Зеркало, или Снова Воланд - Андрей Малыгин

От такой неожиданной удачи глаза девушки радостно вспыхнули и она, что-то невнятное пробормотав на ходу, бросилась прямиком к информированному очевидцу…

Сумбурно представившись и тут же забросав неизвестного гражданина, на кого показал интеллигентный спутник Шумилова, целой охапкой вопросов, девушка скомандовала своему напарнику: — Федя, снимай? — и сунула почти что в рот шарообразному толстячку свой микрофон. Тот же ничуть не удивился, а даже вроде бы обрадованно воскликнул:

— Как же, как же. Конечно же, был! И должен согласиться со словами того глубокоуважаемого гражданина, что не только был… в самой гуще событий, а даже, можно сказать, принимал непосредственное участие во всем этом, — скрестил он гордо коротенькие руки на груди. — Жаль, очень жаль, что вам не удалось это лично понаблюдать… Только бултых и поминай как звали! Только бшик и кверху тормашками! Только хлесь и огни во все небо! А какая музыка необыкновенная, какие виртуозные пассажи, какие… шикарные модуляции… — после этих слов было видно, что телеведущая от нетерпения вся так и затрепетала. — Да я вам сейчас тут такого порасскажу! Такой, милочка, информации подброшу, что можно будет не то, что какой-то репортажик, а целый репортажище отгрохать! — Все с возрастающим воодушевлением начал тараторить информированный очевидец и, панибратски подхватив девушку под руку, поинтересовался:

— А, кстати, когда вы намерены показать на телевидении вот эту самую вашу передачу?

— Ну сегодня мы, наверное, уже не успеем?.. — глянула растерянно она на своего напарника. — А вот завтра в утренних новостях, уж непременно!

— Конечно, лучше бы, если и сегодня в вечерних и завтра в утренних новостях, — несколько разочарованно протянул очевидец. — Люди непременно желают знать совсем свежие, можно сказать, только что изжаренные факты, а вы такая интересная девушка и… только завтра. — И вдруг, остановившись, серьезно посмотрел на нее:

— Вопрос не по теме. Так сказать, в виде дружеского лирического отступления, рассчитанного на доверительную взаимность. Можно?

— Конечно, — улыбнулась тележурналистка.

— Федя не снимай! — повелительным тоном обратился он к оператору, а затем продолжал: — Красавица, а что с вашей речью творится?

— А что с моей речью? — удивилась девушка.

— Ну как же? — зашептал информированный очевидец ей почти в самое ухо. — Вы же так здорово картавите, совсем не выговаривая букву «Р». Вместо твердого рычания она у вас как-то жалобно блеет. Голубушка, это же наверняка повредит вашему профессиональному росту и будущей карьере вообще. — Лицо девушки густо покраснело. — Ну поймите же сами, как бы вы воспринимали, к примеру, в Москве, в Большом театре выступление прихрамывающего артиста, исполняющего роль… Ромео или там Спартака. Я думаю, что не очень-то хорошо. Присутствующий недостаток, можно сказать, сильно бы мозолил ваши глаза. Ну а в данном случае неправильные звуки неустанно мозолят уши слушателей, как гудящие осы, впиваясь в барабанные перепонки. Да-да, это же просто форменное безобразие! Отчего и подаваемая вами информация или не воспринимается или воспринимается на слух частично, возможно, что даже с сильным раздражением, и, сами понимаете, поставленная цель — довести необходимые сведения до… сознания слушателя или зрителя увы, не достигается. Это же очевидно! Так что, голубушка… вам есть тут над чем поразмыслить. Вполне могу допустить, что выбор места работы произошел не без личного участия любящего вас родителя, но…

Глаза девушки сильно повлажнели, и она начала нервно покусывать губы.

— А что же мне теперь прикажете делать? Мне так нравится эта работа…

— Душа моя, исключительно вас понимаю, вхожу в ваше непростое положение, очень желаю помочь и, кажется, могу это сделать…

— Что вы этим хотите сказать? — плачущим голосом проговорила телеведущая. — Как же можно помочь? Это надо было делать значительно раньше, пока я еще маленькой была, а теперь уже все напрасно. Уже все потеряно… Окончательно и бесповоротно…

— Душечка, ну что вы так убиваетесь, зачем же так паникуете, я ведь знаю, что говорю, все еще можно поправить. Для этого есть новейшие, самые передовые методики, ищущие, талантливые люди, готовые перевернуть даже свет кверху тормашками, чтобы достичь желаемого… А вы: уже поздно. Сами же знаете, что лучше поздно, чем никогда… И у вас появился реальный шанс…

— Правда? Вы так считаете? — недоверчиво взглянула журналистка на собеседника. — Но каким же образом? Подскажите!

