Монашество и монастыри в России XI‑XX века: Исторические очерки - Коллектив авторов

Монашествующие подразделялись на три степени: новоначальных (рясофорных), малосхимников (их обычно и называли монахами) и великосхимников (их часто называли схимниками). К XIX в. в «великую схиму» посвящались чаще престарелые или очень больные малосхимники, что, по мнению одного из соловецких старцев, было связано с трудностью обетов, принимавшихся великосхимни- ками (безмолвия и затворничества).

В соответствии с «чином» менялась и одежда инока: первоначальным полагалась ряса и камилавка (шапочка из вяленой шерсти),

малосхимникам — монашеская мантия и клобук («шлем спасения»), а великосхимникам — кукуль (вид капюшона, закрывающий не только голову, но и плечи, грудь и спину, с изображениями креста на них). Кроме того, малосхимникам полагался кожаный пояс, «параман», надевавшийся крестообразно, а великосхимнику аналав (четырехугольный кусок ткани или кожи, закрывающий плечи и завязывающийся крестообразно на поясе)[901].

Кроме монашеского одеяния, инокам полагались по уставу рубашки, кафтаны и шубы, которые должны были быть сделаны из недорогих тканей и мехов, а устав Иосифа Волоцкого предусматривал и то, что для получения новой одежды монах должен был предъявить ветхую.

Обряд пострижения — важный момент в жизни инока, но только начальный момент его продвижения духовного. Преп. Елеазар так описывал этот чин: в ночь перед пострижением послушника отводят в особую келью и повелевают проводить ночь без сна. Игумен избирает из братии старца, который мог бы наставлять новоначального инока. Старец молит игумена не возлагать на него такого тяжелого бремени, признавая себя самого нуждающимся в наставлении и руководстве. Игумен делает ему замечание за ослушание, и старец повинуется и берет у игумена благословение. Готовящегося к пострижению вводят в церковь, снимают с него мирские одежды и облекают в рясу. Перед царскими вратами на аналое ставят Евангелие и кладут ножницы. После того, как священник или монах совершат обряд по чину, целуя Евангелие, спрашивает нового инока о его имени, и тот называет свое имя. Из его рук берут Евангелие, игумен призывает старца и передает его в послушание старцу. Старец ведет инока сначала к храму преп. Зосимы и Савватия, а потом в свою келью, совершив все по келейному чину, читает с ним часы и кадит образа.

Старец же учит новоначального инока*Иисусовой молитве, следит за ним в трапезной и в храме, наставляет в правилах иноческой жизни[902]. Он показывает иноку, где тот должен сидеть в трапезной, где стоять в келье при совершении правила, т. е. посвящает его во все тонкости поведения монаха.

Со дня пострижения начиналась монашеская жизнь. Значительную часть дня монашествующий посвящал молитвам (в церкви и келье). Череда церковных богослужений определяла и весь порядок жизни в общежительном монастыре[903]:

2 часа пополуночи — «келейное правило» (совершалось каждым монахом в келье).

Вседневные церковные службы в соборе (в XIX в,)

3 часа пополуночи — полунощница — присутствуют все обитатели монастыря, затем — утреня — рядовые иноки начинают покидать храм.

289

6 часов утра — ранняя литургия — остаются в храме священнослужители и «клирошане».

Ю. Монашество…

9 часов утра — поздняя литургия — присутствует настоятель и все священнослужители.

После обедни возглавляемая канонархом процессия с молитвенным песнопением направляется в трапезную.

Трапеза.

4 часа пополудни — ранняя вечеря (их служилось две).

6 часов (зимой в 5) - поздняя вечеря — присутствуют все иноки, послушники и богомольцы;

повечерие;

ужин в трапезной, в конце которого читается «молитва на сон грядущий» и помяники.

Обитатели монастыря расходятся по кельям.

Продолжительность церковных служб в будние дни — 7–8 часов. В большие праздники службы были еще продолжительнее. Такое число служб было возможно только в крупном монастыре с большим числом священнослужителей и в храме с несколькими приделами, поскольку в течение суток один священник мог служить только одну литургию, так же как у одного престола могла служиться лишь одна литургия[904].

В отдельных монастырях были и свои особенности богослужения. Так, в Голгофо–Распятском скиту в одной из церквей с 1820 г., по примеру Валаамского монастыря, круглосуточно читалась Псалтырь (мо- нахи–чтецы менялись каждые три часа по сигналу колокола).

