РЯВанш! - Дмитрий Никитин

           - Ну что же, Константин Петрович! - повернулся Веселкин к Иванову Тринадцатому. - Дневное сражение, видимо закончилось. Дай Бог (адмирал перекрестился), в нашу пользу! Прикажите поворот полный кругом на зюйд-ост, последовательно. Да поострожней, чтобы в темноте друг друга не перетаранить.

           - Позвольте, Ваше превосходительство! - Тринадцатый вздыбил свои самые знаменитые на флоте усы. - Как же на юго-восток? Мы же к эскадре шли. А как дошли - обратно? Там же, впереди, может, линкоры наши тонут!

           - Ну, если тонут, есть кому им помочь. У Александра Васильевича и крейсеров, и эсминцев довольно... Не дело наши линейные крейсера как спасательные суда использовать. Сберегать прежде всего мы должны наши корабли. Они ведь лучшее, что есть сейчас у России! В этом вижу долг свой наивысший. Вот почему и приказ о повороте отдаю. Не хватало нам еще ночью на миноносцы японские наткнуться без охранения. А они все там, впереди, только и ждут, чтобы торпедами засыпать. Тогда уж точно за ними победа будет. Подальше надо отсюда держаться. С большим японским флотом, думаю, Александр Васильевич и без нас управился. А мы за ночь к побитым японским кораблям вернемся и дело с ними докончим. Эх, знать бы наперед, не надо было бы туда-сюда по морю мотаться. Давно бы японцев перетопили. Всё же там старый дредноут и два броненосца остались. За них, пожалуй, и мы наград удостоимся.

          - Прикажите радиограмму командующему отправить?

          - Вы что! Враз нас запеленгуют. Никаких радиограмм до утра. И не теряйте времени, Константин Петрович! Немедленно к повороту! Или, может, вы за день утомились? Давайте тогда я старшего офицера попрошу.

       

           Когда в 18.30 три гигантских русских сверхдредноута прекратили огонь и стали уходить прочь с большинством своих кораблей сопровождения, вице-адмирал Кантаро Сузуки боялся верить своим глазам. Жить его 3-му флоту под массированным обстрелом орудий вражеских сверхдредноутов оставалось совсем недолго. И вдруг русская эскадра уходит куда-то на северо-запад. По всей видимости, на сцене всё же появились главные силы Соединенного флота, что и отвлекло противника. Казалось, у Сузуки появился шанс спасти свои корабли. Однако, если здраво подумать, несмотря на преждевременный уход русские всё же добились уничтожения 3-го флота. Уцелевшие в бою линкоры "Сетцу", броненосцы "Касима", "Катори" и крейсера-броненосцы "Ибуки" и "Икома" имели такие повреждения, что могли затонуть в любой момент - помпы уже не справлялись с водой, прибывающей через расшатанную обшивку и пробоины.

           Сузуки обдумал возможность затопить наиболее пострадавшие большие корабли, переведя команды на два оставшихся у него легких крейсера - "Сойя" и "Тоне", а также пять малых миноносцев. Их состояние было более-менее удовлетворительным. Однако идея топить три своих корабля казалась невозможной даже самому адмиралу, а уж как бы ее восприняли бы матросы и офицеры обреченных судов, нетрудно было представить. В лучшем случае, они просто отказались бы с них уходить. Было и еще одно обстоятельство. Пока что главный калибр линкоров заставлял держаться в отдалении легкие корабли, оставленных русскими поблизости - трехтрубный и четырехтрубный крейсера и четыре больших трехтрубных эсминца типа "Новик". Однако, если тяжелые корабли японцев уйдут под воду, "Сойя", "Тоне" вместе с миноносцами сразу попадут под удар более сильных и быстроходных вражеских крейсеров и эсминцев. Так что топить броненосцы в любом случае было бы преждевременно. А что если попытаться дойти до ближайшей суши, к островам Такэсима. Несколько часов хода "Сетцу", "Катори", "Касима", "Ибуки" и "Икома" могут и выдержать. А там, в случае чего, посадить их на грунт. Если богам будет угодно, эти корабли еще удастся отремонтировать и вернуть в строй.