— Айн момент, всенепременно и обязательно… Но, если не возражаете, в обмен на маленькую, можно даже сказать, никчемную услугу, — зажмурил глаза толстячок. Можно?

Девушка согласно кивнула головой.

— Не настаиваю, но очень прошу… раз уж только в утренних новостях… А нельзя ли, душенька, наше интервью показать в начале передачи, а то в силу невозможной занятости боюсь, что не смогу досмотреть репортаж до конца. А так бы хотелось хоть один раз, хоть одним глазком взглянуть на себя по телевизору, — и он протяжно вздохнул.

— Да, конечно же, можно. Нам это с Федей ничего не стоит. Федя в своем деле ну как…

— В музыке Паганини, — поспешно подсказал толстяк.

— Да, совершенно верно, — согласилась девушка. — А может быть даже и больше. У Феди проколов не бывает. Так, а теперь…

— Ну, а теперь, — перебил ее информированный очевидец, — я должен заметить, что вам сказочно повезло. Можно выразиться, что вам просто дьявольски повезло. Рекомендую вам: всемирно известный логопед, доктор языкознания и языковедения, заслуженный лауреат и почетный член ряда известнейших академий, без всякого преувеличения, можно сказать, светило с мировым именем и… масштабом… профессор Арцибашев Венедикт Петрович, — и он указал на одного из своих спутников, старомодно одетого худощавого мужчину в очках с ровным пробором по середине головы, который держал в руках довольно пухлый и потертый портфель. И тут же добавил, кивнув головой на здоровенного парня в клетчатом пиджаке: — А это один из его старых клиентов, ну… наподобие вас, — и под выразительным взглядом парнины мгновенно поправился. — Точнее сказать уже был наподобие вас, а теперь практически никакого дефекта не наблюдается, все буквы вылетают… очень приличного качества… почти как у Цицерона… правда в небольшом количестве, — закончил он речь и тут же от тычка Галактиона чуть не плюхнулся на асфальт, зацепив при этом и девушку. — Ой, извините, можно сказать, что на ровном месте споткнулся, — объяснил он удивленной тележурналистке, рукой потирая ребро.

И тут уж, понятное дело, нетрудно догадаться, что после такой особенной удачи все внимание расстроенной девушки переместилось к скромной фигуре мирового светилы…

Но, как говорится, одним улыбнулась удача, а с другими случилось иначе… Вот и Николаю Фадеевичу Кудеярову как раз сегодня хронически не везло. Не успел он, вернувшись к себе на работу, заслушать подробные доклады подчиненных и пробежать глазами многочисленные документы, как в районе девятнадцати тридцати из телефонного звонка по прямому аппарату получил сообщение, что злосчастная то ли буква, то ли уж там знак какой-то вновь реально напомнили о себе. После чего в трубке раздалось какое-то шипение, негромкий щелчок и противный гнусавый голос фальшиво пропел:

Удалось мне по жизни прославиться,Я шикарно одет и обут,Но скажи, отчего же, красавица,На душе моей кошки скребут?..

После этого снова раздалось какое-то шипение и что-то вроде кошачьего мяуканья. В другой ситуации Кудеяров поступил бы, как и полагалось высокому ответственному лицу: тут же голосом, не терпящим возражений, это самое, как его… отчитал бы телефонного хулигана, припечатав в заключение трубку к телефонному аппарату, но, учитывая особенности последних событий, мягко поинтересовался, а кто это говорит. В трубке послушно ответили: «рядовой Бегемотов» и тут же следом раздались коротенькие гудки. Николай Фадеевич лишь на мгновение задумался, волевым движением вырвал из ноздри очередную любопытствующую волосину и вызвал к себе секретаря. Как он и подумал, этот звонок через приемную не прошел и никто вообще его сейчас не тревожил. Затем уж на всякий случай справился насчет рядового Бегемотова, но, как и предполагал, таковых в его ведомстве не числилось. Так и есть — кто-то просто нехорошо пошутил. Но вот кто это был на самом деле? И имел ли он непосредственное отношение к последним событиям в городе, это уже действительно интересный вопрос?

Из услышанного в трубке можно было сделать некоторые предварительные выводы: слова песни для Кудеярова были совсем не знакомы, хотя и угадывался в них явно народный мотив, но они определенно содержали это самое, как его… ну очень прозрачный намек на возможное его психологическое состояние. Но Николай Фадеевич по натуре был довольно-таки крепким орешком, в результате чего и оказался вот в этом самом ответственном кресле, и выбить его из колеи было делом довольно затруднительным. Он вызвал к себе подполковника Лошаденко, подробно рассказал про звонок и дал несколько ценных указаний, что, по его мнению, необходимо сейчас предпринять, после чего снова лично отправился к губернаторскому дому, откуда только что пришло подтверждение от майора Безматерного, что с проклятой буквой надо все начинать сначала.