Прах и безмолвие - Реджинальд Хилл

— Что вы хотите сказать? — с видом страдальца спросил Свайн.

— Я говорю о тех преимуществах, которые дает обвиняемому сомнение, посеянное в душах уставших от заседаний присяжных. А в твоем деле, Фил, сомнений, которые тебе выгодны, премного. Возьмем, к примеру, смерть твоей жены. Ты говоришь, что это был несчастный случай и нет никаких доказательств, что это не так. Значит — сомнение. Или Бев Кинг. Ты говоришь, что идея принадлежала Уотерсону и что он претворил ее в жизнь после того, как ты от нее отказался и попытался его остановить. Сомнение. Или сам Уотерсон. Ты говоришь, что его, наверное, убил Арни из-за чувства благодарности к тебе и отвращения к таким растленным типам, как Уотерсон. Сомнение. И в конце концов, сам бедняга Арни. Оказался на пути бульдозера. Он, может быть, не очень-то старался отойти с дороги, потому что его мучило чувство вины. В любом случае, сомнение. Понимаешь, о чем я, Фил? Сомнение — главное для тебя. И как ни странно, это может сработать. Кто-то, возможно, подумал бы, что уж больно много смертей, что не бывает столько совпадений, что преимущество сомнения должно когда-нибудь кончиться. Но судьи так не подумают. Сомнение, оно заразительно. Предположим, свидетель обвинения один раз что-то напутал, потом в чем-то сбился, а уж после этого присяжные готовы верить, что форель прыгнула в молочный соус из кухонного отсека пролетавшего мимо «Конкорда».[32] Так что, думаю, ты своего добился, Фил. Думаю, прокурор спишет с тебя смерть твоей жены и Арни как несчастные случаи, признает, что ты невиновен в смерти Уотерсона и притянет за причастностью убийству Бев Кинг. Поздравляю! То есть, наверное, тебе все-таки придется некоторое время посидеть, но, насколько я тебя знаю, ты там похлебаешь тюремной баланды, да и выйдешь с улыбочкой. Тем более, что тамошними харчами ты недолго будешь питаться.

Он закончил, а Свайн смотрел на его сияющее лицо, как мореход, который все еще опасается, что между ним и спасительной бухтой прячутся подводные рифы.

— Это официальное мнение уголовно-следственного отдела? — наконец спросил он.

— Это лучше, чем официальное мнение, — рассмеялся Дэлзиел. — Это то, что я думаю.

Свайн кивнул и заулыбался.

— Тогда мне этого достаточно, — сказал он. — Спасибо, что пришли. С вашей стороны это было неожиданным для меня проявлением доброты.

Он поднялся и протянул Дэлзиелу руку. Тот с секунду разглядывал ее, затем крепко пожал. Несколько секунд они стояли, улыбаясь друг другу, пока Дэлзиел вдруг не произнес:

— Только вот…

— Что «только»?

— Только вот огорчительно, — начал Дэлзиел и опять замолчал, качая головой, будто сожалея о чем-то. Улыбка сбежала с лица Свайна. Он попытался освободить руку из руки Дэлзиела, но ему это не удалось, и он медленно, без видимого принуждения со стороны толстяка, вдруг снова сел на стул, с которого было встал.

— О чем вы? — выдохнул он.

— Да о другом теле. Ты, наверное, решил, как янки говорят, зачем чинить, если не сломалось? Если нет никакого риска, зачем принимать меры предосторожности? Если есть уверенность, то кому нужно сомнение? Да ты уже можешь отпустить мою руку, Фил. А то тюремщики мало ли что болтать начнут!

— О чем вы? Что еще за тело? — спросил Свайн, потирая онемевшую от рукопожатия Дэлзиела руку.

— Конечно, тело молодого Тони Эпплярда, кого же еще? Я понимаю, почему ты об этом не беспокоился, Фил. Все так ясно указывало на Арни. Мотив, обстоятельства, дальнейшее поведение. Он сам верил, что сделал это!

— Он это сделал! Ты, гад, что ты хочешь мне еще пришить? Я не желаю этого слушать! Я хочу поговорить с моим адвокатом.

— Как я уже сообщал тебе, Фил, ему для этого придется прилететь сюда из Барбадоса, что ему вряд ли захочется сделать; или тебе полететь к нему, что в настоящий момент, к сожалению, не очень-то получится. Но наш разговор ты, конечно, волен прервать, как только захочешь. Только скажи. Я и сам скоро уйду. Не могу заставлять публику ждать. Так как?

Свайн явно приложил все усилия, чтобы взять себя в руки.

— Думаю, что вы просто неудачник, Дэлзиел, и пытаетесь компенсировать это издевательствами над людьми. Но в праздники по телевизору совершенно нечего смотреть, так что я, пожалуй, позволю вам поразвлечь меня еще немного.

Дэлзиел одобрительно кивнул.

