Древняя русская история до монгольского ига. Том 2 - Михаил Погодин

Рассуждения

Илариона, митрополита киевского (посвящен в 1051 г.), О законе, Моисеем даннеем ему, и О благодати и истине Иисусом Христом бывшим, к которому присовокуплена.

Похвала (похвальное слово) кагану нашему Владимиру, от него же крещени быхом, и молитва к Богу от всеа земля нашея.

Рассуждения Кирилла Туровского, под заглавием притчей, сказаний и повестей, помещенные при его словах, например: О душе и теле, О преступлении Божиих заповедей, О премудрости и проч.

Молитвы

Митрополита Илариона.

Кирилла Туровского.

Вопросы и ответы

Иоанна, митрополита русского (1080–1089), нареченного пророком Христа, написавшего правило от святых книг вкратце Иакову черноризцу.

Вопросы черноризца Кирика новгородского с ответами «о разных недоумениях», встречавшихся при богослужении (1136).

В вопросах и ответах заключаются любопытные известия о многих обычаях, остатках язычества и признаках суеверия, вообще о духе времени и личности совопросников.

Жития

Летописца Нестора житие Св. князей Бориса и Глеба.

Его же, житие игумена печерского Феодосия.

Важнейшие сочинения, особенно последнее, даже в литературном отношении, не только в историческом, представляющее черты древней жизни почти во всех ее проявлениях, с драгоценными подробностями о великих князьях, Изяславе и Святославе, о Св. Антонии и о многих их современниках, также об иноках печерских.

Мниха Иакова, житие великого князя Владимира.

Его же, житие Св. Бориса и Глеба, заключают несколько любопытных известий, которых нет у Нестора, и также несколько разноречий.

Многие жития пропали, из которых особенно жаль жития Антония печерского, о котором часто упоминают Нестор и Симон. Нельзя иначе объяснить себе этой удивительной утраты, при таком множестве рукописных патериков, любимого чтения в древности, как предположением, что все они происходят из одного источника, то есть одной рукописи, принесенной с юга на север и не заключавшей по какой-нибудь случайной причине жития Антония. Но как не сохранилась она на юге? Разве вследствие совершенного опустошения татарского.

Были древние жития Св. Леонтия Ростовского, Ефрема Новоторжского, Авраамия Смоленского, кн. Константина Муромского, Антония Римлянина, Варлаама Хутынского, Евфросинии Полоцкой, которые дошли до нас уже в новейших переделках, сокращенных или распространенных.

Послания

Два послания печерского игумена Феодосия к великому князю Изяславу: О латинех и Об употреблении мясной пищи.

Послание митрополита Иоанна к римскому папе Клименту III (1080–1100) Об опресноцех, написанное первоначально по-гречески и переведенное в то же время на славянский язык.

Иакова мниха к великому князю Изяславу Ярославичу (1054–1073) с увещаниями против запоя и блуда.

Два послания митрополита Никифора, к великому князю Владимиру Мономаху: 1) Об отступлении латин от православной церкви, 2) О посте и вообще о нравственности, с похвалой добродетелям Мономаха.

Послание инока Феодосия (знакомого с Омирскими и риторскими книгами) к князю Святоше, при переведенном им послании папы Леонтия к Флавиану, архиепископу константинопольскому на Евтихия суемудрого и единомышленников его.

Симона, епископа владимирского (1213–1226), к Поликарпу, черноризцу печерскому, Послание, исполненное высоких нравственных правил и чистых понятий о достоинстве епископского звания, с примерами из жизни печерских угодников. Оно вошло в состав Печерского патерика, равно как и следующее:

Послание Поликарпа к печерскому архимандриту Акиндину. Здесь автор описывает жития других печерских угодников, как слышал их от того же преосв. Симона, со включением многих исторических подробностей.

Есть еще множество произведений древней русской словесности, которые скрываются без имени авторов, и даже под чужими именами, в разных наших сборниках, например, слово неизвестного автора, произнесенное до татар в день Св. Бориса и Глеба, и несколько слов, помещенных в так называемой Златой цепи, древнем сборнике. Это — слова, дышущие простотой, искренностью, кротостью, и живо изображающие характер древней церкви и духовенства, равно как и патриархальность их отношений между собой.

Укажем на описание жизни и чудес Св. Николая, мирликийского чудотворца, разделенное на 40 глав. В главе 33-й автор описывает одно чудо Св. Николая, совершившееся в Царьграде при патриархе Керулларии (1043–1059), когда сам автор находился в Царьграде; в главе 34-й рассказывает о другом чуде того же угодника, бывшем при императоре Константине или Мономахе (1042–1055), или Дуке (1059–1067); наконец, в 40-й главе повествует о событии киевском, — о спасении Св. Николаем младенца, упавшего в Днепр, — которое случилось к концу XI века.

