«Долина смерти». Трагедия 2-й ударной армии - Изольда Иванова

Когда заболел командир 2-й ударной Н. К. Клыков, его сменил генерал Власов[47]. Армия находилась в очень трудном положении, продовольствия и боеприпасов не, хватало. Наше положение ухудшилось с приходом весны. Начал таять снег, превращаясь в труднопроходимую кашу, вода затапливала низменности, две трети позиций из-за грязи пришлось оставить. Бойцы переселялись на островки и даже настилы.

Мы получили сведения, что противник снова готовит удар. Хотя до этого бои ослабли и мы ограничивались только перестрелкой, но немцы сосредоточили большое количество войск в лесах у д. Большое Замошье и за озером Большое Замошское.

Однажды в солнечный апрельский день я собрал командиров рот и объявил: «Сегодня будем давать концерт фрицам».

Я приказал каждой роте представить нужное количество пулеметов. Любители приключений взяли с НП шесть трофейных пулеметов. Вооружился и комиссар батальона Семен Делов. Собралось человек 20.

Вышли на моховое болото, расположились на кочках, удерживающих человека. Каждому был дан сектор обстрела и дальность прицела. Цели находились на расстоянии от 500 м до 3 км. «Огонь!» — скомандовал я.

Необычный рев понесся по лесам и болотам Замошья. Выдержали две минуты. Стало тихо. Неожиданно немцы открыли беспорядочный огонь, но их снаряды падали в болото, не причиняя нам урона.

Мы побежали обратно, спотыкаясь и падая. Но всем почему-то было смешно. Пожалуй, немцам впервые пришлось вести такую беспорядочную стрельбу. Кроме того, убедились в полезности неожиданной атаки.

На следующий день поступило сообщение, что через деревню везли много раненых, ну, а «жмурикам», как мы называли мертвых фашистов, был приготовлен березовый крест с каской.

Как я уже говорил, весна принесла нам много трудностей. Немцы воспользовались этим и снова закрыли «огненный коридор», а мы были бессильны что-либо предпринять — ходить в атаки через водные преграды было невозможно.

Кроме того, по всему фронту немцы усилили бомбежку и обстрел наших позиций из всех видов оружия. В одном из таких обстрелов меня сбило взрывной волной и я почувствовал боль в левой ноге. Невозможно было встать. Казалось, что перебиты все кости. Боль пронизывала и позвоночник. Все тело ныло, и тут я первый раз почувствовал страх. Меня довели до КП. Санитары сняли сапог с разорванным голенищем, очистили голень от осколков. К счастью, кость не была перебита. С трудом начал я ходить, опираясь на палочку.

Немцы продолжали нас атаковать по всему фронту, но взять нас не смогли. Бойцы сражались с неиссякаемым героизмом, это был массовый героизм. Основной удар немцев был направлен на Новую Кересть.

Хотя я был ранен, но мне тоже была поручена оборона полка. Собрал я бойцов и командиров, среди которых тоже были раненые, и сказал: «Кто только может держать оружие хоть одной рукой — тот уже боец».

Но все хорошо и сами понимали, что выжить можно, только сражаясь. Всех более или менее здоровых командир полка забрал и увел на Новую Кересть. Сюда же беспрерывно поступали раненые, ожидавшие отправки на Большую землю.

Мне опять не повезло. При обходе линии обороны я был вновь ранен. Рядом разорвался снаряд, и я потерял сознание. Когда очнулся, то мною уже занимались санитары, а сопровождавших не было. Я был весь в крови, осколком ранило предплечье левой руки и разбило правую бровь. Санобработку произвели на скорую руку, порвав нижнюю рубашку на бинты, и я снова встал в строй.

Мы страдали не только от ран, очень трудно было с продовольствием: ели без соли тухлую конину. И, несмотря на это, продолжали сражаться… Пополнение собирали где придется.

Однажды командир полка Смирнов привел группу. Вид у них был страшный: грязные, усталые, на всех бинты с засохшей кровью. Мы поделились всем, что было: угостили кониной с душком.

Мы продолжали отбивать атаки противника, оставаясь непобежденными. На улице был уже июнь.

Вспоминается такой инцидент. Вокруг штаба под кустами лежали и сидели наши бойцы, занимались своими делами. Вдруг видим: идут два солдата без оружия. Я поднялся, подошел к ним и спросил: «Почему вы без оружия?» Они руками начали объяснять, что контужены. Что-то в них мне показалось подозрительным. Внимательно осмотрел, а потом ударил одного в лицо. «Ты с ума сошел!» — закричал майор Ромашин.

Я приказал раздеть неизвестных. Они были чистые, упитанные, без ран. Стало ясно, что это вражеские лазутчики. Я их расстрелял.

Однажды, после полудня, вокруг все стихло. Нигде ни единого выстрела. Даже жутковато стало. Появился Смирнов и объявил, что сегодня будем выходить на Большую землю — проход будет открыт.

Все пришло в движение, по просекам, по изрытым дорогам потянулись люди. Шли в обнимку, непонятно было — кто кого ведет. Ползли и тащили на плащ-палатках раненых. Зрелище было удручающим. Г. Смирнов приказал мне прикрыть отход.

Я с группой в 40 человек остался на месте, а когда солнце село, тоже пошел к выходу.

Все было заполнено людьми. Настил, сильно разбитый бомбежками и снарядами, казалось, гнулся под тяжестью людской массы. Огромные воронки, заполненные водой, представляли серьезную опасность.

Даже здоровому человеку было трудно пробираться, что уж говорить о больных и раненых. Но мы шли.

Откуда-то пошел слух, что к нам прошел батальон для оказания помощи и эвакуации тяжелораненых. По-прежнему было очень тихо, что вызывало подозрение.

Настала короткая июньская ночь — тихая, малооблачная. Люди двигались вплотную, не обращая внимания на воду, оставалось несколько метров, и вдруг…

Окрестность озарилась огнем, ночная тишина нарушилась оглушительным грохотом. Сотни мин и снарядов обрушились на полуживых и беззащитных людей. Рев, крики, стоны, умоляющие призывы о помощи огласили недавнюю тишину. Но что можно было сделать?

А с высоты поднялись немецкие автоматчики и, двигаясь толпой, стали в упор расстреливать ползущих навстречу людей.

И все-таки смельчаки нашлись. Неожиданно заговорил наш ручной пулемет, дал несколько хороших очередей и… замолк. Толпа автоматчиков поредела, а оставшиеся разбежались. Оказалось, что в нашей группе шел артиллерист 830-го ап Саша Добров. Это он взял пулемет убитого солдата и хорошо прошелся по немецким автоматчикам.

Далеко не всем удалось выйти живыми из этого адского котла. Многие встретили свою смерть уже на пороге Большой земли. Многих поглотили Волховские болота, многие, обессилев, попали в плен. Этой участи не избежал и я.

Части, вышедшие из окружения, влились во 2-ю ударную армию, которая освобождала Ленинград.

Наши потери дорого обошлись фашистам. В сражениях они потеряли свои отборные дивизии, многие из них перестали существовать, и была сорвана попытка штурма Ленинграда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});