Средневековый Понт - Сергей Павлович Карпов

открытых конфликтов с ними. Даже тогда, когда ок. 1417 г. татары и зихи ограбили в Тане генуэзца Оберто Гаррони, республика не стала настаивать на немедленной компенсации и не применила силы или санкций против подданных хана, терпеливо ведя переговоры вплоть до 1428 г.[1437] Когда в 1423 губернатор (subashi) Самсуна конфисковал имущество умершего там генуэзского купца, власти Генуи вновь не решились предоставить его наследникам право марки или ввести налог на торгующих в Каффе турок, но предпочли компенсировать их, как и в случае с Дарио Грилло, предоставлением оффиции с доходом эквивалентным ущербу. Объяснение было простым: действия против турок могли быть опасными для населения Каффы[1438].

И все же купцы нередко настаивали на применении права марки против обидчиков. Такие требования мы находим в 10 петициях. Помимо турок, ответчиками были воевода Валахии Стефан (конфисковавший имущество братьев Джустиниани — 4500 дукатов[1439]), подданные грузинского царя Александра I (1412–43)[1440], эмира Синопа[1441] и трапезундского императора Иоанна IV, приказавшего захватить наву каффинского гражданина Мервальдо Спинола в порту Вати (Батуми) в 1437 г.[1442]

К самим генуэзцам право марки применялось неоднократно и часто без колебаний иностранными правителями. Когда каффинцы, вопреки положению статутов о репрессалиях, присвоили в Монкастро имущество турок, последние сразу же наложили руку на товары невинного купца Луки Саккерио, торговавшего в Галлиполи. Саккерио, в свою очередь, добивался права марки против османов, но генуэзские власти, по традиции, предпочли решить дело в соответствии с leges et constitutiones Caphe[1443]. Аналогичный случай произошел, когда генуэзцы Перы конфисковали за что-то товары горожанина Львова, вызвав ответную реакцию короля Польши и последующие просьбы о предоставлении репрессалий невинно пострадавших генуэзцев в его владениях[1444].

Право марки нередко реализовывалось через корсарские и пиратские акции[1445]. Сами генуэзцы, как известно, успешно боролись с пиратами и корсарами в Черном море. Самые свирепые и опасные из них, каталанцы, не представляли столь же реальной угрозы для судоходства в «Великом море», как в Эгеиде. Но корабли пиратов, захваченные в Средиземноморье, изредка возвращались к прежним собственникам, включая жителей Каффы[1446]. Последние, впрочем: и сами занимались пиратством. Например, Baxilius de Caffo, скорее всего — грек, представивший поручителей — греков с Хиоса, владелец бригантины, ограбил сицилийца Андреа Теуфорте, невзирая на имевшуюся у него охранную грамоту генуэзских властей[1447]. Между кланами генуэзских нобилей Спинола и Фрегозо шла настоящая морская война с захватом товаров из Каффы или принадлежавших каффинцам[1448].

Судя по Diversorum, Filze, как и по массариям, Каффа, несмотря на все трудности, в XV в. оставалась важнейшим портом общесредиземноморского значения. Принадлежавшие каффинцам суда плавали в Геную и обратно[1449], во Фландрию (в 1430/31 г.)[1450], Марсель[1451], на Xиoc[1452] и далее[1453]. По крайней мере Каффа и Чембало располагали арсеналами, где не только ремонтировались, но и строились большие двухпалубные навы[1454]. Именно это давало возможность генуэзцам вести военно-морские кампании против соперников в Причерноморье. Осознавая значение Каффы как экономического, религиозного (в т. ч. миссионерского) и политического центра «Газарии», «Татарии» и всей генуэзской Романии, Генуя просила римского папу повысить статус каффинского епископства до архиепископства, освободив каффинского епископа от юрисдикции чисто титулярного в те годы архиепископа Султанин[1455].

Два вида торговли выделяются в документах Diversorum, Filze: зерном[1456] и рабами. Из четырех контрактов конца ХІV в. в 3 патроны судов берут на себя обязательства доставлять зерно из разных черноморских портов в Геную[1457], а в одном — из Сицилии в Каффу в период сильного неурожая злаков в Причерноморье[1458]. Позднее сами каффинцы вели зерновую торговлю на широкую ногу, вплоть до Марселя[1459].

Экспорт большого числа причерноморских рабов на Запад[1460] отражен в разных документах Diversorum, Filze[1461]. Лишь у одного лигурийского купца, возвращавшегося из Каффы в Геную, турки в Галлиполи захватили 12 рабов[1462]. Другой генуэзец, Николо Ратони, наряду с другими товарами, погрузил в Каффе в 1433 г. рабов: абхазов, мегрелов и русских, от 15 до 30 лет, для отправки в Перу. Ему не повезло. Патрон корабля, желая избежать столкновения с венецианскими галеями, причалил в Понтираклии. Ратони был вынужден перевозить свое добро и рабов оттуда в Перу на небольшой барке, но недалеко от Перы, в местечке Bosilli турецкий субаши Муса-бей конфисковал все имущество и рабов Примечательно, что он действовал по наущению бывшего христианина, принявшего ислам, Мануила Гриманьи (оlіm cristicole et mine saraceni et nominabatur Acomacho)[1463]. Иногда о рабах из Причерноморья встречаются просто детективные истории. Раб-зих, 32 лет, бежал из Генуи от своего хозяина Терами Ломеллини в замок Серравале. Виконт Серравале Франко Accepero не желал вернуть его владельцу, что едва ни привело к войне феодальных кланов в Лигурии[1464]. Юная черкешенка Магдалина, рабыня семейства Стелла, бежала с монахом, братом Альбертом, в Феррару и несколько месяцев скрывалась там, не взирая на тщетные протесты генуэзских властей маркизу Феррары[1465].

Diversorum Filze содержат интересный материал для изучения администрации, права, торговли, мореплавания, политических событий в Причерноморье. Не менее интересны они и как источник по истории культуры и менталитета в далеких факториях генуэзской Романии.

Глава 13.

Возникновение Таны[1466]

Северное Приазовье и устье Дона всегда были зоной особого интереса для Византийской империи. Там существовало греческое поселение, не исчезнувшее при многочисленных политических перипетиях в истории региона в XII–XIII вв. Оттуда в Константинополь продолжали поступать зерно, соль, рыба, бывшие важным источником снабжения византийской столицы[1467]. Открытие новых торговых путей и ключевая роль Азака/Таны в системе дальней и местной торговли привлекли внимание к ней итальянских купцов и предпринимателей, осваивавших византийские рынки.

Однако точная дата образования фактории итальянцев в дельте Дона с названием Тана не зафиксирована ни в одном известном нам документе. Изучение Таны насчитывает несколько столетий. Но и в трудах историков нет единства. Оставляя в стороне полемику по поводу локализации и даты возникновения античного Танаиса, расположенного на другой территории[1468], обратимся лишь к вопросу о зарождении в устье Дона итальянских факторий. Разные версии появлялись уже в позднесредневековой литературе.

Польский историк конца XVI в. Мацей Стрыйковский относил зарождение поселения генуэзцев в Азове к XII в., когда половцы якобы предоставили им такую возможность. Он даже привел легендарную версию о союзе половцев с генуэзцами против татар в начале XIII в.[1469]

В древнерусской Исторической Повести