Лелька и ключ-камень (СИ) - Русова Юлия

— Вот что, Кондратьич. Раньше смерти не помирай. Я. конечно, не святая, но на семью зла не держу. Я же вижу, что тетя с дядей ко мне хорошо отнеслись, это уж потом тетя Наташа за Ирину обиделась. Подумай, что можно сделать.

— Потом обиделась… С ее обиды беда в род и пришла. Реши она тебя и дальше как дочь родную ростить, ничего бы не случилось.

— Перестань обиды считать, думай давай.

— Дарина, мамка твоя, клятву снять не может, но могут ее пращуры, ежели попросить крепко.

— То есть, я могу пойти в дом бабушки Таси и попытаться попросить за дядю с тетей?

— Мочь-то можешь, только вот что из этого выйдет, я тебе не скажу. Просто не знаю. Но знаю, что легко не будет. Не любят старые боги такие клятвы разрешать, потому и дают их с великой опаской. Это вон, Наталья не подумавши сделала. Языком сболтнула, а дочку не приструнила. Да что уж теперь…

Домовик махнул рукой и полез, покряхтывая, в запечье.

Андрей сидел, слушал Лельку, наглаживал пришедшую на колени Лапатундель и понемногу успокаивался. Мурлыканье кошки словно говорило, что у него еще есть шанс. Надо только собраться, не раскисать и попытаться. Это он и намеревался сделать.

В этот вечер никто напиваться не стал. Андрей, немного поговорив с приятелем, ушел спать, а Лелька спряталась в комнате, где жила с Ириной и крепко задумалась. Обманывать себя смысла не было. Она хотела наказанья для Ирины. Сестра должна была ответить за те придирки и пакости, которые постоянно творила, за то, что все эти годы после смерти родителей Лелька жила как разведчик в тылу врага: никогда не знаешь, что и откуда прилетит, никогда не можешь просто расслабиться и отдышаться. Но она совсем не хотела зла дяде и тете. Да, Наталья любила родную дочь сильнее, да, иногда Лелька завидовала. Но положив руку на сердце, она не могла бы уверенно сказать, что сама бы повела себя иначе на месте тети. После долгих ночных раздумий решение было принято: она попросит пращуров разрешить Наталью от необдуманно данной клятвы.

Надо сказать, что Лелька знала: хитрый домовик рассказал далеко не все. Он ни словечком не обмолвился о самом важном — о цене, которую Лелька заплатит за свою просьбу. К счастью, наивность юной веды осталась в прошлом, и с размером платы девушка определилась быстро: любую цену она платить не будет, а там как торг пойдет.

Андрей не удивился, когда утром племяшка сообщила ему о своих планах. Лелька намеревалась провести следующую ночь в том самом доме, где чуть не лишилась искры и самой жизни. Девушка была не в восторге от подобного поворота событий, но только в старом мамином доме призыв предков имел хоть какой-то шанс на успех. По случайному совпадению, сегодня этот шанс был особенно высок — наступала Велесова ночь. Вся деревенская молодежь собиралась праздновать Хеллоуин, а Лелька готовилась к сложному и опасному обряду.

Когда к старому дому подступили сумерки, все было готово. Пол чисто вымыт, на окнах ветки рябины исвечки, а снаружи на тех же окнах подношенье пращурам. У старой березы горел бережно обустроенный костерок, который потухнет на рассвете. За печкой упоенно похрустывал специально купленными лакомствами крыс. Девушка не забыла серого помощника и не поленилась отыскать лакомства, что случайно залежались в местном супермаркете. Местный люд предпочитал крыс травить, а не кормить.

Лелька присела к окну и всмотрелась в пламя свечи. Мысленно она потянулась к тем, кто встречал с нею Живину ночь, кто не бросил ее в беде, не оставил наедине с жаждущей силы Ириной. Однако сегодня ей никто не отозвался. Снова и снова девушка пыталась пробиться сквозь мертвую тишину, пока из глаз не полились слезы, то ли от огня свечи, то ли от разочарования. Когда она, смахнув с подоконника рябину, была уже готова сдаться, окно неожиданно затянулось серебристым туманом и глубокий, густой бас сказал:

— Ну здрава будь, Вольга Гранина. Не придут к тебе сегодня пращуры-праматери, да и не по силам им освободить сестру твоей матери от клятвы. Не сумеют они.

