Ученье – свет, а богов тьма - Юлия Жукова

– Хотон-хон! – окликает меня знакомый голос.

Я выдыхаю и оборачиваюсь. Шатун приветливо улыбается из-за стойки ресепшена.

– Привет! – скалюсь я в ответ. – У вас тут потрясающе красиво!

– Спасибо! – приосанивается он. – Орива подметила, что многим пациентам Дом Целителей кажется простоватым и оттого подозрительным, вот мы и решили произвести хорошее впечатление. А вы насчет оборудования, я так понимаю? Пойдемте, я вас провожу к ней в кабинет.

Мне кажется или он и правда любое упоминание жены произносит с особой интонацией, будто каждый раз кланяется на словах?

Кабинет Оривы тоже, видимо, призван поражать клиентов наповал – огромный, светлый, с высокими потолками и стрельчатыми витражными окнами, он больше похож на бальный зал какого-нибудь старинного дворца, но, как и холл, светится новизной и чистотой. Даже осмотровый стол и гинекологическое кресло не так агрессивно выглядят, поскольку выполнены из пластика, очень убедительно подделанного под дерево с мозаикой.

– Нравится? – не скрывая гордости, спрашивает Орива, вставая из-за эргономичного стола.

– Еще как! – восхищенно выдыхаю я. – С тобой да с Гарнеткой уже начинаю чувствовать себя аскетом. У меня все так скромненько и простенько…

– Ну, вы-то и так на людей впечатление производите, они небось и кабинета не замечают. Это нам, простым местным женщинам, приходится по высшей отметке ориентироваться. Да вы садитесь, сейчас Шатун чаю принесет.

– Он теперь тут будет работать? – интересуюсь я, все еще вертя головой и изучая цветные барельефы под потолком.

– Ага, у нас теперь семейный бизнес, – отвечает Орива и смеется: это выражение на Муданге применяется только к отцу и сыновьям, ну или к нескольким братьям, владеющим одной фирмой. Что ж, язык меняется, когда меняются люди… Орива меж тем продолжает: – Он меня попросил называть его должность «администратор», а то, говорит, «секретарь» – это уж совсем несолидно, хоть по сути так и есть.

– Так ты у него начальница? – моргаю я, наконец отрывая взгляд от витражей.

– Ага, именно! – сияет Орива. – Я только с этим условием за него и вышла, что клиника будет моя, и на бумаге, и на слуху. Чтобы никто не думал, будто это он надо мной главный, понимаете? Он мог бы, конечно, работать в другом месте, чтобы не так стыдно было, но ему нравится быть секретарем, он красивый, контактный, с удовольствием общается с людьми. А в другом месте он за такую работу половину прибыли получать не будет. Так что… – Орива театрально приподнимает тонкую смоляную бровь.

Она так органично смотрится во всей этой деловой роскоши, такая эффектная, умная и целенаправленная, что на меня накатывает волна радостного облегчения – есть бизнес-леди в муданжских селеньях, и есть у подрастающего поколения стоящие образцы для подражания, и есть у этой планеты цивилизованное будущее.

– А вот и чай! – замечает Орива, когда Шатун вносит большой расписной поднос с сервизом из тонированного стекла в одном стиле с витражами. – Ну так давайте к делу, я набросала список того, что мне хотелось бы закупить, но у меня есть несколько вопросов…

От Оривы я, вопреки обычаю, направляюсь в ювелирный магазин, где у меня назначено рандеву с мужем. Мысль о совместном полете на Землю в комплекте с мамиными предостережениями уже давно не давала мне покоя, и в итоге я решила, что надо Азамата пометить, то бишь окольцевать. Мол, не трожь – мое. Конечно, он, как стал Императором, постоянно носит изрядное количество украшений, но все же ничего похожего на обручальное кольцо на нем нет. Так вот, будет.

При моем приближении Азамат перестает мимикрировать под стену дома и помогает мне выбраться из машины.

– Ты попросила ювелира не распространяться о том, что ты заказываешь для меня украшения, или это часть твоих планов по дешовинизации муданжского общества? – интересуется он.

– Заказывал Алтонгирел, и не только для тебя, – загадочно отвечаю я.

Азамат шевелит бровями, но не требует дальнейших пояснений, а просто проходит в магазин.

Там, конечно, очень красиво – муданжское ювелирное искусство, насколько я могу судить, не знает себе равных, во всяком случае, его лучшие направления. Многие муданжцы почему-то предпочитают носить платиновые булыжники, так что в большинстве магазинов они представлены в заметном ассортименте, но я выбрала мастера, который специализируется исключительно на прекрасном. Стенды вокруг пестреют всеми цветами радуги, аккуратно подсвеченный металл в полутьме зала прямо-таки пылает и переливается, бесконечные райские птицы и коралловые рыбы смотрят на нас отстраненно и горделиво, как будто знают, какие они сказочные и в то же время натуралистичные. Но мой заказ прячется где-то под прилавком.

