Долгое путешествие на Юг. - Анатоль Нат

Поискав по сторонам взглядом, он нашёл брошенную им вчера возле костра кружку с остатками старой заварки, и, выплеснув холодный чай в сторону, поспешно подставил под брызнувшую из носика струю кипятка.

— Ну? — требовательно переспросил он. — Кто первый начнёт?

— Если ваше величество мне позволит, то начну, пожалуй, я, — усмехнулся Сидор, насмешливо наблюдая за его ужимками.

— Дозволям, — согласно кивнул головой Димон, видать спросонья машинально переходя на польский язык. Точнее, на его суррогат, на суржик. У него иногда так, под хорошее настроение прорывалось. Он так чудил.

— Значит, — начал невозмутимо Сидор, словно его и не прерывали. — На чём мы вчера остановились. Дормидонт хочет половину доходов с нашего постоялого двора и соответственно все права на всю усадьбу со всем строениями и прилегающими землями и угодьями. За это он предлагает нам половину своей доли в шахте, где добываются изумруды, и в придачу ещё плюс двадцать пять ювелирного качества камней, продемонстрированных нам вчера на грязной тряпочке.

— Я правильно изложил ваши требования, господин Дормидонт, — сухо переспросил он, повернув голову в сторону раннего посетителя.

— Плюс списание долгов с моих будущих невесток.

— С четырёх, — сухо, нейтральным тоном уточнил Сидор.

— С четырёх, — недовольно поморщился Дормидонт.

Похоже, он рассчитывал, что на данную оговорку никто внимания не обратит, а теперь приходилось конкретизировать. Сынов же у него было аж семь, но никак не четыре. Так что он серьёзно в таком случае прогадывал.

— И шесть тысяч подъёмных, золотом, — невозмутимо, словно и не его только что схватили за руку, продолжил он. — Плюс предоставление и доставка сюда на место всех необходимых материалов. Всё за счёт вашей компании.

— И за всё это ты берёшься наладить нам здесь постоялый двор. Так? — вопросительно посмотрел на него Сидор.

— Так, — согласно кивнул головой Дормидонт. — Как только вы…

— Нет, — холодно отрезал Сидор.

— Что? — растерялся Дормидонт.

— Один вопрос, — невозмутимо продолжил Сидор. — Один только вопрос, но ты очень серьёзно подумай, прежде чем отвечать. От твоего ответа зависит, что и мы тебе, в конце концов, ответим.

— Зачем тебе нужен этот постоялый двор. Нет, не так. Сразу уточняю вопрос. Зачем тебе нужен ИМЕННО ЭТОТ постоялый двор. Ответишь честно, чтоб я поверил, будем дальше вести с тобой разговор. Нет — нет.

Некоторое время возле маленького, едва теплящегося костерка, царило глухое молчание. Наконец Дормидонт первым нарушил его.

— Значит, нет, — глухим, тусклым голосом прокомментировал он ответ Сидора.

— Ладно, тогда я отвечу. Я не шахтёр. Лазить по узким лазам, добывая там неизвестно какой цены драгоценные и полудрагоценные камни — это не по мне. И никто среди моих парней не горит подобным глупым желанием. Мы люди земли, землеробы. Лесники, поскольку всю жизнь прожили в лесу, и надеюсь и дальше в нём проживём. Подземелья нас не привлекают.

Здесь же…, - Дормидонт, увлёкшись, широко обвёл вокруг себя рукой. — Совсем другое дело. Здесь воля. Воздух! Просторы! А там — узкая нора глубоко под землёй, в которой тебя в любой момент может завалить, как крысу.

— Счас расплачусь…, - Димон с трудом подвил зевок.

Подождав немного и видя, что Дормидонт дальше не собирается продолжать, теперь уже Сидор поторопил его.

— Это всё, или ещё что-то есть? — холодно спросил он. — Если не всё, то уточни, что не так с этой шахтой, не считая того что она, как я понял старая?

Похоже, и на него экзорцисы Дормидонта по поводу прелестей местной природы и окружающих ландшафтов впечатления не произвели.

Внимательно посмотрев на друзей Дормидонт всё тем же нейтральным, невыразительным голосом продолжил:

— Не совсем всё. Ещё проблема с самими изумрудами.

— А с ними, что не так? — удивился Димон. — Камни, как камни. Довольно приличного качества, хотя я и мало что в этом понимаю. Или в Приморье что, не умеют их обрабатывать?

— Почему же, — хмыкнул Дормидонт, — умеют. И довольно таки неплохо, насколько я слышал. Проблема в другом. В том, что такого качества изумрудов, такого густо зелёного, ровного, однотонного оттенка камней давно нигде не находили. Да и вообще камни такого зелёного цвета за последних лет пятьдесят стали настоящая редкость.

Точнее, их вообще очень давно никто не находил. Основные изумруды на рынках Приморья, да и вообще по всему свету, это камни светло-жёлтые, с лёгкой примесью оттенка зелени. Как правило, трещиноватые и мутные.

