Блеск клинка - Лоуренс Шуновер

Посредник хлопком в ладоши призвал слугу и приказал принести письменные принадлежности.

— Когда вы вернетесь во Францию, — сказал Михаил Кантакузин осторожно, почти извиняясь, Пьеру, — я рассчитываю, что вы передадите министру, как высоко я ценю его поддержку и с каким удовольствием служу ему здесь, на Востоке.

Лишь этим намеком хитрый грек затронул «Леди» и груз, целиком предназначенный Балта Оглы.

Константинополь был пронизан обширными подземными районами, почти столь же населенными и оживленными, как город на поверхности. Древние императоры выкопали под своей столицей мощную систему резервуаров, так что если бы неприятель разрушил стройные своды прекрасных акведуков, которые снабжали город жизненно важной водой с холмов за стенами, люди не погибли бы от жажды во время осады. Но в течение веков легкомысленные правители частично заполнили очень многие резервуары, как большие, так и малые, землей, галькой и камнями в результате выемки грунта при строительстве фундаментов новых зданий. Легче было сбросить отходы в резервуар, чем вывезти их за городские стены. Крыши часто поддерживали мраморные колонны, сооруженные и покрытые искусной резьбой старыми строителями с их мастерством и бесконечным терпением.

В перенаселенном городе прохладные темные подземные пространства неизбежно должны были превратиться в желанное жилье для бедняков, которым не по карману было строительство более светлого дома, а также в торговые дома, где товары выглядели не менее, а часто даже более привлекательно при свете ламп, чем при дневном свете.

Без помех со стороны множества полицейских чинов, которые прекрасно знали о них, но за деньги делали вид, что не знают, здесь в туманной тишине процветали бесчисленные публичные дома, не имевшие лицензий и разрешений и не платившие налогов; некоторые из них были необычны и изысканны.

Большинство их европейских клиентов не умели читать, поэтому невозможно было сделать вывески, достаточно четко выражающие характер заведений. Но их предприимчивые, хорошо одетые, искушенные представительницы, говорившие на всех известных языках, считали своим долгом сопровождать каждого одинокого странника от причалов Золотого Рога до церкви Святой Софии и дать ему понять, что Константинополь — гостеприимное место, где ему необыкновенно рады. Домов было так много, что их бизнес специализировался по расам, национальностям или по ценам за различные услуги, и каждый дом имел название, так что здоровый клиент, который вдруг захотел туда вернуться, мог спросить дорогу, даже если был слишком пьян и не помнил место.

«Святая Евлалия» находилась в море более сорока дней. Люди получили жалованье. Дом был далеко позади; до Трапезунда еще оставалось две недели. Когда капитан сказал Кантакузину, что «Леди» отплывает вечером, он действительно так думал; но корабль не может плыть без команды, а Джон Джастин не был волшебником, чтобы в одно мгновение вернуть Жака из Бурже из «Парижской девочки», старшего помощника Брандта из «Валькирии» и даже респектабельного английского стюарда из отдающего пивом маленького погребка, который его падшая соотечественница назвала «Большим кабаном» в честь доблести охотников с ее родного острова. И дело было не только в них. Когда Пьер и капитан вернулись на борт корабля, они нашли его практически безлюдным. Даже мастер Криспин, на которого это было непохоже, отсутствовал.

Сэр Джон осмотрел безжизненные палубы и сказал:

— Кажется, я требовал от людей слишком многого, Пьер. Или я теперь должен называть вас Питером? Судя по всему, нам повезет, если мы выберемся отсюда завтра в полдень. Разумеется, я не могу наказывать их; более того, я собираюсь сделать вид, что не заметил всеобщего мятежного бегства. Это было быстрое, трудное плавание, и я восхищен вашим успехом у посредника.

— Нет, это вы обеспечили успех, сэр Джон. Ваше доходчивое описание его чрезмерной хитрости. Без этого я не знал бы, как говорить с ним.

— Приятно было слышать, когда он сам заговорил о лоцманской оплате. Ни единого су в течение следующих пятидесяти лет! Что за страна! Однако я чуть не упал, когда вы заговорили о подушном налоге. Договоренность о его возвращении даже выходит за рамки ваших инструкций, верно?

— Верно, выходит, сэр Джон. Но не думаю, что для Кантакузина это большая потеря. Его бухгалтерия, кажется, покроет все. Даже бедняги лоцманы вынуждены тем или иным образом делиться с ним полученными взятками. Это меня поразило.

— Меня тоже. Он смотрел на меня, будто я никогда не слышал об этом. Даже не моргнул ни разу.

Пьер заметил, что блестящие синие чернила, которыми Кантакузин вывел знакомую подпись, пока не высохли, действительно благоухали как цветок. Посредник свернул письмо, уложил его в покрытую прекрасной резьбой трубку из слоновой кости и отдал ее Пьеру незапечатанной, ни на мгновение не сомневаясь, что Пьер присвоит ценную оболочку. Пьер запечатал ее воском, взятым у капитана, и спрятал на дне одного из своих морских сундуков в носке башмака, который был на нем во время прогулки с Клер.

Глава 21

Возвышение Трапезундской империи относилось к времени позорного Четвертого Крестового похода. Два с половиной столетия назад кучка циничных, погрязших в грехах европейских правителей и голодные орды их рыцарей и солдат появились, перессорившиеся и измученные, у стен Константинополя на пути в Святую Землю, чтобы освободить Гроб Господень. Они полагали, что успех похода поможет установлению мира на земле, а если им удастся захватить достаточно большое число неверных, а потом получить за них выкуп, им будет уготована счастливая судьба в этом мире.

Константинополь гостеприимно распахнул ворота и кормил утомленных путешественников целый год. Но отзывчивость их восточных собратьев в богатом христианском городе, неприветливые пустыни все еще далекой Святой Земли, упорство и храбрость турок удивительным образом изменили планы крестоносцев. С цинизмом, который привел в уныние Папу Римского и обрадовал турок, жители Запада забыли о бесплодном Гробе Господнем. Они обрушились на Константинополь со своими саблями, которые были благословлены на другое дело. Они убивали мужчин и насиловали женщин. Они свергли императора, разграбили императорский дворец, разорили церкви, где греки произносили символ веры, отличавшийся от их собственного одним-двумя словами. Они нагрузили венецианские галеры, за аренду которых теперь могли заплатить, более огромными количествами награбленных золота и серебра, чем когда-либо было или могло быть в Святой Земле, и отправили их в Европу с известием, что христианский мир теперь един, а освобождение Гроба Господня подождет более благоприятного момента. Их завоевание продолжалось недолго, греки скоро выбросили европейцев из своей столицы, но несколько лет в Константинополе правили западные императоры.