Бабник - Стелла Чаплин

– А Эндрю?

– Прекрасно, спасибо. Знаешь, правду говоря, мы с Эндрю в последнее время не слишком ладим.

Макс был ужасно удивлен:

– Почему же? Это из-за того, что он узнал, что мы с тобой целовались?

Просто слышать от него это волшебное слово – огромное счастье. Он ничего не забыл!

– Нет, Эндрю ничего не знает.

– Ты ведь не говорила ему обо мне?

– Ты что, шутишь? Нет, конечно. И знаешь, между нами пробежала черная кошка еще до того, как мы с тобой познакомились.

– Мне очень жаль это слышать. А Эндрю знает, что ты сейчас со мной разговариваешь? Он тебя слышит?

– Не беспокойся! Его даже нет дома. Он ушел на презентацию нового сайта в Интернете.

– Это звучит так волнующе, – поддразнил Макс, имея в виду совершенно противоположное. – А почему ты не пошла с ним?

– Лучше застрелиться, – сказала я.

– Но у тебя же нет пистолета, правда?

– Не говори глупости. В Англии не ходят с пистолетами за поясом. У нас цивилизованная страна, – поддразнила я его в отместку.

– У Натали есть пистолет, – сказал Макс. – Маленький серебряный пистолетик.

– Это потрясающе. Спасибо, что предупредил. Я приеду к вам в гости в пуленепробиваемом жилете.

– Нет, лучше не надо, – попросил он. – Я предпочитаю ту тесную маечку, в которой ты была на Портобелло-роуд.

Я покраснела.

– Как поживают твои соски?

– Хорошо, спасибо, – засмеялась я. – Кстати, они сегодня почему-то особенно нагло себя ведут.

– Да? – хрипло переспросил Макс. – Подожди, мне нужно выехать.

Какое-то время я слышала только шум машин, потом он снова взял трубку.

– Ты еще здесь? – спросил он.

– Я да, а ты где?

– На заправке. Моя машина осталась почти без горючего. Не то что твои соски.

– Это они из-за тебя так торчат.

– Я думаю, что, если я проведу по ним языком медленно-медленно?

– Это было бы здорово, – задохнулась я.

– Потрогай их вместо меня.

– Что?

– Потрогай их вместо меня. – Он тяжело дышал. – Потрогай сама.

– А! Ладно.

Я нерешительно погладила свою майку, чувствуя себя полной идиоткой.

– Теперь потрись ими о телефонную трубку.

– Что? Не говори глупостей.

– Потрись ими о трубку. Давай.

– Ладно.

Я решила не спорить с ним, удивляясь про себя, какие заскоки бывают у мужчин. Выполняя его просьбу, я заглянула в телепрограмму, чтобы посмотреть, нет ли сегодня чего-нибудь интересного. Было. Две серии «Скорой помощи».

– Ну как тебе? – спросила я Макса.

Его дыхание стало еще тяжелее.

– Что на тебе надето? – спросил он.

– Серая майка.

– Облегающая?

– Да, – соврала я.

– Подними ее вверх, – велел он, – чтобы я мог видеть лифчик.

– Сейчас, – ответила я, снова откладывая телефон в сторону. Это просто смешно. Я могла бы с таким же успехом сидеть здесь, завернувшись в занавеску.

– Ты чувствуешь мои руки на твоей груди? – спросил он.

– О да, – ответила я, подражая порнозвездам и при этом стараясь не рассмеяться. Неожиданно мое настроение изменилось, и я закрыла глаза, пытаясь представить, что Макс не за пять тысяч миль отсюда, а на диване рядом со мной.

– Ты чувствуешь мой язык?

– Угу.

– Я вожу языком вокруг твоего соска. Ты чувствуешь мои губы?

– Угу.

Звук его голоса действовал на меня гипнотически.

– Я очень нежно сосу сосок твоей правой груди и тру между пальцами сосок левой.

Я застонала. Это было потрясающе.

– Теперь опусти руку ниже. Между ног. Ты чувствуешь там меня?

– Угу, – прошептала я. Черт! Мы с Максом могли делать это все время, и это даже не считалось бы изменой.

– Чувствуешь, каким твердым ты меня сделала?

– Угу.

– Ты очень плохая девочка – о, черт!

Послышался звук удара, и наступило молчание.

– Макс? Макс? Ты меня слышишь?

Я сидела на диване, глядя на телефон глазами космонавта, провожающего улетающий без него корабль. Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем я пришла в себя настолько, чтобы встать и приготовить себе чашку чая.

Макс смотрел на меня с фотографии, и мне стало неловко, словно в присутствии свидетеля моей глупости. Но все-таки, подбадривала я себя, Макс был рад, что я позвонила. Я могу позвонить ему еще на следующей неделе. Я уже начала мечтать об этом.

Когда Эндрю наконец около полуночи вернулся домой, я лежала в постели, мечтая о Максе. Я повторяла каждое слово нашего разговора и переживала наши воображаемые ласки.

– Как вечеринка? – спросила я Эндрю.

– Хорошо. Хорошо.

– Как дела у Робин и Рассела? – Как будто мне не все равно.

– Рассела не было. Он заболел.

– Надеюсь, это не смертельно?

– Нет, кажется, просто простуда.

Эндрю выключил свет.

– Спокойной ночи, – сказал он, повернулся на бок и уснул. А я лежала в темноте, думая о Максе.

«Ты очень плохая девочка», – слышала я его голос.

Ты даже не знаешь, какая плохая, подумала я.

27

В начале октября Эндрю на целую неделю улетел на остров Мэн ликвидировать какую-то невезучую компанию. Было так приятно на пару дней остаться в квартире одной. Можно было спокойно думать и мечтать, без того чтобы он суетился вокруг, спрашивая каждые пять секунд, все ли у меня нормально, наполнял дом запахом пиццы и карри и действовал мне на нервы, непрерывно повторяя: «Ты уверена, что не хочешь попробовать?»

В следующий раз, когда он позвонит, надо будет сказать, чтобы он не привозил лимонную помадку. Во-первых, от нее ужасно толстеешь, а во-вторых, невозможно удержаться от искушения, когда она лежит у тебя в шкафу. Я потеряла еще три фунта, сидя на своей низкокалорийной диете «Будь стройной, когда снова увидишь Макса», и мне было так легко, как будто эти три фунта ушли не с моих бедер, а с моей души. Макс будет приятно удивлен, когда увидит меня снова.

Прошло уже несколько недель с тех пор, как мы разговаривали в последний раз, но мне достаточно было просто знать, что он есть на свете. Я изо всех сил старалась быть ненавязчивой. Если я звонила и не могла с ним соединиться, я ждала два дня, прежде чем попробовать снова. Я боялась, что он обратится в свою службу сообщений и узнает, что ему звонили каждые пять минут восемь часов подряд. Я представляла себе, как Макс включает телефон и слышит: «У вас семьдесят два неотвеченных вызова». Я сохраняла для себя каждый звонок как драгоценное сокровище.

Я наконец-то – наконец-то! – закончила интервью Натали, позвонила ей и прочла все от первого до последнего слова, как и обещала. К сожалению, она ни разу не упомянула Макса.

Потом я пошла в парикмахерскую подкрасить корни и уложить волосы. Я хотела, чтобы моя голова была в идеальном порядке, когда я войду в стеклянный пузырь лифта и вознесусь к Атланте с моими идеальными фотографиями и идеальным интервью.