Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк - Гарднер Дозуа

— Попробуй еще разок, — посоветовала я.

— У тебя. Там. Кто-то. Сидит.

— Кто?

Она покачала своим противогазом и пожала плечами. Свет от монитора отражался на поверхности маски. Я видела цифры, черными муравьями ползущие по экрану.

— А для чего противогаз?

— У нас. Был. Дьявол. В доме.

— Правда? — удивилась я. — Когда?

— Утром.

Не было никаких запретов на пребывание дьявола в здании, так же как не было закона, запрещающего иметь дьявола в клиентах. Но во взгляде Марты читалось обвинение, которое я не могла опровергнуть. Неужели я предала всех нас, взявшись за это дело?

Она сказала:

— Ненавижу. Дьяволов.

— Угу, — пробормотала я. — И я тоже.

* * *

Я открыла дверь, оказалось, меня ждет Шарифа. Она попыталась улыбнуться, что было не к месту.

— Привет, Фей, — сказала она.

Она выглядела элегантно, как всегда, и устало, такой я ни разу ее не видела. На ней были черное льняное платье в горошек и босоножки в тон с тонкими перекрещивающимися ремешками. Это были совсем не докторские туфли, они гнали прочь тени и заставляли звучать музыку. От их вида мне сделалось грустно.

Когда я развернулась, чтобы закрыть дверь, она увидела засохшую кровь у меня на волосах.

— Ты ранена! — Я почти забыла об этом, не стоит запоминать, что тебе больно. Она вскочила со стула. — Что случилось?

— Поскользнулась в душе.

— Дай посмотреть.

Я наклонила голову, а она осторожно ощупала шишку.

— У тебя может быть сотрясение.

— У частных детективов не бывает сотрясений. Так записано в лицензии.

— Сядь, — сказала она. — Дай я промою. Только схожу в ванную за водой.

Я села и посмотрела ей вслед. Подумала, не запереть ли за ней дверь, но я заслужила то, что получила. Я открыла ящик стола, взяла два пластиковых стаканчика и решила посоветоваться с «Джонни Уокером».

Шарифа влетела в контору с тазиком воды в одной руке и стопкой бумажных полотенец в другой и притормозила, увидев бутылку.

— И когда это началось?

— Только что. — Я взяла свой стаканчик и проглотила налитый на два пальца виски «Блэк лейбл». — Хочешь?

— Не знаю, — сказала она. — Это мы веселимся или занимаемся самолечением?

Я пропустила колкость мимо ушей. Она промокнула мою шишку мокрым полотенцем. Я чувствовала запах ее духов, цветущий лимон на летнем ветерке с единственной крошечной капелькой пота. Ее запах очень хорошо сочетался с дымным ароматом виски. Она задела меня, и я ощутила под платьем ее тело. В этот миг я хотела ее сильнее, чем хотела дышать.

— Сядь, — сказала я.

— Я еще не закончила, — возразила она.

Я указала на стул:

— Сядь, черт с ним.

Она кинула бумажное полотенце в мусорную корзинку, проходя мимо.

— Утром ты задала мне вопрос, — продолжала я. — Я должна ответить на него. Я сделала аборт на прошлой неделе.

Она посмотрела на свои руки. Не знаю, почему они ничем не были заняты. Просто лежали на коленях, думали о чем-то своем.

— Я говорила тебе, когда мы только познакомились, я сделаю это, если меня осеменят, — сказала я.

— Я помню.

— Я не видела иного выхода, — сказала я. — Я знаю, что миру необходимы дети, но у меня есть моя жизнь. Может, это грубая, бессмысленная, скверная жизнь, но она моя. А стать матерью… значит, вести жизнь кого-то другого.

— Я понимаю, — сказала Шарифа. Голос ее сделался таким слабым и тоненьким, что мог бы спрятаться под наперсток. — Просто… это случилось так быстро. Ты мне рассказала, мы поссорились, у меня не было времени все обдумать.

— Я прошла тест утром. Тебе рассказала в тот же день. Я ничего не утаивала.

Она сложила руки на груди, словно ей стало холодно.

— А когда осеменят меня, что тогда?

— Поступишь так, как сочтешь необходимым.

Она вздохнула:

— Не плеснешь ли и мне немного… лекарства?

Я налила виски в оба стаканчика, обошла стол и протянула Шарифе ее стаканчик. Она хлебнула, намного подержала виски во рту, потом проглотила.

— Фей, я… — Уголок ее рта дернулся, и она прикусила губу. — Твоя мать как-то рассказывала мне, когда поняла, что беременна, она была так счастлива. Так счастлива. Это было тогда, когда все вокруг рушилось. Она сказала, ты была тем даром, в котором она нуждалась… а не…

— Я уже слышала лекцию на тему подарков, Шарифа. И не раз. У нее дьяволы получаются какими-то Санта-Клаусами. Или аистами.

