Рейтинговые книги
Читем онлайн Булгаков и княгиня - Владимир Алексеевич Колганов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 ... 92
образом никому не известный дворянин – правду сказать, из очень древнего рода, – всего лишь штаб-ротмистр к сорока годам, через несколько лет получил звание камер-юнкера, а вслед за тем оказался в должности вице-губернатора. Пожалуй, объяснение состоит в том, что тесть Алексея Сергеевича, купец первой гильдии Карл Фридрихович Герике, был видным членом лютеранской общины Петербурга. Да и проживал он в доме, принадлежавшем лютеранской церкви, построенной в честь святых Павла и Петра. Там же размещалась и его контора. Если учесть влияние, которое имели немцы при дворе императрицы Александры Фёдоровны, да ещё принять во внимание их засилье на высших государственных постах, стремительное продвижение по службе зятя влиятельного купца, немца по происхождению, не представляется столь уж невозможным.

Однако более вероятно, что протекцию родственнику оказал московский обер-полицмейстер Дмитрий Трепов, женатый на Софии, сестре Алексея Сергеевича Блохина. Устроил же он чиновником особых поручений в своём ведомстве другого её брата, Николая. Однако залогом удачной карьеры будущего камергера, несомненно, стало положение в обществе его отца, богатого орловского помещика. А всё началось с того, что на Сергея Владимировича Блохина свалилось счастье! Вот как это было.

Жил в Орловской губернии Николай Васильевич Киреевский, отставной кавалергард, дальний родственник Василия Жуковского, Льва Толстого и Тургенева. Что-то он там не поделил с начальством, сгоряча вышел в отставку и уединился в своём имении, в Шаблыкино, в окружении многочисленных гостей предаваясь праздности и любимому занятию – охоте. Вот какую, не слишком лестную характеристику дал ему Толстой:

«Он – ограниченный, честный, твёрдый человек, исключительно охотник. Из всех его рассказов три четверти принадлежат охоте…»

Не слишком лестные слова. И вместе с тем, в письме Фету Лев Николаевич весьма восторженно отзывался о хозяине:

«А жалко, что вы не были у Киреевского. Расскажу вам, что это за прелесть – он сам и весь этот мир, который уже перешел в предание, а там действительность».

Свою страсть Николай Васильевич выразил в книге «Сорок лет постоянной охоты», изданной в 1856 году. Кое-кто после этого даже стал называть его писателем. Однако более известны были младшие братья помещика: Иван, публицист, видный теоретик славянофильства, и Пётр, знаток и собиратель произведений русского народного творчества, переводчик с испанского и английского языков, также во многом разделявший взгляды славянофилов.

А вот какое описание сохранилось о Шаблыкино:

«Село Шаблыкино и его приход расположены при большой Орлово-Трубчевской дороге, занимают ровную, немного прорезанную с востока и юго-запада оврагами, квадратную площадь, около 25 квадратных километров, орошаемую небольшою речкой Могом, тихо протекающей в илистых берегах. Климат и условия места очень благоприятны, местность сухая, в северо-восточной части покрыта лиственным лесом. Шаблыкинский приход получил своё название, как говорит предание, от фамилии помещика Шаблыкина, который лет 200 назад владел этой местностью, покрытой первобытными лесами».

Усадьбу Киреевского в Шаблыкино подробно описал известный краевед Михаил Пыляев:

«Лет тридцать тому назад, в богатом орловском имении проживал по-царски богатый помещик Н. Киреевский, страсть которого к охоте, собакам и садовым беседкам доходила до смешного. Усадьба его издали представляла какой-то восточный заколдованный город, огромное его состояние позволяло ему вести широкую жизнь. Многие окрестные помещики составляли обычную свиту этого барина, сопровождая его на псовую охоту. Об обедах и подарках его говорили на целую губернию… Один из домов в его усадьбе был отделан как лучшая гостиница: здесь могли останавливаться более сотни приезжих, жить по неделям и даже не являться на глаза хозяина. Все желания, все прихоти гостей исполнялись в точности его дворецким.

Барский дом был громадный. Главный корпус соединен был с каждой стороны длинными галереями с флигелями, отчего строение принимало огромные размеры. Большие залы в доме были в два света. По прихоти хозяина все украшения, как наружные, так и внутренние, представляли непривычному взгляду довольно странный вид. Начиная с решетки до флюгера на крыше дома всё изображало одни принадлежности охоты. Из окон выглядывали медвежьи головы, в углу притаился пушной зверь, вместо ковров владелец набросал звериные шкуры. На стенах висели картины, изображавшие псовую охоту. Вся мебель была из оленьих и лосиных рогов, кабаньих голов, лошадиных ног и т.д. … Сад был прохладный, дремучий, разбитый на сорока десятинах; в нём были аллеи без клочка голубого неба – всё зелень и тень. По главной аллее стояли статуи и памятники. В кущах дерев виднелись храмики с названиями, значение которых было приятно и понятно только одному владельцу. Они были построены во имя дружбы, истины, любви и терпения и т.д. Но особенно были великолепны беседки. Помещик имел к ним особенную слабость и не жалел десятки тысяч».

Это описание я привожу здесь не случайно, поскольку именно в Шаблыкино прошли юные годы Киры Алексеевны. Дело в том, что братья владельца имения умерли гораздо раньше него. Были у Киреевского дети или нет, мне точно не известно. Впрочем, проживали в соседнем, Малоархангельском уезде несколько Киреевских, по отчеству они были Николаевичи, но… Но с некоторых пор Николай Васильевич женщин на дух не выносил, даже въезд им в Шаблыкино был запрещен категорически. В чём тут дело? Возможно, ему не повезло с женой – матерью тех самых Николаевичей. Достоверно известно лишь одно – перед смертью он отписал имение дальнему родственнику, жителю той же Орловской губернии, весьма достойному человеку, отставному подполковнику и статскому советнику Сергею Владимировичу Блохину, деду Киры Алексеевны.

Родственные связи Блохиных и Киреевских мне проследить не удалось. Можно лишь отметить, что и те, и другие были в прежние века в родстве с Толстыми. История учит, что раз породнившиеся дворянские рода рано или поздно снова испытывают тягу друг к другу – примеров этому в родословных отыщется немало. Однако не станем больше гадать. Обратим внимание на доставшееся Сергею Владимировичу наследство:

«В селе Шаблыкино в 1886 году было 114 дворов; число жителей: мужского пола – 685, женского – 730».

Толстой в имении больше не бывал, и всё же можно было позавидовать новому хозяину. Правда, злые языки утверждают, что стараниями помещика со временем хозяйство стало приходить в упадок. Надо признать, ни он, ни его младшие братья никогда не отличались деловой хваткой. Судя по воспоминаниям Татьяны Аксаковой-Сиверс, представители этой ветви старинного рода Блохиных обосновались в Калужской губернии. Пётр Владимирович, мелкопоместный дворянин, знал толк в лошадях и позволял себе время от времени удовольствие служить стартёром на бегах. Даже квартиру имел поблизости, там же, на Ходынке. Алексей Владимирович, наплодив незаконнорожденных детей от дочери дьячка, бросил всё и сошёлся с молоденькой крестьянкой – видимо, предвидя грядущие преобразования в отечестве,

1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 ... 92
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Булгаков и княгиня - Владимир Алексеевич Колганов бесплатно.
Похожие на Булгаков и княгиня - Владимир Алексеевич Колганов книги

Оставить комментарий