Белая башня (СИ) - Лесина Екатерина

У стены все же было как-то чище.

И рабы, собравшиеся здесь, все до одного были вооружены. Благо, они, повинуясь знаку гиганта расступились.

— Это может быть опасно… — прогудел бывший раб.

Вот он по-прежнему был полунагим, да и одежда осталась прежней, разве что меч добавился, явно найденный где-то в доме.

— Ничего, — Верховный ждал, пока рабы растаскивают завал, которым закрыли ворота. — Справлюсь.

На той стороне людей было больше.

Море.

Огромное дурно пахнущее человеческое море. И стоило Верховному показаться, как море это качнулось навстречу, вытянуло многие руки, желая коснуться.

— Назад! — рявкнул гигант, но голос его оглушительный потонул в ропоте этих вот волн.

— Погоди… далеко не отходи, системы ограничены…

Верховному на мгновенье показалось, что он ослеп, до того яркою была вспышка. Но свет, его окутавший, заставил людей отпрянуть.

Кто-то упал на колени.

Кто-то завопил, то ли от боли, то ли от страха, то ли просто не способный справиться с собой.

— Тише! — голос Верховного странным образом множился и летел над землей. Он вытянул руки, и толпа послушно отступила.

Раздалась в стороны.

И только кто-то продолжил орать, громко, с надрывом.

— Займи их чем-нибудь, — посоветовала Маска.

— Чем?

— Не знаю. Не так и важно. Главное, переключить внимание, пока они не опомнились и не разодрали на куски в желании прихватить себе кусок божественности.

Это вполне возможно.

Как-то вот вспомнилась пирамида та, с рисунка. И еще человек, растянутый на алтаре. Из него вырезали сердце. Как знать, что сделают с Верховным.

— Боги смотрят на вас, — голос Верховного, усиленный Маской, летел над площадью. — Боги близки к нам, как никогда прежде…

Он ведь и не обманывает.

Пожалуй.

— И кого зрят они? Людей ли? Или же скот, который грязен и жалок? Который стоит в собственных испражнениях, не способный сохранить себя в чистоте? Который жаждет чуда и спасения, но достоин ли быть спасенным⁈

Света становилось больше.

Он, зарождаясь там, внутри дома, расползался по улицам, растекался, словно дым с берега реки. И люди, склонившись, глядели на этот дым. С опаскою, даже со страхом.

— А потому молитесь! — рявкнул Верховный, потому как понятия не имел, чем еще можно занять подобную толпу. — Молитесь небесам, дабы вняли они голосам вашим…

Люди опускались на колени неохотно.

Кто-то затянул гимн.

И сбился.

И слева тоже. Слов не знают?

Верховный сам запел, благо, слова всплывали в памяти. И голос его держался крепко. Этот голос плыл над толпой, вбирая прочие, сперва робкие, словно не верящие, что могут они звучать. Но с каждым мгновеньем голосов этих становилось все больше и больше.

А он, не прекращая петь, пошел туда, где по-над людскими головами трепетали стяги.

И толпа, стоящая на коленях, подхватившая гимн — старый сменился новым — расступалась, давая дорогу. Сама…

Верховный прошел сквозь людей.

Не так их и много.

И оказавшись по ту сторону все-таки замолчал. Горло чуть саднило, но, пожалуй, он мог бы петь и дальше. Больше. Впрочем, люди теперь и сами справлялись.

На сколько их хватит?

А перед ним встали воины в знакомом облачении. Вот только было их мало. И потому не решились они напасть на толпу. На их счастье, толпа тоже не рискнула воевать с теми, в чьих руках было оружие. Рано или поздно, но равновесие это нарушилось бы.

К счастью, Верховный успел.

— Владыка копий? — спросил Верховный у того, чей доспех был богаче прочих. Золотая маска императорского леопарда надежно скрывала черты владельца. Но тот склонил голову и произнес:

— Отец во дворце.

— Хорошо. Скажи, что я поведу их к храму. У него будет время подготовиться. Пусть выйдет… выйдут с нею.

— Для чего? — он не верил Верховному, этот мальчик.

— Чтобы преклонить пред ней голову. В смутные времена власть должна быть в одних руках.