Жизнь монаха начиналась глубокой ночью, когда с колокольчиком «будильника» он вставал на келейное правило. Чин келейного правила определялся монастырским уставом, но число молитв и поклонов могло быть увеличено по желанию инока и с благословения его духовного отца. По звону колокола в темноте шли монахи в один из храмов на полунощницу. «Будильник» наблюдал за тем, чтобы присутствовали все, к отсутствующим шел в келью. О неявившихся докладывал настоятелю с объяснением причин отсутствия. После полунощницы первыми храм покидали монахи, работавшие в хлеб- нях, трапезной и кухне. Постепенно уходили и все остальные для того, чтобы приступить к исполнению своих «послушаний».

Вместе монахи вновь собирались на трапезы, которые должны были совершаться также «по чину». Во время трапезы, предваряемой молитвой, монах–чтец читал жития святых, память которых приходилась на этот день, или поучения Ефрема Сирина. Есть надлежало в полном молчании и «в меру», которая, впрочем, тоже оговаривалась уставом. Первая трапеза на Соловках состояла из четырех перемен. Самой распространенной пищей в мясоед была треска, а заканчивался обед кашей с молоком. В постные дни — овощи, грибы, ягоды[905].

В рамках соблюдения пищевых запретов монастырское меню бывало достаточно разнообразным. Так, рыба готовилась «на сковородах» (пареная или «со взваром», т. е. с добавлением ухи), к ней полагался перец, грибы могли быть «с чесноком», каша либо с мо

локом, либо с маслом (конопляным). В Кирилло–Белозерском монастыре, например, в Великий пост по субботам и воскресеньям подавалась икра черная с луком и икра красная сиговая с перцем[906], а в Иосифо–Волоколамском в постные праздничные дни часто подавали оладьи с медом или блины с маслом и луком. Отметим тот факт, что в обиходнике Новоспасского московского монастыря сказано, что о трапезе «в типицех Студийском же и Ерусалимском не возмо- гохом обрести и обретохом от великих и рассудных отец»[907].

На вечерней трапезе в Соловецком монастыре было три перемены блюд. Вина за трапезой не полагалось, только в воскресные дни старейшей братии предлагалась винная порция, но не в трапезной, а в келарской[908]. Работники трапезной (чашники, чтецы и др.) обедали после остальной братии, к ним могли присоединиться и опоздавшие, но не иначе, как с разрешения.

Хлеб подавался, как правило, ржаной и «мерою», причем свежий хлеб подавался редко, а пшеничный — только по большим праздникам.

Основным содержанием светового дня рядового монаха и послушника был физический труд (послушание). Суровый климат Со- ловков создавал особые трудности для ведения монастырского хозяйства и поддержания сил братии. Практически все необходимые для поддержания жизни и успешного ведения хозяйства занятия присутствовали в чреде вседневных послушаний во все времена существования монашества. Среди монахов были дрожечники, кузнецы, портные, валяльщики, прачешники, скотники, смолокуры, повара, свечники, а также иконописцы, позолотчики, звонари, шкиперы и т. д. По мере разветвления монастырского хозяйства его отдельные отрасли обособляются в «ключи», в каждом занятии есть главный, контролирующий работу остальных.

Более высокую степень в системе послушаний занимало церковное богослужение. Монахи–священники (иеромонахи) и дьяконы (иеродьяконы), а также «клирошане» составляли особую группу, которая редко привлекалась для черной работы. Их главной обязанностью было уставное церковнослужение.

Вершиной в системе послушаний была деятельность настоятеля и «соборных старцев». Настоятель монастыря (сначала игумен, а потом архимандрит), являлся руководителем обители и духовным отцом всей братии, при участии которого решались все дела.

Наместник — первый заместитель настоятеля, которому подве- домствены все сферы деятельности монастыря. Казначей ведал всеми финансами монастыря, ризничий ведал монастырской ризницей, где хранилось церковное имущество и монастырские реликвии, большая роль в монастыре принадлежала келарю, отвечавшему за строительство и обустройство келий. Достаточно напомнить, что келарем Троице–Сергиева монастыря был Авраамий Палицын. В 1629 г. Указом Михаила Федоровича Соловецкому монастырю разрешено было избирать келаря и казначея на соборе, донося об избрании патриарху[909].