Надломленные оковы - Дмитрий Петюк

Кенира сомневается в моих силах, но в её голосе слышалось искреннее беспокойство. К тому же, не сказать, что она была неправа — первые дни нашего похода нельзя вспоминать без содрогания.

Я поднял с земли футляр, раскрыл его, вынул пробирку с голубоватой жидкостью. Набрав жидкость в шприц, я зажмурился и вонзил себе в шею иглу, вдавливая шток. Увидав округлившиеся глаза Кениры, я рассмеялся:

— Пойдём мы не пешком. Мы побежим!

–––––

● «Время разглядывать редиску снизу пока не наступило» — немецкая идиома «die Radieschen von unten ansehen», аналог «отбросить копыта».

● «…сильно напоминающий земной картенмельдеташе времён войны» — die Kartenmeldetashe, полевая сумка, командирский планшет, кожаная плоская сумка для документов с отделением для карты и для карандашей.

Глава 14. Лесной марафон

Несмотря на мою браваду, несмотря на решимость бросить всё и отправиться дальше, я понимал, что дела ещё не закончены. По моим прикидкам, оставался десяток минут до начала действия ветеринарного эликсира, а значит до времени, когда от близости Кениры не станет зависеть само моё существование. Пользуясь этим, мы направились к месту гибели тахару — верховых птиц наших врагов.

Всё ещё одержимый идеей найти своё идеальное гусиное перо, я низко наклонился над этими двумя устрашающими тварями. Во время схватки Кенира явно не сдерживалась — шея одной из них была практически полностью перерублена, а череп второй проломлен. Подёргав отдельные перья, я с сожалением констатировал их полную непригодность для моих целей. Оперение состояло из противоестественно мелких и очень твёрдых пёрышек, покрывавших тело практически чешуёй. Они покрывали даже рудиментарные крылья, а маховых перьев с достаточно толстым стержнем не было и вовсе.

Сначала я колебался, следует ли убрать эти туши или же понадеяться на хищных лесных зверей. В итоге после короткого обсуждения с Кенирой, мы решили их забрать, причём, даже не ради сокрытия следов — две огромные курицы, несмотря на устрашающие клювы, выглядели вполне съедобными, а лишние запасы в дорогу нам явно бы не помешали. Так что, по-быстрому обустроив нехитрую конструкцию из палок и вспомогательных артефактов, мы отправили тахару в контейнер Кениры.

Как только две массивные туши исчезли, оставив за собой лишь лужи крови и немного перьев, я почувствовал, что меня начинает накрывать не очень приятными ощущениями. В ушах забарабанил пульс, все мышцы в теле начали гореть, а желудок скрутило. Наскоро введя в курс дела обеспокоенную Кениру, я отправился в путь. И очень скоро выяснилось, что, возможно, я сделал огромную ошибку.

Путешествие на вездеходе, которым являлся тигилаша, как оказалось, очень сильно отличалось от продирания через лесную чащобу пешком. И дело даже не в том, что приходилось обходить там, где Рахар ломился напролом. Обычная даже относительно ровная земля, поросшая травой подлиннее, сильно замедляла движение, а лежащие в этой траве сухие ветки путались в ногах, мешались и заставляли спотыкаться. До этого я беспокоился лишь об оставленных следах — ведь в многочисленных приключенческих фильмах, просмотренных мною в прошлую жизнь, различные индейские следопыты могли не просто указать направление беглецов, но и чуть ли не сказать цвет их одежды, а также питательность блюд, съеденных на завтрак. Теперь же приходилось гораздо тщательней выбирать дорогу, с тоской вспоминая ту почти голую землю, покрытую хвоей и опавшими листьями, которая позволила мне-Нризу с максимально возможной этого жирного тела резвостью бежать за Кенирой и Рахаром. Со следами требовалось что-то делать, но кое-какие смутные идеи у меня имелись. Но увы, для их реализации требовалось как минимум остаться в живых. И речь шла вовсе не о возможной погоне.

Мне стало плохо. Плохо настолько, что я стал задумываться о том, не устроил ли себе затейливый способ самоубийства — а инъекция эликсира для животных вполне могла таковым стать. Сниженная скорость передвижения таила опасность сама по себе — насколько я помнил со слов Жорефа, во время действия такого эликсира зверям требовались большие нагрузки. Прокладывание дороги сквозь траву, ветки и кусты изрядно утомляло, но подобными нагрузками уж точно не являлось, так что мне пришлось срочно решать — продолжать ли, рискуя потерять сознание и умереть, либо же немедленно воспользоваться магией Кениры. Что свело бы результат использования эликсира к нулю, так как очевидно, что мощный поток элир сметёт всё, уничтожив тонкие магические структуры, наполняющие сейчас тело.

Сама Кенира бросала на меня обеспокоенные взгляды, но сама, очевидно, особых неудобств при передвижении не испытывала. Она не только с лёгкостью продиралась через траву, но и несла на таких с виду хрупких плечах наши пожитки — из тех вещей, которые требовалось использовать в походе быстро, не рискуя извлечением из контейнера. Ведь в её исполнении это являлось непредсказуемым процессом и заниматься им следовало в спокойной обстановке и приняв все меры предосторожности.

Я остановился. Требовалось что-то предпринять, и сделать это немедленно. И у меня имелось ровно два варианта. Один из них — сдаться, прекратить эти страдания. И второй — наоборот, увеличить нагрузку, протащить себя через боль и слабость на чистой силе воле. Вот только незадача: с силой воли у меня всегда было либо плохо, либо просто не очень хорошо. И если на ежедневную не слишком длинную пробежку её когда-то хватало, то какие-то серьёзные спортивные результаты для меня являлись недостижимой ввиду своей сложности мечтой, уделом настоящих героев, почти что небожителей. Как и всякий нормальный человек, я не любил трудиться и прилагать чрезмерные усилия, а уж если эти усилия сопровождались скукой и болью, то и нежелание возрастало многократно. Нудную и тяжёлую работу я всегда мечтал спихнуть на кого-то другого. И к счастью, теперь этот «кто-то другой» у меня был.

— Кенира, мне нужна твоя помощь, — сказал я своей спутнице.

— Какая? Нет, понятно, ты выглядишь ужасно, но что делать мне? Помочь магией?

Я мотнул головой.