Таково же слово на перенесение честных мощей Св. Николая из Мир Ликийских в город Бар. Здесь автор прямо говорит, что это чудесное перенесение последовало «в нынешняя времена, в нашу память, в наши дни — лета, в тысящное лето и 95-е от воплощения Самаго Бога, при цари Гречестем и Самодръци Констянтина града Алексее Комнине и патриарсе его Николы, а в лето Рускых наших князей, христолюбиваго и Великаго князя нашего Всеволода в Киеве, и благороднаго сына его Володимера в Чернигове». Потом излагает саму историю перенесения мощей Святого Николая, подробно перечисляет совершенные им при перенесении чудеса, повествует о новой церкви, в честь его устроенной, куда поставлены были его Св. мощи, и о новом в честь его празднестве. Это русское сочинение, несомненно, относится к концу XI или к самому началу XII столетия.

Климент Смолятич, митрополит киевский (1147–1155), по отзыву Киевской летописи был «книжник и философ», по другим летописям: «зело книжен и учителен и философ велий, и многа писания написав предаде». Ему приписывает арх. Филарет красноречивое слово в неделю всех святых.

Мы рассматривали духовное образование и произведения духовной письменности.

Все они без исключения представляют такое сердечное участие, и вместе такое глубокое убеждение в истинах христианской религии, соединенное с таким искренним чувством человеколюбия, что дают высокое понятие о нравственном состоянии того народа, который мог иметь подобных представителей, и в таком множестве.

Перейдем теперь к памятникам мирского содержания.

Летописи

Преподобный Нестор написал житие Св. Бориса и Глеба, житие Св. Феодосия и летопись.

Вот свидетельства и доказательства — в заключении Феодосиева жития он сам себя называет так: «Се бо елико же выше о блаженем и велицем отци нашем Феодосии, оспытовая, слышах от древних мене отец, бывших в то время, тоже вписах аз грешьный Нестор, мьний вьсех в манастыри блаженаго и отца всех Феодосия…»

А в начале: «Се бо исперва писавшю ми о житии и убиении и о чюдесех святою и блаженною страстотерпцю, Бориса и Глеба, понудихся и на другое исповедание приити…»

Летопись приписывается ему на основании слов Поликарпа, инока печерского, в послании к архимандриту Акиндину, который в житии Агапита ставит себе пример Нестора: «Яко же блаженный Нестор в летописце написа о преподобнех отцех, о Дамияне, Иеремии, и Матфеи, и Исаакии», — и эти жития, в этом же порядке, находим мы в дошедшей до нас летописи.

Поликарп и в другом месте, в житии святого Никиты, называет Нестора летописцем.

На некоторых списках летописи стоит имя Нестора, на других — черноризца печерского Феодосиева монастыря.

В пещерах покоятся мощи Нестора некнижного, в противоположность Нестору летописцу.[26]

К числу доказательств о тождестве сочинителя летописи с сочинителем жития Феодосия, Нестором, можно причислить и то, что в летописи не упоминаются те события из жизни Феодосия, которые описаны в житии, и, наоборот, что есть в летописи, того уже нет в житии, например, о погребении, об открытии мощей.

Сомнение может происходить из следующего разночтения в житии и летописи: в житии Нестор говорит, что он был принят в монастырь Св. Феодосия преп. игуменом Стефаном, «и яко же от того острижен быв, и мнишескыя одежа сподоблен, пакы же и на дияконьскый сан от него изведен сый», а в летописи: «Феодосьеви же, живущю в монастыри, и правящю добродетельное житье и чернечьское правило, и приимающю всякаго приходящего к нему, к нему же и аз придет, худый и недостойный раб, и прият мя лет ми сущю 17 от роженья моего». Может быть, это только обмолвка, неточность, очень извинительная, какая встречается часто и у новых авторов в сочинениях, между которыми прошло много лет: Нестор был принят Феодосием и пострижен Стефаном, который после стал игуменом. Во всяком случае, это сомнение, недостаточно еще объясненное, должно уступить количеству и важности вышеприведенных доказательств.

Расположенный от природы к авторству, познакомясь, вероятно, с летописями греческими в болгарских переводах, которые привозимы были к нам болгарскими и греческими монахами, Нестор написал два жития и потом вознамерился написать русскую летопись. Примером ему служили греческие летописи, из которых он предлагает много выписок. Может быть, он достал записки, веденные на княжеском дворе о происшествиях, может быть, монастырь получил их с поручением княжеским об их обработке. Как бы то ни было, Нестор распространил и дополнил эти записки сведениями, от того или другого лица услышанными (на боярина Яна он сам указывает), и самим, по врожденной любознательности, собранными из преданий, песен, пословиц; наконец, он вставил целые сказания, которые уже тогда находились в обороте, например, о путешествии Св. Андрея Первозванного, о принятии Св. Владимиром христианской веры, и проч. В житии Св. Бориса и Глеба он сам на это намекает: «Се аз Нестор грешный о житии и о погублении, и о чюдесех… опасне ведущих исписая, другая сам сведя, от многих мало вписах», и др.