Бестиариум. Дизельные мифы (сборник) - Олег Кожин

Ремень бандонеона больно резал плечо – рубаха пропиталась влагой даже под кожаной курткой и натирала кожу. Пять килограммов – это немало, даже если привык к ним за целую жизнь. Но без инструмента Астор себя не представлял.

Издалека порыв ветра принес протяжные звуки tango nuevo. Как весточка из прошлого. Музыка заглянула откуда-то с холмов, где жили люди. Но Астор упрямо уходил в прибрежные переулки анклава слуг Древних, выискивая в сырости и грязи ночлежку тритонов. Не хотелось оставлять смертельный след в местах, где проживают люди. А выродков Древних не жалко.

Низкое каменное здание с вязью нечеловеческого языка на вывеске Астор заметил через десять минут блуждания по разбитым тротуарам. Узкие бойницы окон, неровная кладка стен, грубый деревянный настил крыши – владельцы явно не беспокоились о красоте и эстетике.

Тритон, облокотившийся о стойку администратора, минуты две мрачно разглядывал Астора. И музыкант прекрасно его понимал – странное дело, когда человек собирается провести ночь в заведении другого биологического вида. Странно и подозрительно.

И только когда Астор протянул деньги левой рукой, тритон шумно выдохнул, пробулькал что-то среднее между приветствием и «добро пожаловать», протянул камень-ключ. Такое тритон понять мог – Измененный это почти «свой», его так же ненавидят люди из города, его так же осенила благодать Древнего.

На втором этаже, поднявшись по лестнице с широкими, скользкими ступеньками, Астор подошел к пятой по счету двери. Приложил камень к выемке замка, а затем с усилием надавил на дверь – с протяжным, сырым скрипом она распахнулась. Что ж, убранство номера оказалось вполне сносным. Музыкант ожидал кое-чего и похуже, зная, насколько равнодушны тритоны к уюту и удобству на суше. Зато он видел их города под водой – вот где раскрывалась в полной мере нечеловеческая эстетика тритонов и глубоководных.

За узким окном тусклый свет вечера окончательно рассеялся. И понемногу номер заполняла сырая тьма. Приглушенное сияние светильников не справлялось с подступающей ночью.

Значит, пора подготовиться.

Астор, натужно вздохнув, приподнял край кровати и вытянул ее на середину комнаты – ножки прочертили светлые полосы по темному дереву пола. Из рюкзака музыкант достал продолговатый свинцовый футляр и, раскрыв его, взял в левую руку темно-серебристый мелок.

Человек на коленях обполз кровать, аккуратно вычерчивая границу. Тонкая линия из мела и кобальта должна остановить Тень, удержать ее на расстоянии. А там наступит утро…

Ритуал стал привычным за многие-многие годы – и мелок сточился больше чем наполовину. Осталось чуть больше трети. Астор никогда не задумывался, что будет, когда он закончится.

Будет то, что будет.

Тень обретет свободу. Ну, или Астор умудрится продать «загадочную бутылку» дешевле, чем он ее купил – загадочное и нерушимое условие, чтобы избавиться от опасного имущества.

Повесил бандонеон на спинку кровати. Из рюкзака достал галеты и промасленный бумажный сверток с кусочками бекона. Следом появились две фляги – побольше и поменьше. Стоило подумать раньше об ужине и зайти в какую-нибудь тратторию. Но, пока искал место для ночлега, слишком уж приблизился вечер. А это не лучшая идея – ждать Тень на уличных просторах.

К маленькой фляге, в которой плескалось старое виски, Астор так и не притронулся – хоть и продрог, но алкоголя совсем не хотелось. Запил скромный ужин несколькими глотками из фляги побольше и уселся, поджав ноги, на кровать. Выходить за пределы кобальтовой границы не стоило – Тень могла появиться в любую минуту, свет дня давно уступил место мутному мраку ночи.

В ночлежке тритонов царила тишина. То ли стены были слишком толстыми, чтобы пропускать посторонние звуки, то ли постояльцев мало было, то ли они вершили свои темные, нечеловеческие дела тихо и незаметно.

Астор потянулся к бандонеону. Вытащил инструмент из чехла и проверил, не сильно ли он промок. Слава богам, сырость так и не смогла пробраться через плотную кожу чехла. Музыканту хорошо известно, что может дождь сделать с тонким, идеально настроенным инструментом. Астор давно уже нормально не играл – с тех самых пор, как покинул обитель Глааки. Десятипалая рука слушалась плохо – лишние пальцы мешались, перепонки не давали свободы.

Бандонеон скучал по хозяину. Но Астор только тихо и затейливо матерился, пытаясь сыграть простейшую мелодию. Десять пальцев – слишком много для человека. Тут обычные пять нужно тренировать годами, чтобы они слушались от и до. А эти чужие, семифаланговые отростки, казалось, издевались, не подчиняясь, не успевая, промахиваясь.

Дар Глааки оказался жестокой шуткой. Зато для слуг Древних Астор стал почти своим – осененный вниманием одного из богов.

Номер наполняла полночная тишина, в углах скапливались клубящиеся полуживые тени. Астор вспоминал те счастливые годы, когда у него были две обычные руки, были живы родители, он учился играть на бандонеоне, дома звучали грустные, ностальгические танго Карлоса Гарделя, а из «Коттон-Клуба» по соседству доносились мелодии Дюка Эллингтона и Кэба Кэллоуэя. До пришествия Древних еще оставались долгие годы. И Астор еще успевал два чудесных лета отыграть в ансамбле Анибала Тройло…

– Мечтаеш-ш-ш-ш-шь…

Астор вздрогнул. Прямо перед ним за тонкой кобальтовой чертой приплясывала Тень. И когда только успела выбраться из тягучего мрака, что скопился в углах комнаты?

– Что ты знаешь о мечтах?

– Ш-ш-ш-то я знаю о мечтах-х-х-х, – полувыдохнуло-полупрошипело существо. – Когда я поглощ-щ-щ-щ-у тебя, меш-ш-ш-шты станут моими. И уш-ш-ш-ш-шнаю.

– А если я продам бутылку?

– Продаш-ш-шь? Такш-ш-ш-ше, как твой сын Эстебан?

В шепелявом голосе Тени промелькнуло неприкрытое злорадство.

– И кому ш-ш-ше? Найдеш-ш-шь дурака?

– Найду.

– Не найдеш-ш-шь. Таких дураков, как ты, не ош-ш-шталось.

Тень противно захихикала.

– Ш-ш-ш-ш-ш-то может быть дешевле медного грош-ш-ш-а? Скаш-ш-ши, му-ш-ш-шикант.

Астор не ответил. Тень и не ждала ответа – она знала, что права. Астор избавил Эстебана от «загадочной бутылки», перекупив ее – единственный способ отделаться от проклятого подарка с клеймом Хастура на донышке. Иначе она всегда возвращалась к владельцу. Дари ее, выбрасывай в пучину или пропасть, плавь в домне или лаве вулкана, пусть тебя обдерут до нитки грабители – «загадочная бутылка» наутро оказывалась рядом. Только честная торговля – купить дешевле, чем предыдущий владелец. Но любой вменяемый человек держался бы от вещи Древних как можно дальше. Да и не знал Астор валюты, которая оказалась бы дешевле той стертой монетки, которой он спас Эстебана. И так ее поиски сложились в два года, десятки разговоров с антикварами, учеными и просто знатоками древностей, три аудиенции у Древних и бесчисленные лишения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});