Щупальца спрута - Вячеслав Жуков

– Успокойся, родная. Теперь все будет хорошо. Сейчас мы уйдем отсюда, – сказал Стас Наташе. Руки у него были заняты: в одной он держал автомат, в другой ручную гранату, поэтому обнять ее не мог.

Услышав про то, что мент вместе с девчонкой собирается уйти, Иванчиков снисходительно улыбнулся. Стоял заложив руки в карманы брюк, слегка раскачиваясь. Ему интересно было понаблюдать, как этот бесбашанный рубоповец пройдет через толпу его головорезов вместе с девчонкой, которую уже кое-кто из его пацанов присмотрел для утехи. Вот только поваляться на ней не успели. Мент помешал.

– Скажи своим людям, чтобы бросили оружие и свалили отсюда, освободив проход, или я за себя не отвечаю. Смотри, у меня уже пальцы дрожат. Ну как выроню гранату. Ты знаешь, какой у нее разлет осколков, – сказал Стас Иванчикову.

Тот глянул на руку, в которой была зажата граната. И с недовольством дернул головой. Никто и никогда вот так не смел ставить Иванчикову подобных условий, и теперь вор думал, что за всем этим последует дальше. С Мордовцевым потом будет разговор. А вот как быть с РУБОПОВЦЕМ? Дать уйти, это в некоторой степени унижение, но тогда он останется жив. А если не дать, то возможно погибнуть.

Иванчиков выбрал первое.

– Ладно, мент. Будем считать, сегодня твоя взяла, – сказал Кручинину и приказал своим людям: – Бросьте оружие и уйдите отсюда.

– Вот и правильно. Нам ведь терять нечего. А живыми ты бы нас все равно не отпустил бы. Так что или пан, или пропал, – сказал Стас и велел Мордовцеву пойти и подобрать стволы.

– А почему я? – заупрямился создатель пирамиды кажется захотел похарахориться перед Иванчиковым, но не получилось.

– Делай, что тебе велено. Не тяни зря время, – сказал ему Иванчиков.

Мордовцев спустился на промежуточную площадку лестницы, где лежало с десяток пистолетов разных модификаций, собрал их в сумку, потом вернулся.

– Ну, что дальше? – спросил Иванчиков, с интересом поглядывая на Стаса. Кручинину показалось, что все здесь происходящее в какой-то мере даже нравится старому вору. Это внесло в его скучную жизнь некое разнообразие. Как будто он присутствует при съемках боевика, и не просто присутствует, а является одним из главных участников. И даже приставленный к его голове ствол автомата, и граната в руке Стаса не шибко пугали его.

– А дальше мы пойдем вниз. Ты проводишь нас до машины, и там наши пути разойдутся. Надеюсь навсегда, – сказал Стас.

Иванчиков не торопясь шагал вниз по лестнице, поглаживая рукой отшлифованную до блеска периллу из мореного дуба. Его кодла отошла в дальний конец коридора, и оттуда молча наблюдала, что теперь будет дальше. Стас Кручинин не очень-то внушал им доверия. Хоть он оказывается и мент, но действует как самый настоящий бандит. И замашки у него бандитские. И мочит если кого надо не думая, по настоящему. А менты вроде так не поступают.

– А по-другому с вами нельзя, – ответил Стас на реплику брошенную кем-то из людей Иванчикова по поводу того, что Кручинин завалил их двоих пацанов. – Есть поговорка такая: с волками жить… Слыхали?

– Видно ты крутой мент, – не то одобрил, не то осудил Иванчиков, помолчал, потом сказал: – Твоя баба сказала, что полковник Зубриков не прочь поживиться моими деньгами…

– Твоими? – шедший рядом Мордовцев аж позеленел от такой наглости. Хотя ничего другого от Иванчикова и не следовало ожидать. – С каких это пор Дмитрий, мои деньги стали твоими?

Иванчиков промолчал, не ответил. Бросил на Мордовцева пренебрежительный взгляд. На Стаса посмотрел иначе, даже немного с уважением. Ему нравились отчаянные люди. А этот Кручинин без сомнения такой.

– Ну так что с деньгами? – с прохладцей повторил Иванчиков.

Стас ухмыльнулся. Видно Паша Голубь не успел сообщить да и Мордовцев тоже. Теперь эта миссия предоставлена ему, капитану.

– Деньги у полковника Зубрикова, – сказал Кручинин.

Как показалось Стасу, Иванчиков едва заметно вздрогнул, приостановился.

