Загадка миллиардера Брынцалова - Лилия Беляева

«Ничего себе! — подумалось мне. — И такое-то изобилие знаний — к ногам В.А. Брынцалова! Не слишком ли?!»

С другой стороны, что уж так пленило в А.В. Толмачеве самого Господина миллиардера из Черкесска?

И, забыв все прочие вопросы, я попросила Сашу прямо ответить, где он встретился с В.А. Брынцаловым, как между ними вспыхнула искра — я понимала, без искры, без интуитивного и, возможно, мгновенного интереса друг к другу эти двое не сошлись бы накоротке.

Опять же не стану трогать правкой рассказ пресс-секретаря, передам его в естественном течении:

— Это было в клубе. Меня пригласили с женой двадцать девятого, если не ошибаюсь, января, этого, 1996 года, прийти на тусовку. Я помню, там выступал Глазьев, со своей программой переустройства мира, Бочаров, тоже с очередной программой переустройства, там даже выступал попик такой, килограммов на двести, который тоже говорил о переустройстве духовном. А в правом ряду сидел человек, которого я вначале не заметил, вместе со своей молодой супругой, я думал первоначально — это дочь его. Такая она была красивая, светленькая, в белом костюме. А в антракте, неподалеку, он стоит и жену свою как бы приобнял. И я так же стоял напротив. А он мне показывает на свою жену и говорит: «Нравится?» — «Ничего, — говорю, а вам моя нравится?» А он говорит: «Вот ты какой!» Так мы и познакомились. «Я — Брынцалов». А я и не знал, кто такой Брынцалов, что такое «Ферейн», просто судьба меня не заводила на лекарства, я не пользуюсь лекарствами. Я предпочитаю лекарствам один способ — ведро холодной воды, как раньше говорили — ушат холодной воды. То есть как чувствую, что чего-то начинает болеть, то я беру ведро воды и обливаю себя, чтобы ничего не болело. Так же и с детьми поступаю. Он приглашает по окончании этого вечера, или конференции небольшой, к себе в гости на «Ферейн». Приезжаю я сюда, в ту же самую субботу. А прислал он автобус, «Ферейн» написано, красивый такой, «тойота», на тридцать мест. Еще поехало несколько журналистов, я помню, с московского канала поехали, из агентства «Премьер-СВ» поехали люди. Приехали сюда. Нас приглашают в ресторан на первом этаже. Шикарные яства, многих я даже и не видел — какие-то гребешки запеченные морские, какие-то лангусты, или омары, я уже и не помню, как они называются, эти звери, — они на раков похожи, только здоровые. Ну, и слово за слово — как живем, как житье-бытье… Человек очень активный, мне понравилась брызжущая из него энергия. Я тогда еще не понимал, чем отличается миллионер долларовый от миллиардера долларового. Но когда я увидел офис, я понял, что да, отличается. Потому что у нас много долларовых миллионеров, но все прячутся по кубышкам. А этот открыт сказал, что у меня все есть. И когда он говорит: «Слушай, сделай меня знаменитым, ты же работаешь на телевидении, тебя там все знают…»

— Тебя это привлекло?

— Привлекло. Начинать на пустом месте. Интересно же!

— Только-то?

— Нет, почему же. Зарплата.

— Сколько, если не секрет, Великий и Ужасный положил за твою голову и прочая, и прочая?

— Три тысячи долларов в месяц.

— Стало быть, это ты, Александр Толмачев, стоял во главе пропагандистской кампании, когда В.А. Брынцалов решил участвовать в президентских гонках?

— Стало быть… Не торопишься, нет? Так слушай. В тот вечер, в ресторане «Ферейна», Брынцалов пригласил меня и других журналистов приехать сюда еще раз и посмотреть, как люди работают. Я приехал, походил по офису, пообщался с людьми. Мне многое понравилось. Чистота, порядок, красивый дизайн… Когда мы с ним остались одни в кабинете — говорит: «Я хотел бы, чтобы ты был руководителем моей рекламы, и вообще хочу, чтобы ты был рядом». В этот момент входит его жена, Наталья Геннадиевна, и я слышу от нее, что она хотела бы того же… Лестно, конечно.

Первый месяц, нет, первые две недели я присматривался к предприятию, к людям, я возглавил пресс-службу и стал практически пресс-секретарем. Меня ввели в семью, причем это быстро произошло. Оказалось, Брынцаловых немало, не только родственники, но и друзья, с кем он вместе создавал еще кооператив «Пчелка», потом «Ферейн». Было такое ощущение, как будто это некая казачья община, где друг за друга готовы стоять намертво, в обиду не дадут никогда, никого из своих, было видно, что, несмотря на распри, они всегда между собой договорятся. Кто-то на кого-то мог и крикнуть, но ясно было —это мощное содружество. Они критиковали Брынцалова… Я — человек новый, пришел со стороны, не имею отношения к его семье, к друзьям, не был ни с кем хорошо знаком, но когда увидел вот этот казачий род… Кстати, есть предание, что нынешняя территория, где Грозный, когда-то принадлежала его предкам по материнской линии. Вот эта общинность и ест русский характер. Когда кто-то пытался казать, что он не русский, что не может русский стать миллиардером, мол, кишка тонка, — это просто смешно. Русский казачий род — мощнейшая сила для любого взлета.

Да, да, бесцеремонность — это в стиле Владимира Алексеевича. И бравада, и напор, и готовность тотчас что-то делать, менять. Даже в мелочах. Вот он идет рядом с тобой и вдруг говорит: «Так, слушай, что-то мне не нравится твой пиджак». Но это не значит, что он заставит тебя идти и покупать пиджак. Он пойдет, купит тебе и скажет: «Знаешь, я думаю, тебе вот это будет лучше. Я тебе дарю». Так было со мной, так было с другими, так было со всеми людьми, которые работали у меня в пресс-службе — пять человек. Он сказал: «Так, я думаю, что надо бы приодеть вас. Мне не нравится, как вы одеты. Нет, нормально, но надо как-то по-другому, другой уровень, потому, что восприятие внешнее всегда важно». Я думаю, внешние атрибуты для него сегодня очень важны. Я видел, что он гордится своими вещами, какими-то своими приобретениями, картинами. У меня сложилось впечатление — он не может быть один, он всегда чувствует свою связь с другими людьми. Опять же он общинный донельзя человек! Из детства у него идет необходимость делиться. Он рассказывал, как однажды вышел на улицу в пять-шесть лет и решил спрятать бутерброд себе в карман. Его пацаны побили. Он говорит: «С тех пор я всегда делюсь». Вот это у него сохранилось до сих пор, только уже в крупных масштабах.

Что еще бросилось с самого начала в глаза? Я обратил внимание на его вкус. Ведь у него не было никаких модельеров, никаких художников, которые бы подсказывали, что есть хорошо и что ест плохо, или стилистов. Но чувство красивого у него есть.

— Милый, — робко вставляю я. — Но ведь…

— Согласен! — быстро парирует Александр, — но и у самого утонченного человека бывают не самые возвышенные пристрастия! У него же еще свой подход, своя рациональная идея, нравится она вам или нет. Он считает, что нужно поощрять реалистов-портретистов. Для него величайшим художником всех времен и народов является Шилов, который сделал его портрет и портрет его жены. Я не знаю, так это или не так, то есть лукавит он или нет, но я сомневаюсь, что он лукавит, он действительно его просто боготворит. И за глаза, и в глаза.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});