Воспитание чувств - Джорджетт Хейер

– Да, моя дорогая, – сухо согласилась ее светлость. – Правда, это лишь усложнило бы дело. Но, как мне представляется, он понятия не имеет о том, что вы живете у меня.

– Да, – печально сказала Геро.

На этом леди Солташ позволила разговору оборваться. Вскоре после полудня, как и было оговорено заранее, в Кэмден-Плейс на своей коляске прикатил мистер Тарлетон и повез Геро на прогулку в Келстон. Поразившись сдержанному поведению девушки и унылому выражению ее лица, он решил подшутить, обвинив Геро в том, что и Бат, и он сам чрезвычайно прискучили ей.

– О нет, что вы, совсем наоборот! – быстро ответила девушка.

– А я убежден, вы полагаете меня унылым занудой, стоя́щим одной ногой в могиле, начисто лишенным хотя бы проблеска романтики!

Геро, рассмеявшись, ответила:

– Неужели я кажусь вам настолько глупой? Смею предположить, вы склонны к чрезмерной романтичности, если только захотите, а что касается одной ноги в могиле, то это вообще ерунда!

– Но, полагаю, именно так вы и подумали, когда мы встретились с вами в первый раз? – насмешливо поинтересовался он.

Геро, покраснев, ответила:

– Да, правда, но это было еще до того, как я узнала вас поближе.

– Скажите мне, мисс Уонтедж, вы считаете, я уже вышел из того возраста, когда можно думать о женитьбе?

Она подняла на него глаза.

– Нет конечно! А что, у вас появились подобные мысли?

– Да, – ответил он.

На щеках Геро заиграли ямочки.

– В таком случае, – заметила она, – вам обязательно нужно стать романтиком, мистер Тарлетон! Женщины настолько глупы, что предпочитают романтику материальным ценностям!

Он, недовольно скривившись, ответил:

– Материальные ценности! Изо всех отвратительных словосочетаний вы избрали именно это! Вы помните, как однажды сказали мне, будто полагаете тайные браки с бегством самыми лучшими? Вы все еще придерживаетесь такого мнения?

Она, подавив вздох, ответила:

– Да. То есть для меня это единственный приемлемый вид брака. Но не думаю, однако, что он подойдет вам! А как вы полагаете, я смогу когда-нибудь сама править упряжкой, мистер Тарлетон?

– Да. И я готов научить вас.

– Никогда еще и ни с кем я не находила общий язык с такой легкостью, как с вами! – смеясь, заявила Геро. – Но уверена, мне этого не позволят! Полагаю, это неуместно.

– А кому какое дело? – возразил он. – Уверяю вас, я пока не настолько стар и консервативен, чтобы только и думать о том, что уместно, а что – нет! – Он скосил глаза на ее профиль. – Вы ничего не рассказываете о себе, мисс Уонтедж. Я правильно понимаю, вы не родственница леди Солташ?

– Нет, – ответила Геро.

– Простите меня, если мое поведение представляется вам дерзким и нахальным! Но я же вижу, вы ведете образ жизни, который никоим образом не соответствует вашей молодости и темпераменту, и…

– Леди Солташ – сама доброта! – прервала она его. – Действительно, я многим обязана ей, и если вы считаете меня неблагодарной…

– Неблагодарность! Что вы, совсем напротив! Меня поражает, сколь внимательно вы за ней ухаживаете. Я испытываю глубочайшее уважение к леди Солташ, но не могу поверить, что вы счастливы в Кэмден-Плейс.

Геро промолчала, и лишь румянец на ее щеках стал жарче. После короткой паузы мистер Тарлетон продолжил:

– Вы намерены и далее оставаться в этом качестве?

Она, вздрогнув, ответила:

– О нет! Это было бы невозможно, поскольку я не имею ни малейших прав на внимание и заботу леди Солташ! У меня уже и так появилось чувство, будто я злоупотребляю ее добротой. Я… еще не знаю в точности, чем займусь, но вы должны знать: я училась на гувернантку, и… в Бат приехала для того, чтобы подыскать подходящее место для себя в какой-либо семинарии.

– Гувернантка! Вы! – воскликнул он. – Вы, должно быть, шутите! Я не могу поверить, будто вы мечтаете о подобном существовании!

По губам девушки скользнула меланхолическая улыбка.

– Нет конечно! – ответила она. – Подобное будущее вызывает у меня отвращение! Собственно, однажды я уже говорила, что предпочту стать кем угодно, только не гувернанткой. Но, если мне удастся найти место, быть может, оно окажется не таким уж плохим.

– Неужели у вас нет родственников, к которым вы могли бы обратиться? – спросил мистер Тарлетон. – Вы ведь еще так молоды! Наверняка у вас есть кто-нибудь – опекун, быть может, – кто взял бы на себя заботу о вас?

– Нет, не осталось никого… Правда, у меня есть кузина, давшая мне приют после смерти отца, но, понимаете ли, не могла же я поселиться у нее навсегда, да и, говоря по правде, я ее ужасно недолюбливала, как и она меня, кстати.

