Падение Левиафана - Джеймс С. А. Кори

легкостью дымка от палочки благовоний или попавшего в подводное течение лоскутка ткани. И улыбалась мягко, лениво, а щеки у нее разгорелись, потемнели.

– С тобой все хорошо? – спросила Элви.

– Превосходно, – ответила девочка.

От другой стены за ними с приятной, ничего не выражающей улыбкой наблюдал Амос, дожидавшийся, пока от него отлепят последние контакты.

– В этот раз до опроса мне нужно немножко поработать, – сказала Элви.

– Как вам удобнее, – ответила из своей блаженной задумчивости Кара.

Элви включила связь с камерой катализатора:

– Как там состояние дел?

– Катализатор в ящике, – доложил Фаиз. – Ксан на свободе. На вид все нормально, если не считать, что все, кого мы слышим из лаборатории, говорят так, будто пытаются подать сигнал, что их держат в заложниках. Что у вас там стряслось? Вас захватили в заложники?

– Подходи ко мне в кабинет, – сказала она.

* * *

С первого раза она не заметила в собранных Танакой сведениях ничего особенного. Странные эффекты сознания имели место на Илосе при включении артефактов древней цивилизации. И еще раньше, когда у Джима в сенсорной коре хозяйничала протомолекулярная копия его старого приятеля. Человеческое сознание – настолько простая штука, что ремонтные дроны на Лаконии с приличным приближением воспроизводили все, что людям хотелось сохранить: Ксана, Амоса, случайно разбитый Карой дрон для сбора образцов…

И только теперь, вернувшись к отчетам, Элви увидела в них пробелы.

«Вы что-то испытывали при этом событии?» – спрашивала Танака.

И опрашиваемый без малейшей заминки отвечал:

– Черт возьми, еще как испытывал!

На этом запись обрывалась. Вместо первичных данных или записи разговора Танака приложила короткое резюме: «Описывает подобные сну галлюцинации пребывания в другой личности и/или связи с большим количеством других личностей. Утверждает, что воспоминания о галлюцинаторных переживаниях не тускнеют со временем».

И снова и снова, по всем отчетам, всплывали те же выражения. Вместо записи реальных воспоминаний Танака и ее сотрудники присылали собственный их пересказ. Элви давно работала в академической среде и научилась замечать, когда ученый, минуя данные эксперимента, перескакивает прямо к интерпретации. Это почти всегда означало, что человек обходит что-то пришедшееся ему не по вкусу.

Наоми, Джим и Фаиз плавали по ее кабинету. Свободного места не осталось. А может, не так уж было и тесно, просто она привыкла, что в кабинете только они с Карой вдвоем обсуждают опыт погружений, вот лишние тела и показались непривычными. Или она с досады искала, к чему бы придраться.

– Одно мы знаем точно, – заговорила Элви. – Его там не было. Камеры наблюдения ничего не фиксировали, даже когда я с ним говорила. И никаких следов взаимодействия с материальными объектами, кроме, конечно, наших мозгов.

– А признаки взаимодействия с мозгами есть? – спросил Джим.

– Мы его видели, – отрезала Элви и тут же раскаялась в своей резкости, потому что Джим как будто съежился. Не его вина, что он не успел все продумать. Она постаралась смягчить тон: – Сам факт, что мы его воспринимали, тому свидетельство. Догадайся мы подключить к аппаратуре кого-нибудь из немодифицированных, сумели бы, возможно, составить карту воздействий, но и без нее сама корреляция воспринимаемого о многом говорит.

– Вы все видели одно и то же, – подхватил Фаиз, – так что за увиденным, вероятно, стояла некая объективная реальность: по меньшей мере факт, что вас поимели одновременно и одинаковым способом.

– Миллер так не мог, – заметил Джим. – Стоило кому-то появиться в комнате, его симулякр пропадал.

– Любопытно, – кивнула Элви. – Дуарте явно располагает большими ресурсами и, за неимением более подходящей метафоры скажем, большей вычислительной мощностью. Возможно, это, среди прочего, и позволило ему сдержать атаку.

– А что с тем планом, о котором он говорил? – спросила Наоми.

– Что с планом?

– Он правдоподобен?

Элви прижала ко лбу ладонь и помассировала кругами. Сразу видна привычка командовать войсками: всю научную подоплеку побоку, переходим сразу к политическим последствиям.

– Теоретически? Можно ли превратить наш вид в нечто функционирующее совершенно иным образом?

Несомненно. Безусловно. Это постоянно делается.

– Это сарказм? – осведомилась Наоми.

– Нет. Буквально: это происходит все время. Не открой митохондрии и хлоропласты свою лавочку в других организмах, не возникли бы эукариоты, в том числе и мы. Раки-отшельники используют пустые раковины и половинки мыльниц. Акациевые муравьи всю эволюционную стратегию выстроили на заселенных ими деревьях. Микрофлора кишечника оказывает огромное воздействие на сознание, эмоции и метаболизм. Большая часть клеток вашего организма в данный момент – не человеческие клетки. Замените на другие несколько видов обитающих у вас в кишках бактерий – получите совершенно новую личность. Строители колец, насколько мы можем судить, были автономными индивидуумами, связавшими свои сознания в функциональную сеть. Нарушения локальности мы уже наблюдали. Используя их, почему бы не воспроизвести ту же систему на высокоразвитых приматах?

Элви приказала себе замолчать. Слишком разговорилась, выплескивала все, что придет на ум. Так у нее всегда бывало при стрессе. Она потянулась, ощутила напряжение связок – просто чтобы усилить связь с собственным телом.

– То есть у него есть шанс это устроить, – подытожил Джим. – Чем бы оно ни было.

– Вот этого я как раз не поняла, – кивнула Элви. – То ли он имел в виду сверхорганизм, то ли иерархию сознаний.

Джим поднял руку. Его лицо без слов выразило вопрос.

– То ли, – пояснила Элви, – он говорил о превращении нас в муравьев, то ли в нейроны. Муравьи сохраняют индивидуальность, хоть и являются частями большего организма. А нейроны… у нейронов самосознание отсутствует.

– Спорю на что угодно, что у муравьев тоже, – вставил Фаиз.

– Вы хотите сказать, – вмешалась Наоми, – что Дуарте или то, во что он себя превратил, может ради победы в войне против обитателей врат вылепить из всех нас объединенное сознание с собой в центре?

Элви собралась с мыслями, постаралась привести их в порядок.

– Да.

В комнате долго было тихо.

Джим нарушил тишину коротким резким смешком.

– Ну, будь я проклят. С ним железное ярмо авторитарной власти покажется золотым веком. Хочу верить, что у него ничего не выйдет.

– Я должна буду отправить несколько сообщений своим людям, – объявила Наоми. – Нет ли способа воспользоваться трансляторами, не подставляя вас?

– С тех пор как загорелись кольца, связь ненадежна, – ответила Элви. – Может, лучше отправить торпеду с одноразовым передатчиком?

– Одной я не обойдусь, – сказала Наоми. – Ситуация, похоже, из разряда «все наверх», а мои матросы разбросаны по разным системам.

– Надо поговорить со связистом, – предложил Фаиз. – Я пойду с тобой, познакомлю.

– А мне еще нужно много чего уточнить у Танаки, – добавила Элви. – И у Очиды. Черт, нельзя Очиде отправлять эти данные. Никому их нельзя отправлять.

Как я объясню присутствие Амоса?

– Да, это вопрос, –