Точка зеро - Стивен Хантер

— В таком случае почему он раздаривает свои часы лакеям? — стоял на своем Боб. — Это нисколько на него не похоже.

— Может быть, у него просто случилась дисфункция с эрекцией, — предположила Сьюзен, — и он не смог найти упаковку «Виагры», после чего, бесконечно огорченный неудачей и пребывая в подавленном состоянии, в несвойственной ему манере подарил слуге ценную вещь. Такое случается.

— На самом деле действовать на основе этого нельзя, мистер Мемфис, — сказала Чендлер. — Момент крайне любопытный, как правильно заметил сержант Свэггер, но действовать так нельзя. Я не отправлюсь с этим в Белый дом.

Ник взглянул на часы.

— Строго говоря, времени отправляться в Белый дом у нас нет. Все решительно настроены на это событие, оно уже начинается, у нас там есть только дежурный, и до президента наше предостережение все равно не дойдет. Но ты, Чендлер, все равно свяжись с Секретной службой и передай нашу рекомендацию отменить церемонию. Чтобы все было сделано как надо.

— Слушаюсь, сэр, — сказала Чендлер и быстро покинула кабинет.

— И что дальше? — спросил Ник.

— Так, так, так, — вдруг всполошилась Сьюзен.

— В чем дело?

Окада указала на один из нескольких мониторов, установленных в комнате. На этот выводились кадры службы безопасности Белого дома, снятые у входа в 15-й подъезд, где гостей проверяли «волшебной палочкой», обыскивали, досматривали, обнюхивали и бесцеремонно ощупывали, убеждаясь в том, что они не пытаются пронести начиненную порохом бомбу размером с шар для боулинга с дымящимся бикфордовым шнуром.

— Вот он, собственной персоной. Можно промотать назад и еще раз посмотреть последние десять секунд? — попросила Сьюзен. — Номер пять, центральный экран. Вернитесь на время 17.45 или около того.

— Так, молодежь, ну-ка, удовлетворите пожелание дамы, — распорядился Ник.

Двое младших агентов поспешно выскочили из комнаты, и вскоре секунды на мониторе номер пять начали обратный отсчет и остановились, достигнув 17.45, после чего снова побежали вперед.

Собравшиеся в комнате смотрели на то, как Ибрагим Зарси послушно позволяет обыскивать себя.

— Вот. Стоп! — воскликнула Сьюзен, и изображение остановилось.

Зарси стоял под камерой наблюдения с поднятыми руками, и вследствие этого неловкого положения сшитый на заказ костюм на мгновение потерял свою элегантность. Он держал руки над головой, пока кто-то махал рядом с ним металлодетектором. Рукава пиджака сползли вниз, подчиняясь силе земного притяжения. Ракурс камеры, снимавшей чуть сзади, оказался таким, что отчетливо были видны часы у него на запястье.

— Ну, если я только не ошибаюсь, это никак не «Картье» стоимостью полторы тысячи долларов и уж тем более не «Берже» за сто тысяч. Эти часы больше напоминают то, что можно купить в дешевом сетевом универмаге, — добавила Сьюзен таким тоном, как будто такой утонченный человек, как она, не говоря уж про Зарси, никогда не бывал в дешевом сетевом универмаге.

— Какой-то большой, отвратительный пластиковый мусор, — согласился Ник. — Опять же никак не похоже на Зарси.

— Совсем не похоже, — подтвердила Сьюзен.

— Если ублюдок намеревается сделать какую-нибудь гадость, именно так должен работать его рассудок, — сказал Боб. — Он ни за что не наденет хорошие часы.

— Отличная зацепка, мисс Окада. Но…

— Вы хотите сказать, но что с того? Возможно, Свэггер все-таки прав. Это индикатор.

— Мистер Мемфис, — сказала как всегда рациональная Чендлер, которая уже вернулась после звонка в Белый дом, — это еще один индикатор. Но, черт побери, действовать на основании этого все равно нельзя. Учитывая то, что Зарси является официальным гостем Государственного департамента и находится под его опекой, тут нужна крайняя деликатность.

— Не вижу, что здесь можно предпринять, — сказал Ник. — Давайте отметим этот момент, и он отправится в архив ЦРУ, просто на тот случай, если все-таки произойдет что-нибудь плохое.

Монитор снова вернулся к реальной картинке, и теперь на нем выводилось текущее время, 18.14. Другие мониторы показывали Розовый сад. Через несколько минут президент поднимется на подиум, скажет несколько приветственных фраз, пригласит к себе Ибрагима Зарси и наградит его «Медалью свободы» за верность идеалам Америки и демократии, за значительный вклад в общее будущее двух стран, за дружбу исламского мира и Запада, за светлый и мирный завтрашний день. И на этом все кончится. Еще несколько минут, и все кончится.