Она опустила взгляд и словно удивилась, что до сих пор держит в руках стакан. Она осушила его одним глотком и поставила на стол.

— Я врач. Я знаю, что они делают это с нами, но хотела бы я знать как. Хотя само по себе это неплохо. То, что ты живешь на этом свете, совсем неплохо.

Я не была в этом так уверена, но держала свое мнение при себе.

— Иногда у меня такое чувство, будто я несу воду в горстях, она вытекает, а я не могу сделать ничего, чтобы ее удержать. — Она принялась растирать правой ладонью левую руку до локтя, — Люди продолжают убивать себя. Может быть, не так часто, как раньше, но продолжают. Уровень рождаемости едва превышает смертность. Может быть, мы обречены. Тебе так не кажется? Что мы можем вымереть?

— Нет.

Шарифа долго молчала. Продолжала растирать руку.

— Я должна была сама сделать тебе аборт, — сказала она наконец. — Тогда нам обеим пришлось бы с этим жить.

Я была толстокожим частным детективом. У меня в нижнем ящике лежала бутылка виски, а в клиентах ходил дьявол. Солдаты били меня дубинками и прыскали мне в лицо парализующей жидкостью. Но даже у меня имелось чувствительное место, и доктор Шарифа Рамирез только что как следует ударила по нему. Мне хотелось заключить ее в объятия и целовать лоб, щеки, изящную шею. Но я не могла вот так сдаться ей, во всяком случае не сейчас. Может быть, никогда больше. У меня было дело, мне требовалось сохранить лучшую часть себя в резерве, чтобы довести это дело до конца.

— Это будет только на моей совести, Шарифа, — сказала я. — На твоей — спасать жизни. — Я обошла стол. — У меня есть работа, так что ступай пока домой, дорогая. — Я поцеловала ее в лоб. — Увидимся позже.

Легче сказать, чем поверить в такую возможность.

6

Шарифа уже давно ушла, когда без десяти шесть появилась отец Элейн. Она привела с собой мордоворотов. Гратиана слонялась по холлу, мрачно поглядывая на дверь моей конторы, словно прикидывая, сколько времени займет высадить ее, перемахнуть через стол и свернуть кому-нибудь шею. Я не удивилась бы, если бы вера в меня отца Элейн поколебалась, черт, я и сама не очень-то верила в себя. Однако мне показалось, она напрасно взяла с собой именно этих костоломов. Я предложила Гратиане убраться из здания. Может, ей лучше заняться самоудовлетворением перед несущимся на полной скорости автобусом? Отец Элейн отпустила ее, и она выскользнула за дверь.

Отец Элейн казалась спокойной, но мне было очевидно, что она спокойна, как пара мышей и один тушканчик. Я толком не разглядела ее в темной церкви и теперь внимательно изучала на случай, если придется описывать для «Каталога пропавших без вести». Это была очень высокая женщина с округлыми плечами, немного сутулая. Глаза цвета сырого песка, в лице ни кровинки. Улыбка не столь убедительна при хорошем освещении, как в сумраке. Отец Элейн завела какую-то вежливую беседу, в которой мне волей-не-волей пришлось участвовать. Затем подошла к окну и принялась смотреть. Носок мягкого ботинка стучал по голому полу.

Было уже десять минут седьмого, когда компьютер запищал. Я щелкнула на ярлыке, и мне пришел перевод на тысячу долларов. У Сирина была чертовски впечатляющая визитка.

— Кажется, они идут, — сказала я, открыла дверь и вышла в коридор, дожидаясь их.

— Сирину доставляет истинное удовольствие видеть вас, отец Элейн Хорват, — сообщил Джордж, когда они втиснулись в контору.

Она пристально уставилась на дьявола.

— Просто отец, если не возражаете. — Бот был для нее обычной мебелью.

— Здесь несколько тесновато, — сказала я. — Если хотите, я могу подождать снаружи…

Отец Элейн на миг изменилась в лице, но тут же взяла себя в руки.

— Я уверена, мы разместимся, — сказала она.

— Она умоляет, чтобы Фей осталась, — объявил Джордж.

Мы разместились. Сирин снова взгромоздился на шкаф с папками, а Джордж походил и сложился рядом со мной. Отец Элейн подтолкнула свой стул поближе к двери. Думаю, ей было спокойнее рядом с выходом. Джордж посмотрел на отца Элейн. Она смотрела на Сирина. Сирин смотрел в окно. Я смотрела на них всех.

— Сирин выражает соболезнования по поводу безвременной кончины Рашми Джонс, — сказал Джордж. — Эта Рашми принадлежала к вашей церкви?

— Да, принадлежала.

— Согласно сообщенному Фей Хардвей факту, отец поженила Кейт Вервель и Рашми Джонс.