– Вот оно значит как. Теперь понятно, почему отец Александр не ответил мне по телефону, – вор не скрывал сожаления. С Александром Минкиным их связывала давняя дружба. Дружили они смолоду. Однажды даже сидели вместе за налет на ювелирный магазин, мотали приличный срок. Но после освобождения их пути разошлись. Оказалось, что Минкин подался в монахи и несколько лет провел в мужском монастыре. Иванчиков с трудом разыскал его. Только этому человеку он мог доверить самое сокровенное – воровской общак. И стоило больших трудов перетащить его в Ямское, сделав не только настоятелем Божьего храма, но и хранителем общаковских денег. После неоднократных просьб и уговоров, это удалось. И вот теперь выяснилось, что отца Александра больше нет.

Иванчиков перекрестился.

– Вечная ему память, – произнес он со вздохом, возможно впервые в скорби и печали задумавшись, что время на земле скоротечно. А у таких людей как он – вдвойне. И стоит задуматься о своих грехах.

Они вышли из здания на улицу: впереди Мордовцев, за ним шла Наташа. Иванчиков со Стасом шли позади. Причем, Стас обнял его за шею рукой, в которой держал ручную гранату. Это было не слишком удобно, особенно для Иванчикова, но Стас посоветовал ему потерпеть.

Кажется теперь Иванчиков полностью отошел от первоначального шока, когда вот так просто был взят в заложники, на глазах своей многочисленной охраны, которая ничего не смогла сделать против одного единственного РУБОПОВЦА. И участие в воображаемом боевике ему наскучило, потому что конец был ожидаем и заранее известен. Более того, ничего геройского в этом нет, скорее наоборот, идти по улице под дулом автомата для него – унизительно. Впереди идет он, вор в законе, а за ним метрах в десяти толпа его людей. Причем, разоруженных проворным ментом. Это зрелище, как если бы Иванчикова провожали в последний путь. Противно даже подумать. Хорошо, что свой джип Мордовцев оставил недалеко от дверей. Далеко топать не пришлось.

– Садись за руль, – сказал Стас Мордовцеву, и это приказание тот выполнил охотно. Видно оставаться с Иванчиковым ему и самому не хотелось. Да и вообще, не было теперь смысла дружбу водить. Раз деньги из тайника похищены.

Наташа села на заднее сиденье. Стас сел на переднее. Сумку с отобранными стволами поставил на пол между ног. Скоро она окажется на дне Москвы-реки, а пока постоит тут.

– Заводи, – сказал Стас Мордовцеву.

Иванчиков наблюдал за всем этим безучастным взглядом. Наверное, исполни сейчас Стас обещание и выстрели ему в голову, он бы даже не испугался, и не потому что не успел бы. Просто он сейчас не боялся смерти. И принял бы ее с достоинством. Он стоял, сунув руки в карманы брюк, и смотрел куда-то вдаль улицы на толпу бестолково снующих людей. И кто знает, что было сейчас у старого вора на душе.

– Ну что ж, – сказал ему Кручинин. – За руку прощаться не будем. Не люблю я этого. Да и руки у меня заняты. – В правой руке Стас держал автомат. А в левой – гранату, сжимая ее занемевшими пальцами. Но теперь, когда они уже сидели в джипе самое время было дать расслабуху руке, и избавиться от в общем-то ненужной железки.

И Стас бросил гранату.

Увидев, как она грохнулась на асфальт и подкатилась к ним под ноги, кодла охранников как подкошенная попадала, в ожидание взрыва закрывая головы руками. И только старый вор в законе стоял даже не пошевелившись. Трудно сказать, что он испытал и пережил в эти секунды. Может быть перед ним промелькнула вся его жизнь с чередой ошибок. А может быть и нет. Но когда джип рванул с места и поехал, он остался стоять, потому что взрыва не последовало. Ни через секунду, ни через пять.

Он взглянул в голубое небо.

– Ай да мент. Всех сделал, – сказал Иванчиков и рассмеялся.

Кто-то из его людей опомнился, и чтобы исправить неловкое положение, кинулся к нему. Вот только защищать старого вора уже было не от кого.

46

Наташа вышла из ванной несколько посвежевшей, замазав гримом синяки и ссадины.

– Ну как я? – спросила она, придирчиво осматривая себя в зеркало.

– Ты стала еще лучше, – Стас поцеловал ее в губы, нежно погладив по голове. Вот частичка их общей мечты и осуществилась. Теперь они вместе. Осталось только вернуть их малыша. А это можно было сделать через Зубрикова. Должок за ним. Обещание надо выполнять.

– Я знаю, где он может быть, – сказала Наташа.

Квартира куда они приехали, принадлежала двоюродной сестре Стаса. Сама сестра с мужем уехала отдыхать за границу, попросив Кручинина как милиционера регулярно приглядывать за их жилищем, а точнее за содержимым в нем. Стас согласился. Хотя за две недели их отсутствия появился здесь первый раз, и то потому что везти Наташу к себе, не решился, понадеявшись на известную заповедь: береженого Бог бережет. Вдруг за квартирой следят его коллеги. И решил воспользоваться квартирой сестры.