– Я и представить себе не мог, что такое возможно, – дрогнувшим голосом сказал мистер Тарлетон. – А я-то полагал… Но это все меняет! – Он улыбнулся и, когда она недоуменно взглянула на него, добавил: – Теперь я понимаю, почему вы мечтаете о пылкой любви и приключениях! Думаю, вас следует называть Золушкой!

Губы ее дрогнули в улыбке, и она ответила:

– Как странно слышать такое от вас. Я иногда и сама так думаю. Вы не знаете всего, и сейчас я не могу рассказать вам свою историю, хотя когда-нибудь, быть может, это все-таки случится. Я… я действительно была похожа на Золушку.

– Вот только принц так и не появился, чтобы примерить хрустальный башмачок на вашу ножку! – сказал мистер Тарлетон.

Геро промолчала, глядя на дорогу впереди. На лице девушки по-прежнему рдел легкий румянец. Когда же она наконец заговорила вновь, в голосе ее чувствовалась сдержанность, и она поинтересовалась, не пора ли им возвращаться обратно в Кэмден-Плейс. Он немедленно согласился, потому что счел, что ее замешательство порождено застенчивостью, а затем мягко осведомился:

– Наверное, в доме кузины вам было скучно и очень неуютно, Золушка?

Геро, улыбнувшись, ответила:

– Да, ужасно скучно! А еще у нее было аж три дочери, потрясающе некрасивые, хотя, наверное, недостаточно некрасивые для того, чтобы называть их Злыми и Гадкими[61].

– А они ездили на балы, пока вы оставались дома и убирали на кухне?

– Ну, в общем, все происходило не настолько плохо, поскольку я еще не выходила в свет! Они не всегда были добры ко мне, но ведь и я доставила им неудобства тем, что жила у них.

– Надеюсь, все они умрут старыми девами!

– О нет, это слишком жестоко! – запротестовала Геро.

– Вы мечтали о любви, а они хотели сделать из вас гувернантку! Уже за одно это я никогда их не прощу! Но вы непременно обретете любовь и получите свое приключение, несмотря ни на что! Хотите, чтобы вас умчали на быстрых конях, хотите тайно обвенчаться с любимым и жить в радости с мужем, который обожал бы и боготворил вас… словом, хотите, чтобы все было, как в сказке? Разве не об этом вы всегда мечтали?

– Об этом мечтают все девушки, – сдержанно отозвалась Геро. – По крайней мере пока они еще очень молоды и глупы. Но… но настоящая жизнь не похожа на сказку.

– Однако вы заслуживаете жить в сказке, и я намерен сделать так, чтобы ваши мечты сбылись!

Геро, подняв свой ласковый и безмятежный взгляд на него, сказала:

– Прошу вас, не надо, мистер Тарлетон! Я знаю, вы всего лишь шутите, но… но я бы предпочла, чтобы вы перестали!

– Я не сделаю ничего, что могло бы вызвать ваше неудовольствие, – пообещал он. – Я увижу вас на бале-маскараде завтра вечером в Нижнем Зале?

– Не… не знаю. Я не уверена, что приду.

– О, это слишком жестоко с вашей стороны! – шутливо взмолился он. – Разве не вы обещали мне менуэт? Сегодня, перед отъездом из Бата, я непременно впишу свое имя в список кандидатов, чтобы стать первым. Вы же не оставите меня без партнерши на первый танец?

Геро ответила ему шуткой; всю оставшуюся дорогу мистер Тарлетон поддерживал легкий и непринужденный разговор. Окончательно плененный ею, он высадил девушку в Кэмден-Плейс и решился предпринять некоторые действия, достаточно сумасбродные, чтобы понравиться какой-нибудь несмышленой девице, зачитывающейся романами из публичных библиотек.

После обеда, возвращаясь с Милсом-стрит, Геро случайно столкнулась с Джорджем. Она сделала кое-какие покупки для леди Солташ, и он моментально освободил леди Шерингем от пакетов, настояв на том, что проводит ее до Аппер-Кэмден-Плейс. Едва они успели пересечь Беннет-стрит, как из-за угла Бельмонт-стрит показался экипаж Шерри. Его испуг и застывшее на лице изумление не остались незамеченными Геро; и, поскольку ей не пришло в голову (как и Джорджу, кстати), что его удивление вызвала не она сама, а ее спутник, то последние проблески надежды, будто он приехал в Бат на ее поиски, растаяли в душе Геро без следа. Пока Шерри расцеплял свою коляску и фаэтон, она поспешила прочь по Рассел-стрит, едва ли не силой увлекая Джорджа за собой. Будучи прекрасным наездником, лорд Ротем на мгновение позабыл обо всем, глядя на ту кашу, что заварил посреди улицы Шерри.

– Боже, ну как можно быть таким криворуким! – воскликнул он.