Лельке не надо было долго размышлять о личности нежданного собеседника.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Будь здрав и ты, Великий Велес.

— Смотри-ка, сообразила!

Туман чуть развеялся, и Лелька увидела могучую фигуру в меховом плаще. Как она ни старалась, ей не удавалось разглядеть лица. Лик Велеса постоянно менялся, становился то юным, то старым, то волчьим, то медвежьим, только пронзительно-голубые глаза оставались неизменными.

— А скажи-ка мне, юная веда, для чего хочешь ты разрешить от клятвы свою тетку? Ведь заслужила она наказание, нарушив данный по своей воле зарок.

— Может и так, да только я знаю, что обещание она давала искренне. Просто не смогла его выполнить. Да и вина в этом скорее ее дочери, а не ее самой.

— Значит сестра твоя сродная наказание заслужила?

— Все заслуженное она уже получила. И уж точно не заслужил наказания дядя. Он клятв не давал и не нарушал.

— Ну что ж, может и есть в твоих словах доля истины. Вот только просить все горазды, а готова ли ты отслужить за просьбу?

Лелька напряглась, поняв, что сейчас начнется самое важное. Она отлично помнила встречу с Великим Полозом и не сомневалась, что за помощь с нее возьмут по максимуму.

— Смотря какую службы запросишь, Великий Велес.

— Стоит ли считаться, радея за родную кровь?

— Считаться стоит всегда. Вон, тетка моя, не посчиталась и что с нею теперь? Нет смысла браться за дело, которое не можешь сделать.

— Так и мне нет корысти давать тебе службу, что не снесешь.

— Так да не так, Великий. Сам ведаешь, если человек знает «зачем?», он снесет любое «как». Вот только мое «зачем» в этом деле не стоит моей жизни. Помочь хочу, да. Но выполнить завет отца, прожить счастливую жизнь, завести семью и детей, увидеть мир я хочу больше.

— Экая ты корыстная… Значит не пойдешь ко мне на службу за освобождение родичей от клятвы?

— Не пойду. Ежели нет другой цены, значит пусть все будет как будет.

— А ведь весь твой род мне веками служил.

— И где он сейчас? Видимо, мой папа понимал, что раз ты род, тебе верный, не сберег, то и меня беречь не станешь. А мне в Навь рано пока.

— Все вы, Гранины, не в меру строптивы. Не стал твой родитель меня к тебе в покровители звать, а напрасно.

— Ой, не напрасно, Великий, не напрасно. Мы ведь оба знаем, что, если бы позвал — ты бы меня сейчас не уговаривал, а приказы отдавал.

— Так я и не уговариваю. Это ж ты звала, не я пришел.

— Я звала тех, кому верю, кто меня берег и спасал.

Лелька не договорила фразу «но это не ты», однако Велес ее понял и рассердился. Туман из серебристого сталтемно-сизым, проявились тяжелые рога, что были не видны ранее. На плечи девушке, казалось, опустили многотонный груз. Поняв, что дело плохо, Лелька потянулась к рябине, накрывая рукой обжигающе-горячий медальон. И вдруг все схлынуло, как не бывало.

— Упряма ты, веда. Ну да ладно, то было мне ведомо. Слуга рассказал.

— Великий Полоз?

— Он. Я его было наказал, за то, что не смог тебя на службу подрядить, а теперь вижу — поспешил с наказанием. Ладно, служить мне всю жизнь ты не станешь. А одну-единственную службу выполнить готова?

— Это ж смотря какую, Великий. Пращуры не зря учили: «Бери ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе».

— Вон, на столе лежит камень.

Лелька обернулась. На столе действительно лежал камень, подобранный ею в тот роковой день, камень, который так помогал ей в обуздании внезапно разгоревшейся искры.

— Это не простой булыган, — продолжал Велес. — Этот камень — Ключ, которым можно запереть Грань на долгие столетия.

— Ты хочешь, чтобы я это сделала, Великий?

— Хочу. Только беда в том, что пока я был занят, все у вас в Яви переменилось-перекрутилось. Исчез куда-тои Замок, для которого Ключ-камень был рожден. Мое последнее слово: возьмешься найти Замок и запереть Грань, я тебе помогу, ну а коли нет — значит судьба твоей тетке воспринявший ее род загубить.

— Какой срок ты мне отмеришь, коли возьмусь?