Сокровища - Джоанна Кингслей

Стол был сервирован на двоих красивым фарфором и, похоже, дюжиной бокалов разных размеров. Но больше всего ее заинтриговал лежащий перед ней небольшой сверток, изящно завернутый в блестящую черную бумагу и перевязанный алой и серебряными лентами, цвета «Дюфор и Ивера». Сверток слегка встревожил ее, напомнив, что обед кажется необычным способом обсуждения работы. Неужели Клод Ивер собирается попотчевать ее едой и бриллиантами, а затем…? Она отодвинула от себя сверток и одновременно попыталась отогнать отвратительные мысли. И все же… что за человек этот Клод Ивер?

Может, ей следует прямо сейчас уйти?

К столу подошел официант.

— Мадам желает что-нибудь выпить?

Вопрос взволновал ее, поскольку он означал, что официанту она показалась старше двадцати одного года. Это стоило несколько посмаковать. Она решила не уходить и заказала «кир роял».

Пит задумчиво потягивала коктейль, наслаждаясь смесью бальзама из черной смородины с шампанским, когда метрдотель отодвинул стул. Пит подняла глаза, чтобы посмотреть… Марсель! Он был более красив, чем она запомнила, и на мгновенье она обрадовалась. Но только на мгновение. Потом ее охватила ярость. Он ее обманул! Сыграл на ее надеждах и честолюбивых планах, чтобы соблазнить пообедать с ним. Но зачем? Разве он не знал, что она все равно согласилась бы на свидание с ним?

— Bon soir, мадемуазель Пит, — сказал он, садясь напротив нее. Он повернулся к метрдотелю, — C’est parfait, la table. Merci, Henri, — сказал Марсель и осторожно сунул Генри банкноту.

— Merci mille fois, месье Ивер. — Генри удалился.

— Месье Ивер? Но ведь вы сказали…

— Марсель Ивер к вашим услугам, — сказал он, склонив голову. — Прошу прощения, Пит, но вы знаете, в своем рвении вы не дали мне возможности объясниться. Клод Ивер — мой отец. Он проводит все время сейчас в парижском отделении фирмы. Когда мы встретились, он только что прислал меня возглавить нью-йоркский филиал.

— Вы могли бы сказать мне, чтобы я не оказалась в глупом положении, — возмущенно сказала Пит.

— Я боялся, — признался он. — Боялся, что вы так рассердитесь на меня за то, что не даю вам работу, и откажете мне в том, что я хочу больше всего.

— Чего?

— Еще раз увидеть вас.

— Тогда почему вы так долго собирались позвонить мне? — Она сама поразилась смелости своего вопроса, но она разозлилась. Ей не нравилось, когда ею манипулировали.

— Меня вызвали в Париж сразу же после встречи с вами. Отец захотел узнать мои первые впечатления о бизнесе. Он требовательный человек. Я только утром прилетел.

— У вас уже было так много первых впечатлений? — резко спросила она, не зная, верить ему или нет.

Он помедлил, потом наклонился к ней через стол.

— Только одно имело значение. Но даже отцу я не упомянул о нем.

Он в упор посмотрел ей в глаза, пока она не почувствовала, как краска заливает щеки, и опустила взгляд.

— Я позвонил сразу после приезда из аэропорта.

Она вновь взглянула на него. Будь осторожна, сказала она себе, изучая его. Он был такой искушенный… и к тому же француз. Неужели она осмелится поверить хоть одному его слову? Он выглядел чертовски красивым в безупречно скроенном черном шелковом костюме, в белоснежной рубашке и небесно-синем чесучовом галстуке. У него были темные волнистые волосы и глаза, как горьковато-сладкий шоколад.

— Ну, что ж. Я здесь, — проговорила она наконец. — Но меня по-прежнему интересует работа в «Дюфор и Ивер». И вы обещали мне, что это будет деловой обед. Если вы все еще собираетесь отказать…

— Конечно, нет. Я много думал о вашей просьбе, пока был в отъезде. Хотя сначала вы показались слишком молодой для любой работы, кроме канцелярской, — и слишком красивой, чтобы вас не увел к алтарю какой-нибудь богатый клиент нашего магазина — теперь я подумал, что, возможно, был слишком строг. Как вы правильно заметили, я тоже молод. Поэтому я принял решение. Вам следует дать шанс.

Улыбка осветила ее лицо. Шанс — это все, что она хотела. Но потом он продолжил:

— У меня для вас есть тест, Пит.

— Тест?

— Это шанс. Чтобы убедиться, обладаете ли вы необходимыми навыками для работы у меня. Откройте коробку.

Озадаченная, Пит взяла красивый сверток, который отодвинула от себя и забыла, пока Марсель не указал на него. Сняв оберточную бумагу, она обнаружила внутри маленький бархатный мешочек. Еще раз подозрительно посмотрев на Марселя, она развязала мешочек и перевернула его над столом. Восемь бриллиантов упали на скатерть. Официант, который собирался поставить бокал с водой перед ней, замер, глядя на камни, подобные льдинкам.

— Ладно, ладно, поставь воду и иди, — нетерпеливо сказал Марсель изумленному официанту. — И попроси Генри задержать еду, пока я не дам знать.

— Oui, monsieur.

— Это ваш тест, Пит, — сказал он, когда они вновь остались одни. — Если вы справитесь, я даю вам стартовое место в «Дюфор и Ивер». Если нет… — Он, как истинный француз, выразительно пожал плечами. — Но выиграв или проиграв, вы должны согласиться отобедать со мной после окончания теста. Без тяжелых чувств.

— Чувства не похожи на драгоценные камни, Марсель. Им нельзя придать форму. Все, что могу сказать вам — если вы честны со мной, я отплачу тем же. И я отобедаю с вами. — Потом она улыбнулась. — И, возможно, получу удовольствие от этого, потому что верю, что смогу пройти тест.

— Даже не зная, в чем он заключается?

— Если это имеет отношение к бриллиантам, не думаю, что провалюсь. А если такое произойдет, тогда вы, возможно, правы. Я не готова… пока.

— Очень хорошо.

Он отставил ее тарелку и собрал бриллианты вместе в центре ее части стола.

— Среди камней перед вами есть один — только один — качества «Ривер», идеально прозрачный, абсолютно без изъяна. Этот камень был извлечен из вод Голконды несколько веков назад. В прошлом году мы приобрели его у одного из махарадж, который нуждался в деньгах. Остальные камни на столе — хорошие, очень хорошие, — но не из Голконды, даже близко не того качества. — Он откинулся назад и скрестил руки. — Покажите мне камень «Ривер», и работа ваша.

Вытащив из кармана лупу 10х, он вручил ее Пит, потом дал знак официанту, который немедленно установил крошечный источник идеально рассеянного света. Сосредоточившись, Пит начала изучать камни.

Когда она брала камень за камнем и подносила к глазу, рассматривая его в чистом белом свете, другие посетители ресторана стали бросать в их сторону любопытные взгляды. Но ни Пит, ни Марсель не замечали их. Он смотрел на нее, а для Пит сейчас не существовало ничего, кроме бриллиантов.