— Знаешь, Фил, — задушевно проговорил он, — когда мы впервые встретились, ты мне совсем не понравился, но с недавних пор ты так врос мне в душу, прямо как полип. Мне даже жалко будет его срезать. Так вот, как я это все вижу. Арни прибежал к тебе в тот вечер, думая, что убил Эпплярда. Но все эти разговоры про то, что ты согласился ему помочь, что твоя жена все подслушала и устроила тебе скандал, все это — вранье. Нет, ты принял эту историю с Арни так близко к сердцу, потому что он сказал тебе, что подрался со своим затем у тебя в старом сарае! А именно там ты спрятал свою жену, убив ее, возможно, за день до этого. Поэтому ты сказал, что пойдешь проверить, жив парень или нет, и скорее поспешил туда. Это было очень предусмотрительно, потому что юный Эпплярд как раз очухался, ведь Арни его только оглушил. Так вот, Эпплярд очнулся там в углу и понял, что он в сарае не один!

Дэлзиел замолчал, качая головой, как будто картина, представшая перед его внутренним взором, лишила его дара речи.

— Все это чистая выдумка, — с трудом произнес Свайн.

— Да уж, выдумаешь такое! — откликнулся Дэлзиел. — Хотя судьям трудно будет поверить в то, что на свете могут существовать такие создания, как ты и Уотерсон. Между тем вы оба считали, что почти уже обеспечили себе человеческое, по вашему мнению, существование. Но началось все с тебя. Вот стоял ты в сарае вместе с неожиданным свидетелем смерти твоей жены, а в доме у тебя сидел в это время бедняга, который считал, что он этого свидетеля убил. Ты наверняка решил, что логика подсказывает тебе одно — ты схватил первое, что попалось под руку, а это оказались сенные вилы со сломанным древком, и всадил эти вилы в горло парнишке. Повезло тебе? Кто знает? Он упал, а ты пошел обратно в дом, чтобы сообщить бедняге Арни, что, да, он убил своего зятя.

А после этого, ну, Фил, мы же оба знаем, как все происходило на самом деле и как ты это всем преподносил. Может быть, кстати, тебе сойдут с рук все другие убийства. Суд действительно может счесть, что твоя жена погибла в результате несчастного случая. И все деньги достанутся тебе. Только что толку, ведь ты будешь сидеть, и сидеть очень-очень долго, и именно за то убийство, которое, ты был уверен, никогда не всплывет, о котором ты считал излишним беспокоиться.

— Все вы лжете, Дэлзиел, — сказал Свайн, частично обретая свою невозмутимость. — Это просто наглый блеф.

— Ты так думаешь? А, понимаю, к чему ты клонишь. Ты полагаешь, раз сарай вычистили, то нет никаких вещественных доказательств? Так оно и случилось бы, пусти Джо Свиндлз все в свою дробилку для переработки. А он этого не сделал, вот так-то. То есть, слава Богу, что он этого не сделал, потому что иначе откуда я узнал бы про вилы?

Он дал Свайну переварить информацию, потом мягко добавил:

— И ты наверняка думаешь, что раз вся эта рухлядь пролежала несколько месяцев под открытым небом во дворе склада Джо Свиндлза, то на вилах не осталось никаких следов крови? Ошибаешься. Следов крови там вполне достаточно. И она как раз той самой группы, поверь мне.

Говоря так, Дэлзиел нежно поглаживал кончик своего большого пальца, на котором красовался лейкопластырь.

— Зачем вы пришли сюда, Дэлзиел? — возмутился Свайн. — И зачем все это мне рассказываете?

Дэлзиел улыбнулся и подумал обо всем том, чего он не рассказал Свайну. Он не рассказал ему о том, что летучие мыши, погруженные в зимнюю спячку, просыпаются время от времени, если их потревожили или произошел резкий перепад температуры воздуха, а также для того, чтобы избавиться от избытка жидкости в организме, образующегося в результате переработки запасов подкожного жира. Молодец Паско! Сообразил надоумить Доктора Смерть поискать на одежде женщины и паренька следы мочи летучих мышей. Судя по тому, что на одежде женщины следов от мышиной мочи было значительно больше, умный Доктор Смерть заключил, что она пролежала в сарае несколько дольше, чем парень. Джентри также пришел к заключению, что рана на шее Эпплярда не могла быть нанесена одним из зубьев бороны, потому что тогда на шее были бы ссадины от соседних зубьев. Но самым главным открытием было то, что, когда одежду жертв исследовали на предмет мышиной мочи, на одежде женщины были обнаружены мельчайшие капли крови Эпплярда, как будто, очнувшись, он дотронулся до раны на голове, потом протянул руку вперед, чтобы ухватиться за что-нибудь и встать, и коснулся трупа.

Дэлзиел снова улыбнулся во весь рот и сказал:

— Не думаю, что мне впредь представится возможность повидаться с тобой наедине, Фил. Ну что, есть у меня повод позлорадствовать? Что ж, до четверга. Слушание дела назначено на утро, так что это не помешает моему участию в представлений: Кстати, мы там все по тебе скучаем. Твой дублер ничего, но тебе в подметки не годится. Он не может вжиться в роль, как ты!