Изнанка. Том 2 - Самат Бейсембаев

возраста. Возможно, вся формальность заключалась в том, что Гидеон не презирал его, как иные, считающие легата за выскочку, не знающего собственного места. Вот только сам Красс такую судьбу не выбирал, он на самом деле все также желал жить в глухой деревне, в глиняном доме с соломенной крышей, да скотом за хижиной в сарайчике. Обстоятельства так сложились. Обстоятельства, что еще совсем в детском возрасте проявились огромной силой, которой не каждый мог обладать. Обстоятельства, которые породили зависть в простых умах, и презрения в чёрствых воспитаниях. Даже родной отец, после смерти матери от тяжелой лихорадки, которую можно было вылечить в два счета, только если у тебя имеются деньги, стал его ненавидеть. «Это я должен был быть одаренным, это я должен был вершить подвиги, ты украл мою судьбу. Ты недостоин этой силы. Иначе бы ты спас ее» — однажды он заявил спьяну и сильным замахом разбил ему губу. Следующий раз он уже сломал ему руку. Еще через время начал регулярно избивать, пока однажды легат огромной злостью одним махом не отшвырнул его к стене так, что в его глазах навсегда поселился страх перед собственным сыном. Собственно, быть может, причина была еще и в том, что сам отец когда-то имел зачатки магии, и даже показывал большой талант, но что-то затем в его жизни надломилось, и уровень его составил местного деревенского как бы шамана. Почву восполни, из коровьи спинки червей вытащи, дождь вызови, и то не всегда — на этом закончили. Вот и обида, вот и гнев под страхом. Впрочем, даже под этим страхом он не сильно старался скрывать свою злобу и обиду. Только форма вреда перешла из рукоприкладства до жала слов. Вскоре, как и ожидалось, будущему легату пришлось покинуть дом. Скитания то тут, то там в поисках пропитания, однако продлившиеся недолго, потому как куда идти юноше без дома? Само собой, в армию, куда он и поступил. Правда не так уж и долго он там просуществовал, ибо, как бы даже была не справедливой жизнь, а такой талант все же бросается в глаза и для начала его отправили в академию, где отучившись положенный срок, он затем вернулся в свой ставший уже альма-матер — казарму. Старания, учения, дисциплина, характер — все это продвигало его по карьере, пока он не уперся в созданный ему потолок. Всюду он встречал это сопротивление судьбы, когда были изъяны общественного строя. Происхождением удачливые и одновременно стоявшие выше по званию всячески старались показать ему «свое место», равные тем же званием оказывали пренебрежение, а нижестоящие проявляли ослушание. Впрочем, однако, легат не за, как говорится, красивые глазки стал тем, кем стал и быстро вправлял и показывал всем, что к чему. Под этими воспоминания он тяжело вздохнул, все больше вспоминая свою деревенскую жизнь. Только вот уже поздно отступать. Слишком многим он задел гордость именно лишь одним своим существованием, а ведь человек жаден, когда касается мести, даже если она вымышленная, поэтому нельзя покидать свой легион. К тому же преданный ему легион. И война…она близится, это он даже не предчувствовал, а знал наверняка. Отсидеться не удастся, придется принимать чью-то сторону. Но, стоит отдать должное истине, Сенд в коей мере сам навлек на себя гнев императора. Даже смерть Офелий могло стать лишь охлаждением, но, все-таки не доводя до такого положения. Однако Гидеон увел этого парня, женив на собственной дочери. Такое своего рода оскорбление император не мог, да и не должен оставлять. Наверное, и это тоже ранее держало легата подле Сенда — возможность сложить окончательный пазл своей жизни: жениться на его дочери. Да, она была намного его младше, но история терпела и более неравные по летам своим браки. Поэтому ничего предосудительного в этом легат не видел. Тем более, он уже научился жить под гнетом чужого мнения, и до него не было никакого дела. Брак этот в будущем все же его самого, возможно, не поставил бы окончательно в ряды благороднейших, но его дети уж точно пожинали бы плоды трудов папы. Спрашивается зачем. Ответа логичного не ждите, а всего лишь «хочу» — вот и все. Как же забавно получилось: еще вчера он им командовал, а теперь этот мальчуган стоит, может быть, выше его по иерархии общества. Конечно, формально они равны, но лишь формально, а общество, опять же это общество, не терпит формальностей и следует собственным каким-то навязанным модой правилам.

Следуя цепью всех этих мыслей, легат снова задумался ввязываться ли вообще в случае начала войны за одну из сторон. И опять же пришел к выводу, что не удастся. Еще один тяжелый вздох; он поднялся с места и подошел к своему столу.

— Ну, что тут у нас такое? — устало и одновременно как бы возбужденно склоняется Нокс Красс, легат императорского легиона, над расписанной картой и переходит к одной из самых сложных моментов своей жизни — планированию предстоящей кровавой войны. Очередной…

Глава 18. Деннар

— Я рад, что вы меня снова навестили, — принял он более подобающий для беседы вид.

— Не льсти себе. Я прихожу сюда не для справки о твоем состоянии; ты знаешь, что мне нужно.

— Вы так жестоки со мною, сир Деннар, что мне стало немного больно. В этих тёмных, беспросветных стенах можно лишиться всякой надежды, а так я хотя бы создаю себе иллюзию, что еще кому-то нужен в этом мире. Но вы готовы лишить меня и этого. Жестоко, жестоко.

Вот уже на протяжении нескольких недель я посещаю его, все пытаясь выудить хоть толику информации, но все без толку. Винктус, а именно так его зовут, был очень странным по своему строению человеком: несомненно, деяния его были негодяйские, но сам он как бы не отражался в них, а являлся будто бы человеком, действующий по принуждению. Не по принуждению других людей, а по обстоятельствам судьбы. Иначе говоря, выглядел он для меня так — хороший человек на плохой работе.

— Знаешь, я уже устал к тебе приходить и уходить ни с чем.

— Вы лукавите, поистине лукавите. Разве не вы не уходите с чувством радости?

— И чему же мне радоваться? — качнул я плечом.

— Разве вы не получаете удовольствие от наших бесед? Право, не будь этого, вы бы уже давно отдали приказ содержать меня здесь иначе. А так у меня уже и синяки успели выцвести, и лицо стало нормального оттенка.

— Может, я просто не хочу отдавать такой приказ? Не