Ювелир приветствует нас по всем правилам – с поклонами и речами, приходится соответствовать, чтобы не обидеть человека. К счастью, в присутствии мужа я могу спокойно помолчать, а то формулы вежливости все еще даются мне с большим трудом.

– Что может мой скромный дом предложить для подчеркивания красоты несравненной Хотон-хон? – наконец спрашивает ювелир. К счастью, он, видимо, не в первый раз обслуживает Азамата и соображает, что на этом месте надо замолчать, а не пускаться в перечисление всего каталога.

– У нас заказ номер восемьдесят один, – встреваю я.

Мастер не сдерживает удивленного выражения лица и переводит вопросительный взгляд на Азамата, но тот кивает, так что он послушно скрывается за прилавком и извлекает маленький серебряный сундучок – стандартная подарочная упаковка.

– И-изволите проверить заказ? – запинается он на шаблонной фразе.

– Изволим примерить, – ухмыляюсь я.

При нажатии на едва видимую кнопку замочек отскакивает, являя нашим взорам два простых золотых кольца без камней и выступов. Я вынимаю оба колечка, чтобы получше их рассмотреть. И все-таки мастер не удержался и приукрасил широкую внешнюю сторону – по ней тянутся разводы красного золота, похожие на языки пламени, этакий огненный круг. Но ничего, они неяркие, все равно понятно, что это не просто так побрякушка.

– Какие симпатичные, – улыбается Азамат. – Так для чего они тебе?

– У вас на Муданге, – объясняю я, – супруги носят одинаковые хомы, правда, только по торжественным случаям. У нас на Земле для той же цели принято носить одинаковые кольца, причем все время, – я делаю драматическую паузу, глядя на Азамата одним глазом через большее кольцо, – всю жизнь.

– И что, люди будут специально рассматривать наши руки и сравнивать? – морщит лоб муж.

– Я не буду при тебе, как пришитая, у тебя же там всякие деловые встречи, то-сё. И да, люди обращают внимание. Это как длина волос у женщин, понимаешь?

Азамат слегка откидывает голову в знак того, что осознал значение символа.

– Но как люди поймут, что это именно такое кольцо, если мы не будем вместе? У меня ведь много разных.

– Их носят только на безымянном пальце, и само кольцо характерное – просто круглое, золотое, без украшений. Конечно, тут кто-то проявил самодеятельность, – косой взгляд в сторону мастера, – но я думаю, сойдет, узор неяркий, понятно, что к чему.

– Потому что круг – символ вечности, да? – продолжает проникаться Азамат.

– Что-то в таком духе, это тебе виднее. Ну-с, давай палец.

Азамат немного неловко вертит рукой, пытаясь понять, какой стороной мне ее подставить.

– Может, я сам? А то как-то странно…

– Не-а. Не рыпайся. Вот и все. Теперь твоя очередь.

Я хлопаю ему в ладонь маленькое колечко и растопыриваю пальцы. Азамат шустро справляется с задачей и принимается рассматривать результат.

– Очень симпатично, – резюмирует он. – Говоришь, всю жизнь?

– Ага, – ухмыляюсь я.

– Это хорошо, – светло улыбается Азамат. – Очень хорошо.

Я понимаю, что подсознательно жду чьей-нибудь команды к дальнейшим действиям, но тут не Дворец бракосочетания, а ювелир понятия не имеет, как выглядит земная свадьба, так что приходится командовать самой себе, да и то мысленно. Азамат по моему манящему жесту послушно склоняется для поцелуя. И похоже, не для меня одной этот момент оказывается эмоционально заряженным. Его губы как будто бы повторяют: «Моя, моя!» и «Я твой, твой». Кажется, я ненароком вскрыла какой-то новый слой Азаматовых желаний и страхов, и теперь телесный барьер между нами стал еще тоньше. Если так и дальше пойдет, скоро будет достаточно взяться за руки, чтобы читать мысли, чем Ирлик не шутит.

– Прилетим на Землю, я тебе засос поставлю на видном месте, чтобы ни у кого точно сомнений не возникло, – обещаю я, когда мы разрываемся.

– Я даже не хочу знать, что это, – закатывает глаза Азамат. – Так… Сколько я должен?..

Он оборачивается к ювелиру, но тот оторопело мотает головой.

– Стопроцентная предоплата… Э-э, спасибо за покупку, Ахмад-хон, приходите еще, удачного вам отпуска!