Здесь же…, - достав из-за пазухи один камень, он с любовью посмотрел сквозь него на пламя костра. — Чистый, как слеза. Ни единой трещинки, словно его и не выколупливали молотком из породы.

Раз ты так хорошо разбираешься в камнях, то может, ты тогда и цену им скажешь? — Сидор смотрел на Дормидонта холодным, злым взглядом. Разговор ему откровенно не нравился. Что-то Дормидонт темнил.

— Вот эта вот кучка таких исключительных камней, — снова сунув руку за пазуху, Дормидонт достав оттуда вчерашний узелок с камнями. Небрежно подкинув на руке, уточнил, — в количестве двадцати пяти штук не так уж и больших изумрудов, миллионов на двадцать пять — тридцать потянет.

Удивительно равнодушно и небрежно сунув узелок обратно, холодным, деловым голосом продолжил:

Если с умом продавать, и не сразу, в предгорьях, а где-нибудь подальше, не на приморской равнине, а на Западном Торговом Берегу или в Северо-Западном Герцогстве, то по миллиону с лишком за камень получить можно. Здесь же, в Приморье, в лучшем случае десятую часть.

— А…? — замялся Димон, ткнув указательным пальцем куда-то себе за спину.

— Димон спрашивает, а сколько стоят те камни, что вы с нами расплатились там, в крепости? — холодным, невыразительным голосом пояснил Сидор Дормидонту, насмешливо наблюдавшему за напрасными потугами Димона сформулировать вопрос.

Чем дальше, тем происходящее ему всё больше и больше не нравилось. Что-то здесь было не так, или Дормидонт откровенно врал.

— Камень такого высокого ювелирного качества — от пяти до десяти потянет, — невозмутимо уточнил Дормидонт. — Миллионов разумеется. Золотом.

— Не спрашиваю за других, спрошу про тебя, — настороженный, взъерошенный Димон зло сузил глаза. — И ты вот так легко, походя, готов расстаться с такой гигантской суммой? За какую-то половину ещё вчера никому не нужных развалин, в которые надо ещё вкладывать и вкладывать деньги? — наконец-то разродился он мыслью, неверяще и зло глядя на него. — Ты чё, Дормидонт, нас за идиотов держишь? Всему этому поместью красная цена тыщ двадцать, тридцать. Ну, если уж очень постараться и наладить здесь образцовое хозяйство — тыщ сто за него можно дать. Но не тридцать миллионов, — покачал он головой.

— Но ведь и камням этим совсе-е-ем другая цена, — усмехнулся криво Дормидонт. — Я, например, их не могу продать. Никак! Никто их у меня покупать не будет. Меня просто убьют. Тут же. Никто не захочет отдавать такие деньги какому-то лесовику откуда-то с Богом забытых окраин человеческого мира. И будь Димон уверен — не отдадут.

— Вот он…, - Дормидонт резко ткнул в сторону сидящего рядом Сидора пальцем. — Он их продать может. Пусть и за полцены, за треть, за десятую часть, но может. Он барон, а я нет. Он барон древнего, известного по всему западному миру рода, а я нищий лесник откуда-то из городка, про который никто и не слыхал нигде.

Он барон Сидор де Вехтор, а я Дормидонт Юзымов. Вот тебе и ответ. Его поостерегутся убивать, чтоб внимания к краденым камням не привлекать, а меня шлёпнут под первым же забором, едва я выйду за ворота дома ювелира.

У него, как у наследника древнего, уважаемого всеми рода могут быть фамильные ценности, до поры хранимые в сундуках семейства, а у меня, нищеброда — нет. И никого в обратном не убедишь.

Именно это самое важное. Именно по этой причине, меня, Дормидонта Юзымова, просто так никто убивать не будет. Пока не выпытают, откуда в моих руках оказались такие редкие, дорогие камни, я не умру. А попасть на дыбу и в умелые руки палача, из-за каких-то камней, пусть и стоимостью в несколько миллионов, да из-за доли в шахте, в которую я никогда больше не полезу, я не хочу. Я лучше их обменяю на половинную долю в вашем поместье. Целее буду.

— Поместье? — удивлённо поднял брови Сидор.

— Поместье, — кивнул головой Дормидонт. — Я согласен и на половинную долю в вашем постоялом дворе и горном винодельческом поместье по разведению и выращиванию Снежной Ягоды. И за это я отдам вам всю свою долю в шахте. Все десять процентов и все свои камни.

— Ты и про это знаешь, — медленно, холодным голосом проговорил Сидор.

— Меньше носом надо было по земле елозить, — коротко хохотнул Дормидонт. — Тогда и внимания к себе не привлёк бы. А про эту лозу и про то, какое из неё получается великолепное вино, только ребёнок в наших краях не слыхал. Считалась утерянной. До вчерашнего вечера, — нагло ухмыльнулся он. — Вы нашли. Так вот, я готов с вами работать на паях.