Апокалипсис на Церере - Виталий Сергеевич Останин

и позвоночника. К тому же ступням потребовалось бы значительно больше времени, чтобы так измениться.

А еще кости. В архивах по первой эпохе освоения ближнего космоса говорилось, что у рожденных в невесомости или условиях, близких к ней, кости должны быть хрупкими. Один пропущенный им удар практически гарантирует перелом, причем множественный.

Но этого не будет. Потому что исходный материал, может, и родом с венерианского надатмосферного города, но изменен искусственно. Конструкт, как и оборотни. Только созданный под другую задачу – какую, кстати?

Очевидно же, Оливер! Пребывание в теле совсем лишило тебя способности к логическому мышлению? Церера является владением одного из высших демонов – Астерота, который отличается от прочих знакомых Падших тягой к организации и контролю. Вспомни, что говорил Часовщик – сравнивал нас с песчинками, попавшими в совершенный механизм.

У Астерота каждое живое существо, каждое сообщество служит какой-то цели. Подземники не позволяют станции развалиться, но не могут подниматься наверх. Корпы поставляют души в обмен на магию для своих лидеров, но нижние уровни для них под запретом. «Осознавшие» тоже вполне вписываются в схему – притягивают радикалов и недовольных, одновременно служа угрозой для верхних и нижних.

А организация внутри сообществ? Диктатура, маскирующаяся под демократию, магическая олигархия и теократия на искаженных священных текстах. Все системы ущербные, нежизнеспособные, но опираясь друг на друга, вполне себе живут и здравствуют уже триста лет.

Идем дальше – как работает система «сдержек и противовесов» внутри сообществ. У корпов на вершине стоят три разнопрофильных и уязвимых по отдельности мага: защита, атака, проклятья. Недавно вскрылся еще один элемент системы – оборотни. Чудовища, главное для которых даже не сила – как показало столкновение, справиться с ними можно. Основной характеристикой тварей был иммунитет к магии.

А для чего им это? Да все тот же контроль – разделяй и властвуй. Триумвират колдунов правит обычными адептами, а оборотни являются сдерживающим фактором уже для магов. Всем по кусочку, но никому ничего целиком.

А венерианец выбивается из этой схемы. У него есть практически все. И магия всех видов, и сила, и скорость, и выносливость. Кому Астерот мог доверить все? Да только себе!

Получается, что перед нами одновременно сам Падший, но не в истинной форме, а в теле специально выращенного мутанта, созданном для одной только цели – стать вместилищем помешанного на осторожности демона, чтобы он мог присутствовать там, где нужно, но оставался в безопасности. Венерианец – генетически подготовленное к одержимости существо.

Значит, мы все делаем не так. С ним нужно не сражаться, он во много раз сильнее любого, даже самого одаренного стража. Его нужно изгонять. Сделать это мог бы Стеф, но он полностью поглощен схваткой. Мог бы и я, если бы был человеком.

Весь анализ занял у меня максимум восемь секунд. За это время я не сводил глаз со схватки и отметил, что подопечный проигрывает. Точнее, уже проиграл. Он еще сражался, даже не пропустил ни одного серьезного удара – несколько царапин не в счет, но победы ему не видать.

Движения граничника уже сейчас стали медленнее, в то время как Астерот не демонстрировал никаких признаков усталости. Правда, он перестал швыряться заклинаниями, видимо, запасы магической энергии даже в измененном человеческом теле были ограничены. Зато сосредоточился на ближнем бое, и каждый пятый-шестой его удар Стеф пропускал – кроме пота его лицо уже заливала кровь.

Вскоре одержимый забьет воспитанника, после чего примется за нас с Гринем. Понял это и нехристь. Он потушил свет на кончике стрелы, бережно положил оружие на пол, окружил себя магическим щитом, бросился врукопашную. Самоубийство, как по мне, но я и этого сделать не мог. Пока дохромаю до схватки, все уже кончится.

«Господь! – взмолился я, чувствуя полную свою неспособность что-то изменить, даже беспомощность. – Сделай что-нибудь! Если воля Твоя заключается в том, что мы должны тут погибнуть, пусть по воле Твоей и будет. Но если Ты привел нас сюда, чтобы мы изменили порочный уклад здешней жизни, прояви Себя!»

Вопль мой был настоящим, а не памятью о том, что сделал бы в подобной ситуации оригинал. В этот момент я не разделял себя – копию личности умершего стража и его самого. Я был Оливером Тревором. Человеком, который жил, сражался с демонами, а потом умер. Но сейчас – не знаю как, да и не собираюсь этого выяснять – я снова был здесь.

Я не ждал ответа – Он не отвечает людям словами. Если кто-то утверждает обратное, ему стоит провериться у хорошего врача. Но Создатель мог проявить себя иначе, дать знак или натолкнуть на решение, которое поможет – так это работает.

Одержимый резко разорвал дистанцию и ударил по Стефу магией. В воздухе на миг появился сотканный из тьмы сгусток, похожий на короткое метательное копье. Он за долю секунды затвердел и устремился к воспитаннику. Тот никак не успевал отреагировать.

Но Гринь успел. Он встал между копьем и товарищем. Заклинание сперва пробило его магический щит, а потом грудь нехристя. Его мертвое тело еще не успело начать падение, когда я увидел решение.

– Благословляется дом сей… – крикнул я.

Астерот повернул голову в мою сторону и растянул лягушачьи губы в издевательской ухмылке. Стеф несколько раз выстрелил, но иглы бессильно разбились об окружающий Падшего магический щит.

– …помазанием крови жертвенного агнца…

Ухмылка одержимого стала еще шире. В глазах его горело торжество.

– …положившим душу свою за друзей своих…

Оно сменилось недоумением, которое почти сразу превратилось в страх. Я видел, как в обеих его руках сгущается воздух, чтобы превратиться в прозрачные диски. И понимал, что он не успевает.

– …во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

Он тоже это понял. И когда я одними губами прошептал «Аминь», метнул магические снаряды: один в меня, другой в Стефа.

Я опустил веки и приготовился к удару. Дело сделано, большего бы у меня все равно не получилось. Если я оказался прав, то можно расслабиться и уме-реть – еще раз. Но секунда тянулась за секундой, а воздушные диски не спешили рассекать мою плоть. Тогда я снова открыл глаза.

Страж стоял на коленях над телом Гриня. Лицо нехристя было таким умиротворенным, будто он не смерть от руки высшего демона принял, а отдохнуть прилег. Казалось, что сейчас он откроет глаза и произнесет тем говорком, нарочито простецким, который использовал, когда изображал охотника: «Може, пойдем уже?»

Рядом лежал одержимый, как и Гринь, не подавая никаких признаков жизни. Длинными руками он обхватил свое тело, будто пытаясь кого-то удержать внутри. На лице его застыла гримаса ненависти.

– Чин благословения жилища? – произнес подопечный голосом, в котором только хорошо знавший его человек мог услышать нотки горя.

– Ага, – ответил я, не зная,