       

           После ухода на выручку тихоходным линкорам всех линейных крейсеров, а также большинства легких крейсеров и эсминцев наблюдать за действиями 3-го японского флота у русских оставались лишь легкие крейсера "Адмирал Спиридов" и "Трапезунд" да четыре эсминца: "Пылкий", "Поспешный", "Громкий" и "Быстрый". Старшим начальником в отряде был командир "Спиридова" капитан 1-го ранга Михаил Ильич Никольский, "Трапезундом" командовал капитан 1-го ранга Павел Павлович Остелецкий, дивизионом эсминцев - капитан 1-го ранга Борис Борисович Жерве. Именно Жерве, известный на флоте теоретик, автор брошюры о военно-морских стратегических играх, предложил, подойдя на "Поспешном" к борту "Спиридова", атаковать тяжелые корабли японцев и потопить торпедами не ночью, а в вечерних сумерках. Как кричал Жерве в рупор возвышавшему над ним на мостике крейсера Никольскому, ночью имеется большой риск потерять японцев. Оставшиеся у них миноносцы наверняка будут ставить дымовые завесы или, наоборот, отвлекать огнями внимание от линкоров. Жерве убеждал, что после боя с "измаилами" японские линкоры практически небоеспособны. Опасность для русских эсминцев могли представлять только легкие крейсера "Сойя" и "Тоне", которых должны были взять на себя "Спиридов" и "Трапезунд".

           Никольский, подумав, согласился. Шанс добить легкими силами пять больших вражеских кораблей линии открывал манящие перспективы последующих награждений и продвижений по службе. Настораживало, правда, что японцы после ухода "измаилов" двинулись на север, будто бы желая вновь поучаствовать в главном морском сражении... Перед самым закатом отряд Никольского с легкостью догнал противника, следуя параллельным курсом в 70 кабельтовых восточней и чуть позади идущих в охранении двух легких крейсеров и миноносцев пяти японских броненосных кораблей во главе с огромным "Сетцу". Заметив, что преследующие их русские начали быстро сокращать дистанцию, японские миноносцы зажгли последние остававшиеся у них дымовые шашки. Опасаясь потерять противника в наступающих сумерках, "Поспешный", "Пылкий", "Громкий", "Быстрый" на всех парах устремились вперед.

           Пройдя строем фронта дымовую завесу, русские обнаружили перед собой завершившую разворот направо вражескую эскадру. По японской линии прокатились вспышки общего залпа. Как оказалось, Жерве недооценил остаточную боеспособность вражеских линкоров. Носовая башня "Сетцу" была взорвана, а в кормовой не хватало одного орудия, однако правые боковые башни главного калибра были в рабочем состоянии и, таким образом, устаревший дредноут мог бить на борт из пяти 12-дюймовок. К этому следовало добавить по одной башне с 12-дюймовыми орудиями, уцелевшие у "Касимы", "Икомы" и "Ибуки". К тому же, на правый борт могли еще стрелять и два 10-дюймовых орудия "Катори" и одна мидельная башня с парой 8-дюймовок "Ибуки". Так что общий залп японской эскадры по русским эсминцам получился весьма впечатляющим. Перед легкими кораблями вырастали и не спешили опадать высоченные водяные столбы, окутанные дымом, по палубе барабанили осколки. Но попаданий пака не было, и Жерве поднял сигнал продолжать атаку. Он был уверен, что японцы не смогут быстро повторить свой залп, особенно если на их поврежденных кораблях не действуют механизмы подъемников боеприпасов.

           Несколько минут вражеская эскадра действительно продолжала вести огонь только средним калибром. А состояние вспомогательной артиллерии у больших японских кораблей было совсем плачевным. Приняв в трюмы через пробоины и расшатанную обшивку сотни тонн воды, "Сетцу", "Ибуки" и "Икома" осели так глубоко, что амбразуры бортовых батарей у них оказались совсем близко к поверхности моря. На случай еще большего увеличения осадки орудийные порты японцы просто заделали всем, чем нашлось под рукой. Стрелять, в результате, могли считанные орудия наверху. По одной 152-мм пушки в верхних казематах "Катори" и "Касимы"; две 120-мм пушки на "Ибуки" - одно в правом каземате полубака и еще одно на палубе между малыми башнями; у "Икомы" - два казематных 152-мм и одно палубное 120-мм орудия. И это - всё! Правда, большие корабли поддержали легкие крейсера. У "Сойя" на правой борт еще стреляло три 152-мм орудия, а "Тоне" бил из четырех 120-мм пушек. Но легкие японские крейсера, как и предполагалось, скоро взяли в оборот подошедшие на помощь эсминцам "Адмирал Спиридов" и "Трапезунд". По японским крейсерам вели огонь и орудия эсминцев, так что "Сойя" и "Тоне" оказались под настоящим градом снарядов. Вскоре оба они горели, а "Сойя", к тому же, потерял уже вторую из трех своих дымовых труб. Однако тут по русским крейсерам начали, не торопясь, пристреливаться тяжелые орудия "Сетцу". Электрические снарядные элеваторы на линкоре не действовали, но японцы заранее вручную подняли снаряды в башни, сложив у орудий запас боеприпасов, что угрожало взрывом от любого случайного осколка, но позволяло вести огонь хоть сколько быстро. "Спиридов" и "Трапезунд" предпочли выйти из боя, укрывшись за дымовой завесой.