«Ничего не случится, — подумал Ник. — Все это чересчур фантастично. Зарси просто ничего не сможет сделать».

А затем подумал: «То же самое говорили одиннадцатого сентября. Эти мерзавцы очень хитрые. Умными их назвать нельзя, но они придумали, как с помощью одних ножей, которым красная цена девятнадцать долларов, уничтожить веру огромной державы в себя и ввергнуть мир в десятилетие мрака. Твою мать, что же мне делать? — ломал голову он. — Молить о чуде?»

— Ну, хорошо, — наконец нарушил молчание Свэггер. — У меня осталась последняя карта.

Белый дом,

Розовый сад,

церемония вручения «Медали свободы»,

19.22

Как все было прекрасно! Казалось, цветам не было счета, они ярко сияли даже в тускнеющем свете летнего вечера. Воздух был наполнен амброзией, и внушительный силуэт резиденции главы государства был тронут едва различимым розовым оттенком.

Здесь собралась вся та Америка, что шла в счет. Президент настолько харизматичен, что затмевал даже сияющего Зарси. Его супруга, вице-президент и его супруга, и все остальные, в костюмах и парадных мундирах, проникнутые духом вселенского единства; руководители телестудий, обилие женщин вашингтонской породы — сплошное смуглое изящество на стройных длинных ногах, и зрители, море мелюзги, готовой рукоплескать и восторженно кричать перед телекамерами. Все эти люди собрались здесь, чтобы передать миру важное сообщение: с этим человеком нужно считаться. Этому человеку мы верим. Вот тот, кто принесет мир. Вот тот, с кем можно работать. Вот тот, кто понимает. Это он, полностью и безоговорочно, наш человек в Кабуле.

Президент надел сияющему Зарси на шею ленточку, и тот ощутил тяжесть огромного золотого диска.

О, каким унижениям ему пришлось подвергнуться ради того, чтобы наступил этот момент: его проверяли металлодетектором, просвечивали рентгеном, обыскивали и даже ощупывали. Он прошел химические тесты, его обнюхали собаки и люди, затем снова ощупали, а потом ощупали еще раз. Но он сам добровольно пошел на все: такова цена этого мгновения.

В завершение президент произнес краткую речь, выразительную и эмоциональную, как это было ему свойственно, описав мир, в котором не взрываются самодельные бомбы и молодые парни всех вероисповеданий не истекают кровью на земле в какой-то далекой стране, после чего отступил в сторону, предоставляя трибуну для ответного слова Блистательному Зарси.

Центральное управление ФБР,

камера допросов номер 101,

здание имени Гувера,

Пенсильвания-авеню,

Вашингтон, округ Колумбия,

19.25

Все повернулись к нему.

— Давай послушаем, что у тебя есть, — сказал Ник.

— Я хочу, чтобы вы провели розыск через поисковики Интернета или через какую-нибудь супервысокотехнологичную систему ФБР. Мне нужно вот что: посмотрите, есть ли какая-нибудь связь между нашим приятелем Диксоном, считающим себя героем, и этим типом Тедом Холлистером, директором Национальной разведки.

— Зачем?

— Диксон определенно в этом деле, каким бы оно ни было. Но он знает только то, что ему известно, и ничего больше. Он рассказал нам все и считает себя героем. Но это недостаточно тяжелая фигура, чтобы идти дальше того, что он сделал. Ему известно о контрактниках и о политике, но и только. А кое-что из того, что Холлистер сказал на той встрече, пробудило у меня смутные подозрения, что ему, вероятно, известно чуточку больше, чем думаем мы.

— Свэггер, — напомнила Сьюзен, — Холлистер ушел из Управления задолго до того, как Джареда пригласили на работу.

— Пожалуйста, объяснять некогда, тик-так, тик-так, время идет. Пожалуйста, проверьте. На той встрече Холлистер сказал кое-что такое, что не должен был говорить. Давайте просто проверим, есть ли между ним и Диксоном какая-то связь.

Ник кивнул.

— Молодежь, шевелитесь, докажите, что от вас есть какой-то толк.

Молодые агенты поспешно покинули кабинет. Медленно потекло время. Мониторы с дюжины различных ракурсов показывали, как военный оркестр исполняет в Розовом саду «Звездно-полосатый флаг»,[79] а мужчины и женщины стоят, положив руку на сердце или вытянувшись по стойке «смирно», отдавая честь своей родине.