Святилище - Кейт Мосс

Опять Константин, христианин-император Византии. Та же надпись, что на мемориале Анри Буде в Ренн-ле-Бен. Ей представилось, как Лаура раскидывает карты на столе. Император — фигура Старшего аркана, рядом с Магом и Жрицей, в начале колоды. И пароль, который она вводила, чтобы получить доступ в Интернет…

— Кто придумал пароль для компьютерной сети отеля? — спросила она.

— Мой дядя, — не задумываясь ответил Хол. — Папа компьютерами не занимался. — Он взял ее за руку. — Пойдем?

Первое, что поразило Мередит при входе в церковь, — какой она оказалась маленькой, как будто выстроена в масштабе, урезанном на четверть. Перспектива поэтому казалась искаженной.

На стене справа виднелись написанные от руки объявления: часть на французском, часть на ломаном английском. Из серебристых колонок, расставленных в углах, лился хорал, исполненный на духовых, простая, непритязательная мелодия.

— Церковь заново освятили, — понизив голос, рассказывал Хол, — а в противовес всем этим слухам про таинственные клады и тайные общества постарались ввести побольше католических символов. Вот, к примеру… — Он ткнул пальцем в одну надпись: «Dans cette église, le trêsor s'est vous» — «В этой церкви сокровище — вы».

Но Мередит не сводила взгляда с сосуда для святой воды, стоявшего слева у двери. Подставкой для него служила трехфутовая фигура дьявола. Злобное красное лицо, скрюченное тело, пугающий пронзительный взгляд голубых глаз. Она уже видела этого демона. В Париже, на столе, на котором раскладывала карты Старших арканов Лаура, готовясь начать гадание.

Дьявол, карта XV из колоды Боске.

— Это Асмодей, — сказал Хол, — традиционный страж сокровищ, хранитель тайн и строитель Храма Соломонова.

Мередит коснулась гримасничающей статуи демона, оказавшейся холодной и шершавой на ощупь. Взглянув на его когтистые скрюченые лапы, она невольно оглянулась в открытую дверь на статую Богоматери Лурдской, неподвижно стоявшую на колонне-подножии.

Она незаметно тряхнула головой и подняла взгляд к фризу наверху. Четыре ангела составляли четыре части креста, а между ними повторялись слова Константина, на сей раз по-французски. Краски выцвели и осыпались, как будто ангелы вели безнадежное сражение.

В основании два василиска окаймляли красную вставку с буквами BS.

— Инициалы могут означать Беранже Соньера, — сказал Хол, — а могут — Буде и Соньера или Бланке и Сальз — две речки, впадающие в озерцо, которое местные называют Le Benitier, что в переводе означает Кропильница.

— Те два священника были хорошо знакомы? — спросила Мередит.

— По всем сведениям, да. Буде был наставником юного Соньера. В начале его служения, когда Буде провел несколько месяцев в Дюрбане, он познакомился и с третьим священником, Антонио Гелисом, который впоследствии получил приход в Кустоссе.

— Я там вчера проезжала, — припомнила Мередит, — и видела одни руины.

— От замка только руины и остались. Деревушка обитаема, но совсем крошечная. Всего-то горстка домов. Гелис скончался при несколько странных обстоятельствах. Убит на Хэллоуин в 1897 году.

— Преступника не нашли?

— Нет, не думаю. — Хол остановился перед следующей лепной статуей.

— Святой Антоний-отшельник, — сказал он. — Знаменитый египетский святой третьего-четвертого века.

Отшельник… тоже карта из Старших арканов. Свидетельства, что карты Таро колоды Боске рисовались в этих местах, сыпались одно за другим. Крошечная церковь, посвященная Марии Магдалине, — тоже доказательство. Единственное, чего Мередит не могла понять: при чем тут Домейн-де-ла-Кад?

«И как это связано, если связано, с моей семьей?»

Мередит заставила себя сосредоточиться на том, чем занята сейчас. Нет смысла сваливать все в одну кучу. Возможно, отец Хола был прав, предположив, что все в Ренн-ле-Шато сооружалось именно ради того, чтобы отвлечь внимание от происходившего в соседней долине? Гипотеза звучала логично, но прежде чем делать выводы, Мередит нуждалась в дополнительных фактах.

— Насмотрелась? — спросил Хол. — Или хочешь еще здесь задержаться?

Углубившаяся в свои мысли Мередит только головой покачала:

— С меня хватит.

Возвращаясь к машине, они в основном молчали. Гравий на дорожке громко хрустел под ногами, как плотно слежавшийся снег. За время, что они провели в церкви, похолодало, и в воздухе тяжело висел дым костров.

Хол отпер машину, потом оглянулся через плечо.

— В 1950 году на участке виллы «Бетания» нашли три зарытых тела, — сказал он. — Все мужчины, в возрасте от тридцати до сорока, и все были застрелены, хотя по меньшей мере один из трупов сильно искалечен дикими животными. Официальный вердикт гласил, что они были убиты во время войны — наци оккупировали эту часть Франции, и движение Сопротивления здесь было очень активным. Но местные считают, что трупы лежали там и раньше, с конца девятнадцатого века, что их смерть связана с пожаром в Домейн-де-ла-Кад, а может, и с убийством священника из Кустоссы.

Мередит взглянула на Хола поверх крыши машины.

— А дом подожгли преднамеренно? Я читала, что это был поджог.

Хол пожал плечами.

— Местная история в этой части полна пробелов, однако все здесь уверены, что так и было.

— Но если те трое были замешаны — в поджоге или убийстве, — кто, по мнению местных жителей, убил их?

В этот момент у Хола зазвонил мобильный. Он откинул крышку и взглянул на номер. Взгляд его стал острым.

— Этот вызов мне нужно принять, — сказал он, прикрывая микрофон. — Извини.

Про себя Мередит застонала от досады, но делать было нечего.

— Конечно, давай, — сказала она.

Сев в машину, она смотрела на Хола, который отошел к елям у Башни Магдалы, чтобы поговорить.

«Совпадений не бывает. Все имеет свою причину».

Она откинулась на подголовник и стала перебирать все случившееся, начиная с момента, когда она вышла из поезда на Северном вокзале. Нет, позже. С момента, когда она поставила ногу на первую из цветных ступенек, ведущих в комнату Лауры.

Мередит вытащила из сумочки блокнот и стала просматривать записи, ища ответа на вопрос: эхо каких событий, след какой истории она здесь ищет? В Ренн-ле-Бен она приехала в поисках истории своей семьи. При чем тут карты? Или вовсе ни при чем? Или они — часть совсем другой, отдельной истории? Интересной с академической точки зрения, но ее лично не касающейся? И что связывает ее, если связывает, с Домейн-де-ла-Кад? С Верньерами?

Как сказала Лаура? Мередит пролистнула обратно несколько страничек и нашла запись: