История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства - Джон Джулиус Норвич

запираться. Никифор не возражал. Некоторое время он продолжал читать религиозные труды и молиться, после чего завернулся во власяницу своего дяди и растянулся на полу, чтобы поспать. Снаружи продолжался буран. Шел сильный снег, и для Иоанна Цимисхия путь через пролив в лодке без огней оказался долгим и опасным. Уже около полуночи его сообщники услышали тихий свист – сигнал его прибытия. Из окна тихо спустили веревку, и заговорщиков по одному втащили внутрь. Один из евнухов ждал, чтобы провести их прямо в спальню императора. На мгновение они встревожились, обнаружив постель пустой, но евнух молча указал им в дальний угол комнаты, где их жертва крепко спала на шкуре пантеры.

Разбуженный шумом, Никифор попытался подняться, но некий Лев Балант нанес ему сильный удар мечом. Он целился в шею, однако Никифор попытался отбить удар, и он всей силой пришелся ему по лицу. Истекая кровью, он призывал на помощь Богородицу, пока его волокли к кровати, на которой сидел Иоанн Цимисхий. Там Никифор лежал без движения, а его бывший товарищ по оружию проклинал его за неблагодарность, яростно пинал ногами и вырывал клочья волос из его головы и бороды. Когда Цимисхий закончил, настала очередь прочих, у каждого были с Никифором личные счеты. В конце концов его закололи мечом.

Всего через несколько минут после того, как дело было сделано, люди Цимисхия вышли на заснеженные улицы города, крича на каждом углу: «Иоанн, август и император римлян!» Часовые из дворцовой охраны – варяжские викинги – с боевыми топорами в руках поспешили наверх и увидели голову Никифора, которую триумфально выставили в открытое окно. Они тут же остановились. Будь он жив, они защищали бы его до последнего вздоха; мстить за мертвого было бессмысленно. Отныне у них появился новый повелитель.

Весь следующий день в городе было тихо, люди не выходили на улицы – Василий Лакапин объявил комендантский час. За бурей последовала странная и зловещая тишина, над Мраморным морем повис густой туман, а тело Никифора лежало под окном, из которого его вышвырнули, – страшная бесформенная груда на залитом кровью снегу. С наступлением ночи тело бросили на наспех сколоченные деревянные дроги и отвезли в храм Святых Апостолов, где положили в один из мраморных саркофагов, сделанных по приказу Константина Великого за шестьсот лет до этого. Это было почетное место упокоения, но Никифор Фока, Белая Смерть сарацин, святой и ужасный, величественный и невыносимый, заслуживал лучшей смерти.

Второй раз за последние десять лет византийский трон захватил представитель анатолийской аристократии. В обоих случаях узурпатор был потрясающе успешным военачальником и преуспел благодаря махинациям императрицы Феофано, чьих сыновей он обязался защищать. Однако между Никифором Фокой и Иоанном Цимисхием было одно важное различие: хотя ни у одного из них не было законных оснований претендовать на императорскую корону, Никифор принял ее по приглашению императрицы, а Иоанн получил в результате убийства. Всегда непреклонный патриарх не мог не признать нового претендента на трон, но все же выдвинул условия, которые Иоанн был вынужден принять, и первое из этих условий касалось Феофано: не могло быть и речи о коронации Иоанна, пока императрицу не удалят из Константинополя, запретив ей когда-либо там появляться.

Иоанн не стал раздумывать. Униженную и убитую горем императрицу отправили в любимое хранилище отходов империи – на остров Проти в Мраморном море. Затем Полиевкт потребовал, чтобы император публично покаялся, отрекся от всех своих сообщников в этом преступлении и аннулировал все указы его предшественника, направленные против церкви. Иоанн и эти условия принял без колебаний, и в Рождество 969 года, всего через две недели после убийства, новый император явился на свою коронацию.

Если сравнивать Иоанна Цимисхия с Никифором, первый производит на удивление хорошее впечатление; трудно свести воедино жестокого убийцу и того рыцаря без страха и упрека, которого изображают летописцы. Они подчеркивают не только его бесстрашие, но и его доброту и щедрость, честность и ум, решительность и кураж. Они говорят о его красивой внешности – русых волосах, рыжей бороде, ясном и прямом взгляде поразительно синих глаз и невероятной ловкости и силе, несмотря на малый рост. Кроме того, он обладал легким нравом и умел покорять сердца. Он тоже овдовел, но был по-прежнему неотразим для женщин. В общем, он резко отличался от своего предшественника, и его умение радоваться жизни еще сильнее выделялось на фоне сурового аскетизма Никифора. Однако качеством, внушившим его подданным особенную любовь, стала его щедрость. Большую часть своего состояния он раздал тем, кто сильнее всего пострадал от недавних катастрофических неурожаев; еще одним крупным бенефициаром стала больница для прокаженных в Хрисополе, которую он регулярно посещал, иногда собственноручно промывая язвы больным. Неудивительно, что человек, совершивший одно из самых отвратительных преступлений в византийской истории, стал одним из самых любимых правителей империи.

Его счастье, что вышло именно так, поскольку киевский князь Святослав уже выступил в поход. Иоанн пытался вести переговоры, но вскоре стало ясно, что война неизбежна. Жители Константинополя много раз сталкивались с подобными опасностями в прошлом, но тогдашние угрозы исходили от болгар, число которых было конечным. Ныне они столкнулись со страной, чьи границы простирались от Балкан до Балтики; она объединяла в себе народы, названия которых были им даже незнакомы, и все они, по слухам, были способны на чудовищную жестокость.

Однако византийская армия была готова. На этот раз Иоанн знал, что должен оставаться в столице: его положение недостаточно прочное, чтобы он мог принимать участие в военных кампаниях; но он полностью доверял своим военачальникам. Одним из них был его шурин и близкий друг Варда Склир, вторым – евнух Петр Фока, тоже герой войн с сарацинами. Петр был племянником убитого Никифора и единственным из его ближайших родственников, которому удалось избежать ссылки. У обоих военачальников был приказ не вступать в бой без нужды: возможно, вид византийской армии в полном составе убедит Святослава отступить. Однако киевский князь настроился воевать. Армии встретились неподалеку от Аркадиополя. Столкновения начались, когда полк печенегов заманили в засаду и фактически уничтожили; через несколько дней при Аркадиополе состоялся ожесточенный бой, в котором византийцы и русы впервые сошлись на открытой местности. Для византийцев бой закончился триумфом, для русских – массовой резней. Обратно в Болгарию Святослав увел разбитую и посрамленную армию и не показывался после этого целый год.

К началу весны 971 года Иоанн уже был готов ко второму раунду. Его армия пребывала в отличном состоянии, и на этот раз он сам собирался вести ее в бой. Перед самым отъездом пришла весть с востока: Варда Фока, племянник Никифора,