

Готам задумался, но тут же нашёл выход:

- Обменяемся и предками! Чего, в самом деле, таскать их с места на место? Чему вы смеётесь, барон? Вы смеете утверждать, что мои предки хуже ваших?

- Нет-нет! Что вы! У меня и в мыслях не было обижать ни вас, ни ваших досточтимых предков. Просто в этом случае обмен сведётся к обмену родовыми именами, - нашёлся оппонент, - а к такому исходу я не готов.

К такому исходу не был готов и Готам и, временно, отступился. Он мучительно искал путь решения новой задачи, когда Крейн поделился историей с обменом баронствами (в виде анекдота) с королём Шиллуком.

Шиллук долго и весело смеялся, но меры принял жёсткие. Он вызвал к себе Готама и приказал выкинуть глупые бредни из головы. Тот отказался.

Тогда, под угрозой конфискации баронства, Шиллук взял с Готама слово не покидать дворца без позволения монарха. Барон не был врагом своим близким и не стал лишать их ни титула, ни владений. Слово он дал и был поселен в шикарных апартаментах в качестве то ли пленника, то ли вечного гостя короля.

Барон не унывал и терпеливо ждал часа освобождения. Приход Разрушителя не только освободил Готама, но и осуществил его мечту, принеся войну и все сопутствующие ей блага: подвиги, награды, славу и чины. Барона распирало от двух противоречивых чувств, при чём одно не мешало другому. Он был готов расцеловать Разрушителя за избавление и тут же убить, потому что лучшего хозяин Масок не заслуживал. Другими словами, барон Готам был счастлив. И был верен королю Василию.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});