Даже если это руки ребенка.

— И ты вот так откажешься от власти? — тихо поинтересовалась Маска. — Добровольно? Тебе стоит бросить клич, и со всего города сбегутся…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Кто? Бродяги? Нищие? Рабы? Все те, кто недоволен нынешней своей жизнью и будет желать чуда, чтобы жизнь эта переменилась? А когда окажется, что я не способен совершить это чудо для каждого, меня возненавидят? Ведь скоро поймут, что я не способен, что все их молитвы — пустое сотрясание воздуха… нет, эта власть — призрак. Но опасный, ибо многим кажется реальным.

Верховному не ответили.

А он продолжил уже вслух:

— Иди… и если твой отец опасается, пусть возьмет больше людей.

— Людей осталось не так и много, — это было сказано очень тихо. — Многие, когда небо снова запылало, исполнились страха и покинули город, думая, что в собственных домах им будет легче пережить время невзгод. Они будут строить укрытия, наполнять амбары зерном и мясом… впрочем, я передам. И если все так…

— Люди все-таки донельзя стабильны и предсказуемы. Во многом, — уточнила Маска. — Но уходят зря. Щит над городом поставить получится. Здесь систему защищали дополнительными контурами, а значит, при толике везения, этого хватит. Надо лишь немного подождать. Накопление идет даже быстрее, чем я рассчитывал.

Пожалуй, это было хорошей новостью.

И Верховный повернулся к людям.

— Встаньте! — велел он, и снова толпа подчинилась, пусть и не сразу. — Мы идем в храм…

Пение оборвалось, впрочем, вскоре его продолжили.

А Верховный, повернувшись спиной к толпе, спокойно зашагал. Путь к храму неблизок, благо, нынешнее его тело выдержит. И это хорошо… очень хорошо…

Главное, чтобы Владыка копий не стал дурить.

— Ты им веришь? — заговорил гигант, вставая рядом.

Женщина все одно шла немного впереди. Дай ей волю, она бы и Верховного обогнала. Впрочем, пускай… Верховный еще подумает, что с ней делать.

После.

Когда окажется, наконец, дома и у него появится время думать о всякого рода пустяках.

— Они могут собраться и ударить. Убить… — гигант сжимал кулаки. — Людей у нас немного, таких, которые смогут воевать.

И хорошо.

— Тогда, — ответил Верховный, — нужно сделать так, чтобы смуты не было.

Владыка Копий успел.

Или не он?

Главное, что у храма их ждали.

Сияли золотом доспехи. И перья белых цапель поднимались над узорчатым шлемом того, кто восседал верхом на вороном жеребце. Конь волновался, но рука всадника крепко держала узду.

Слева и справа от него расправили крылья когорты воинов. И в руке каждый держал копье, а над ним поднимался золотой флажок с символом Императорского дома. За воином на жеребце выстроились еще четверо, тоже верховых и в облачении столь же великолепном.

А вот людей Владыка копий привел не так и много. Нет, выглядело все внушительно, но это иллюзия. Воинов наберется сотни две от силы. Верховный подавил вздох.

За этой четверкой стояли пешие стражники. И уже за ними виднелся знакомый паланкин. На сей раз драгоценные ткани были собраны и привязаны так, чтобы та, которая сидит внутри паланкина, была видна всякому.

Золотая маска.

Золотые одежды.

Правда, теперь это золото казалось… ненастоящим?

— Память о ладеме? — мысленно поинтересовался Верховный. — Эта любовь к золоту?

— Люди тяготеют к символам. И полагаю да, имеет место яркий пример деградации значений до нулевых.

Верховный остановился, не дойдя трех десятков шагов. И руку вытянул, останавливая толпу, которая, кажется, за время пути лишь разрослась.

Сам же сделал шаг.

Воины опустили щиты на землю, слаженно и так, что они издали громкий резкий звук. Копья ударили о боковую часть щитов. И грохот наполнил площадь пред храмом.

Верховный сделал еще шаг.

И ближе.

За ним следовала женщина в золоте. И гигант, который явно не верил Владыке копий да и никому из тех, кто преградил путь.