Библия Раджниша. Том 4. Книга 1 - Бхагван Шри Раджниш

а удовольствия были не чем иным, как стимулом для страдания от боли.

Вся ваша эйфория была лишь функцией вашей способности мечтать. Вы уходите с пустыми руками. Вся ваша жизнь была лишь порочным кругом: вы продолжали двигаться в одном и том же круге — вокруг, вокруг и вокруг. И вы никуда не добрались, так как, двигаясь по кругу, как вы можете куда-либо добраться. Центр всегда оставался на одном и том же расстоянии, где бы вы ни находились на круге.

Приходил успех, приходила неудача; приходило удовольствие, приходила боль; было горе, и была радость: все продолжало идти по кругу, но центр вашего бытия всегда оставался на одинаковом расстоянии от любой точки круга. Трудно было смотреть, когда вы находились на круге — вы были слишком погружены в него, вы были частью его. Но сейчас внезапно все выпало из ваших рук — вы стоите пустые.

У Халиля Джебрана в его шедевре Пророк есть одно высказывание… Аль-Мустафа, пророк, приходит к людям, которые работают на фермах, и говорит им: «Мой корабль прибыл, пришло мое время уйти. Я пришел сюда лишь для того, чтобы оглянуться назад на все то, что произошло, и на все то, что не произошло. Перед тем как я взойду на борт корабля, у меня есть страстное желание увидеть то, что представляла собой моя жизнь здесь».

Высказывание, о котором я собирался напомнить вам… он говорит: «Я подобен реке, которая течет, чтобы впасть в океан. Она ожидает момента, чтобы оглянуться на землю, через которую она протекала, — джунгли, горы, люди. Жизнь протяженностью в тысячи миль была великолепна, а сейчас, через одно мгновение, все исчезнет. Поэтому подобно реке, находящейся на грани впадения в океан, которая оглядывается назад, я тоже хочу оглянуться назад».

Но оглянуться назад можно только тогда, когда вы не цепляетесь за прошлое; иначе вы настолько боитесь потерять его, что у вас даже нет времени, чтобы наблюдать, видеть. А время — всего лишь доля секунды. Если человек умирает, находясь полностью в сознании, видя всю землю, которую он прошел, и видя всю ее глупость, значит он рождается с отточенностью, с разумом, со смелостью — автоматически. Это не является чем-то, что делает он сам.

Вы спрашиваете меня: «Вы были сообразительным, смелым, разумным, даже будучи ребенком; я не такой смелый даже сейчас…» Причина в том, что в своей прежней жизни я умер способом, отличным от способа, которым умерли вы. Это большая разница, поскольку каким способом вы умираете, тем же способом вы рождаетесь. Ваша смерть — это одна сторона медали, ваше рождение — это другая сторона той же самой медали.

Если на одной стороне медали были замешательство, горе, страдание, цеплянье за жизнь, желание, то на другой стороне медали вы не можете ожидать отточенности ума, разумности, смелости, чистоты, осознанности. Все это не будет гарантировано; вы не можете ожидать этого.

Вот почему я говорю, что все это очень просто, но это трудно объяснить вам, так как я ничего не сделал в этой жизни, чтобы с самого начала быть смелым или быть сообразительным и разумным.

Только позднее я постепенно стал осознавать, как глупы люди. Это только более поздние размышления; раньше я не знал, что я смелый. Я думал, что все должны быть одинаковыми. Только позднее мне стало ясно, что все не одинаковые.

Одной из моих радостей в детстве было: взобраться на самую высокую скалу на берегу реки и прыгнуть! Многие соседские мальчики приходили туда со мной и старались прыгнуть. Но они подходили к самому краю и возвращались обратно; видя такую высоту, они говорили: «Вдруг что-то случится». Я снова и снова показывал им прыжок и говорил: «Если я могу прыгать — у меня тело не стальное — и если мне удается справиться с этим и выжить, почему вы не можете?»

Они сказали: «Мы стараемся изо всех сил», и они действительно старались. По соседству со мной жил один мальчик-брамин, который чувствовал себя очень униженным из-за того, что он не мог прыгнуть. Поэтому он, должно быть, спросил своего отца, что ему делать, «…ведь это очень унизительно. Он взбирается на вершину холма и прыгает оттуда, а мы лишь наблюдаем. Мы понимаем, что если он может прыгать, то мы тоже можем прыгнуть; в этом нет проблемы. Если высота не может погубить его, то почему она должна погубить нас? Но как только мы набираемся храбрости, прилагая все усилия, и бросаемся к краю, внезапно возникает пауза. Мы не знаем, откуда она возникает, но это просто пауза; что-то внутри нас говорит: “Нет, эти скалы и эта река… Если ты упадешь на скалу или… а река глубокая. А когда ты упадешь с высоты, вначале ты опустишься на самое дно реки, затем ты поднимешься на поверхность; больше ты ничего не сможешь сделать’ ’».

Его отец сказал: «Это нехорошо», так как его отец был очень хорошим борцом, одним из чемпионов района. Он обычно бегал в гимнастический зал и учил людей бороться, учил их индийской борьбе вольного стиля. Эта борьба более гуманна, более искусна и более артистична, чем бокс. Бокс выглядит абсолютно похожим на то, как ведут себя животные.

В индийской борьбе вы не причиняете боли другому человеку. Очень хороший борец лишь прикасается к другому человеку, и тот человек падает навзничь. Это — искусство, умение; каждая точка тела должна быть натренирована. Как бы силен ни был другой человек, если вы наносите ему удар под правильным углом ниже колена, то человек упадет. Не имеет значения, насколько он силен; вы лишь должны знать нужную точку, куда вы должны ударить рукой. Ваша рука может быть нежной — нет необходимости, чтобы она была как молот, — и человек упадет.

Они знают все виды стратегий — их тысячи; и это искусство, несомненно искусство. Никому не причиняется боль, желание причинить боль отсутствует. А игра заслуживает того, чтобы ее увидеть; она почти захватывает ваше дыхание, так как все происходит так быстро, особенно когда борец — мастер.

А тот человек действительно был мастером борьбы. Он не был похож на гиганта, и это была одна из причин того, почему он стал знаменитым. Он был среднего роста, не чемпионом в тяжелом весе, а наоборот, очень худой. И,