Ночной мир - Фрэнсис Вилсон

И вот показался Мауи, такой же зеленый, как и Оаху, но окаймленный горами, с плоской долиной посередине. А самая большая гора, занимавшая почти всю восточную часть острова, сейчас извергала в воздух пламя и клубы темно-серого дыма. Но по обе стороны древнего вулкана — по крайней мере, насколько было видно Джеку — сохранилась пышная растительность.

И где-то на склоне горы — этого дьявольского дымохода — находится сейчас Калабати со своими ожерельями.

Джек рассматривал открывшийся ему вид, понимая, в какой ад вверг сам себя. Мауи выглядел невероятно хрупким, казалось, он мог быть сметен в любой момент. Так же как и все остальные Гавайи.

— Фрэнк, — попросил он, — можем мы облететь весь остров? Я хотел бы познакомиться с ландшафтом до того, как приземлимся.

— Не знаю, Джек. Время позднее. А чтобы рассмотреть что-нибудь, надо лететь на небольшой высоте. Воздушные потоки с той стороны бывают очень коварны, я имею в виду разницу температур океана, лавы, облаков, и мы можем попасть в горячие потоки. А это ни к чему, когда летишь по намеченному курсу.

— Ну что же, — бросил Джек небрежно, — если не можешь, я найду кого-нибудь, кто поднимет меня в воздух, когда мы приземлимся в аэропорту.

Фрэнк усмехнулся:

— Ты несносный, зловредный, презренный пижон, я тебя ненавижу. Чтоб твоя карма почернела и провалилась в тартарары. Полетели.

Фрэнк круто развернул самолет и, огибая западный склон ожившей Халеакалы, полетел на южную окраину острова. Пейзаж стал совсем другим — изумрудная зелень сменилась обуглившейся чернотой, словно по этим местам прошелся гигантский огнемет. А восточный склон напоминал сцену из «Ада» Данте. Жидкая лава низвергалась вниз через брешь, открывшуюся около вершины гигантского конуса; по застывшей черной корке, не переставая, сбегали красные огненные волны и, впадая в океан, поднимали в воздух огромные клубы пара.

Несколько миль Фрэнк летел по краю облаков. Справа, в том месте, где раньше находился Большой остров Гавайского архипелага, океан образовал гигантский бурлящий, пузырящийся котел — он был одним из источников облака, покрывшего большую часть восточного тихоокеанского района.

Фрэнк повернулся к Джеку:

— Ты уверен, что хочешь облететь все?

Джек кивнул:

— Да, обязательно все.

— Ну ладно. Тогда держись и не говори потом, что я тебя не предупреждал.

Он резко свернул влево и направил самолет прямо туда, где клубился пар. По иллюминаторам струилась вода, словно лил дождь, самолет подбрасывало воздушными потоками и небольшими вихрями, но Фрэнк вел его, стиснув зубы, с выражением железной решимости на лице. Когда они снова пробились к свету, Фрэнк позволил себе чуть ослабить контроль за приборами и повернулся к Джеку:

— Проскочили! Совсем не туда попали. Давай попробуем еще раз. Может быть, получится… Господи Иисусе!

У Джека внутри все дрожало. Он слышал репортажи в выпусках новостей, смотрел фотографии, но все равно не был готов к тому, что увидел собственными глазами и что было похоже на земной пуп.

Водоворот. Крутящаяся, заворачивающаяся масса воды, с поверхностью в десять миль, которая медленно двигалась по периметру — там, где упиралась в залив Кахулуи, но быстро набирала скорость по мере приближения к завихряющемуся центру, а там ее засасывало в черную дыру, в самые глубины океана.

Джек и Фрэнк смотрели в немом изумлении в иллюминаторы во время двух первых заходов. Постепенно Джек стал различать кое-какие детали.

— Фрэнк! — воскликнул он, глянув вниз, когда они делали третий заход. — Там что-то похожее на…

Он схватил подвешенный к потолку бинокль и навел на разноцветные пятнышки, то прыгавшие по краю водоворота, то устремляющиеся к его завихряющемуся центру, а потом обратно.

— Что это? — спросил Фрэнк.

— Виндсерфинги. Там, внизу, компания каких-то чудаков катается на виндсерфинге по краю водоворота!

— Это ведь залив Хоокипа, Джек, мировая виндсерфинговая столица. Эти пижоны живут ради такой ерунды. Я их понимаю. Мне кажется, ты тоже.

— Да, я в это врубаюсь, — сказал Джек, кивнув. «Господи, я начинаю изъясняться, как Фрэнк!» — Но ведь одно неверное движение — и человека нет.

— Да, зато какая смерть! — произнес Фрэнк мечтательно. — Если мне суждено погибнуть, я хотел бы, чтобы это произошло прямо здесь, в самолете. Накуриться до чертиков и сигануть вниз, чтобы, когда мы долбанемся в землю, меня и самолет так перекорежило, что никто не разобрался бы, где Фрэнк Эш, а где его самолет, и чтобы нас вместе похоронили. А еще лучше — лететь вниз в одну из этих дыр, пока не кончится горючее или пока во что-нибудь не врежешься. Вот это будет полет! Можно попробовать хоть сейчас. Что скажешь?

— Сначала высади меня, — ответил Джек, — время не раннее. Думаю, нам пора идти на посадку.

Фрэнк ухмыльнулся:

— Ну надо же! Как раз тогда, когда мы начали веселиться!

Он запросил по радио метеосводку из аэропорта в Кахулуи; ему ответили, что на западе ветры стихли и посадочная полоса для него расчищена. Все в порядке, нужно поторопиться с посадкой, потому что с наступлением темноты ангары закроют.

— Посадочная полоса расчищена? — переспросил Фрэнк у Джека, идя на снижение. — Что это значит?

Они поняли, о чем шла речь, когда приземлились и открыли люки. Издалека, с востока, доносился монотонный гул — низкие раскаты бурлящей воды, неисчислимые тонны которой засасывало в глубины океана. С другой стороны светилась Халеакала, которая гремела и выпускала клубы дыма. Не прекращающий дуть бриз был теплым, влажным и зловонным.

— Черт! — воскликнул Джек, ступив на гудроновую полосу.

Запах гнили, тухлятины ударил в нос, сдавил спазмой горло. Он приладил на плечо ремень сумки и стал разглядывать заброшенные летные полосы и пустующие здания, стараясь понять, в чем дело.

— Что это?

— Дохлая рыба, — сказал Ба, выбираясь из самолета вслед за ним, — я помню этот задах по поселку, в котором вырос.

— Немного погодя вы привыкнете к пилау, — сказал водитель тягача, который подъехал, чтобы отвезти их самолет в ближайший ангар.

— Только не надо мне говорить, что на Гавайях всегда такой запах!

— Конечно нет, черт возьми. Вам разве не рассказывали? Последние две ночи здесь шел рыбный дождь.

— Рыбный? Ну да. Чего там только не было: тунец, скат, крабы, голу бая рыба, махи-махи. Даже несколько дельфинов. Они падали с неба. И теперь каждое утро я начинаю с того, что бульдозером расчищаю взлетные полосы. Не знаю только зачем. Последние дни никто не летает — все туристы возвратились домой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});