Враг божий - Бернард Корнуэлл

Я замолчал и позволил Тристану выговориться. Его не интересовали новости, не занимало, что у меня три дочери или что саксы пока воюют между собой; в его вселенной не осталось места ни для кого, кроме Изольды.

– Вот погоди, ты ее увидишь! – восклицал Тристан снова и снова, все больше воодушевляясь по мере того, как мы приближались к их убежищу. Наконец, не в силах больше переносить разлуку с любимой, он вскочил на коня и галопом устремился вперед. Артур вопросительно посмотрел на меня. Я скривился и сказал: "Он влюблен", как будто тут требовались пояснения.

– Весь в отца, – мрачно заметил Артур, – тот тоже любит маленьких девочек.

– Мы с тобою знаем, что такое любовь, господин, – возразил я, – и должны быть к нему снисходительны.

Убежище Тристана и Изольды располагалось в чудесном уголке – может быть, самом красивом, какой мне довелось видеть. Невысокие холмы поросли густым лесом, полноводные реки бежали в море, высокие обрывы оглашались криками чаек. Место дикое, но прекрасное – идеальный приют для любовного безумия.

И здесь, в маленьком темном лесу посреди чащи, я встретил возлюбленную Тристана.

Маленькой и темнокудрой, сказочной и хрупкой запомнилась мне Изольда. Почти девочка, слишком рано ставшая женой, робкая и худенькая, она не сводила огромных черных глаз с Тристана, пока тот не напомнил, что надо с нами поздороваться. Изольда склонилась перед Артуром.

– Не кланяйся мне, – сказал он, – ибо ты – королева, – и, опустившись на одно колено, поцеловал ее хрупкую ручонку.

Голос Изольды был тих, как шелестение ветра в кронах, как шепоток призрака. Чтобы казаться старше, она уложила толстую черную косу вкруг головы и надела на себя множество драгоценностей, которые носила неумело, напоминая мне Морвенну, вырядившуюся в материнское платье. Изольда смотрела на нас с боязнью – видимо, она раньше Тристана почувствовала, что прибыли не друзья, а судьи.

Жилище, которое отдал любовникам Кулух, раньше принадлежало местному вождю; он поддержал мятеж Кадви, за что и лишился головы. Дом – бревенчатый, крытый соломой, но прочный и удобный – вместе с несколькими лачугами и сараями прятался от морских ветров за частоколом в лесистой ложбине. Здесь, с шестью верными копейщиками и грудой украденных сокровищ, Тристан и Изольда надеялись превратить свою любовь в нескончаемую песнь.

Артур порвал их музыку в клочья.

– Сокровища, – сказал он принцу в тот вечер, – надо вернуть твоему отцу.

– Да пожалуйста! – объявил Тристан. – Я взял их только для того, чтобы не жить у тебя из милости, господин.

– Покуда вы на нашей земле, о принц, – мрачно проговорил Артур, – вы – наши гости.

– И надолго, господин? – спросил Тристан.

Артур, нахмурясь, посмотрел на темные потолочные балки.

– Дождь, что ли? Давно его не было.

Тристан повторил вопрос, и Артур снова отказался отвечать. Изольда взяла своего принца за руку. Тристан напомнил Артуру про Лугг Вейл.

– Я пришел на помощь, когда все другие тебе отказали, – напомнил он.

– Да, о принц, – согласился Артур.

– И когда ты сражался с Овейном, я был рядом с тобой.

– Да.

– Я привел моих бойцов в Лондон.

– Да, и они храбро сражались под его стенами.

– Я принес клятву Круглого стола, – сказал Тристан.

Никто больше не говорил о Братстве Британии.

– Да, – печально подтвердил Артур.

– Так разве я не заслужил твою помощь? – взмолился Тристан.

– Ты заслужил многое, о принц, – отвечал Артур, – и я это помню.

Ответ был уклончивый, но другого Тристан в тот вечер не получил.

Мы оставили любовников в доме, а сами легли на соломе в сарае. Дождь за ночь прекратился, утро выдалось теплое и солнечное. Я проснулся поздно и увидел, что Тристан с Изольдой уже ушли.

– Будь у них хоть капля здравого смысла, – пробормотал Кулух, – они бы бежали отсюда без оглядки.

– Ты думаешь, они убегут? – спросил я.

– Нет у них здравого смысла, они – влюбленные и думают, что мир существует ради них. – Кулух слегка прихрамывал – сказывалась рана, полученная в бою с Эллой. – Они ушли к морю, – объяснил он, – молиться Манавидану.

Мы с Кулухом вслед за влюбленными выбрались из лесистой лощины на открытый всем ветрам холм, круто обрывавшийся в море. Здесь кружили чайки, океанские валы ударяли о камни и разбивались снопами брызг. Мы стояли на вершине обрыва, над бухточкой, где шли по песку Тристан и Изольда. Вечером, глядя на робкую маленькую королеву, я не мог понять, из-за чего потерял голову Тристан. Тем ветреным утром понял.

Пока мы смотрели, Изольда оторвалась от Тристана и побежала вперед, поскальзываясь, оборачиваясь и смеясь над медлительным возлюбленным. На ней было свободное белое платье, распущенные черные волосы струились на соленом ветру. Она казалась бесплотным духом, одной из тех нимф, что резвились в Британии до прихода римлян. И тут, то ли желая подразнить Тристана, то ли чтобы быть ближе к Манавидану, морскому божеству, Изольда бросилась в ревущий прибой. Волна накрыла ее, а Тристан остался стоять на песке, ошалело глядя в белую пену. В следующий миг Изольда вынырнула, будто выдра, помахала рукой, немного проплыла и побрела к берегу. Намокшее платье облекало худенькую фигурку; я невольно залюбовался на длинные стройные ноги и маленькую девичью грудь, но тут Тристан закрыл Изольду большим черным плащом, положил руку ей на бедро и прижался щекой к мокрым от соленой воды волосам. Мы с Кулухом отступили от края обрыва, оставив любовников наедине с ветром, дующим со стороны легендарного Лионесса.

– Он не может отослать их назад, – пророкотал Кулух.

– Этого делать нельзя, – согласился я. Мы глядели на нескончаемо катящиеся валы.

– Тогда почему он их не успокоит? – сердито спросил Кулух.

– Не знаю.

– Я бы отправил их в Броселианд, – сказал Кулух. Ветер раздувал его плащ. Мы шли на запад по холмам над бухтой. С вершины нам открылся вид на большую гавань, где море, войдя в речное устье, образовало цепочку широких соленых озер.

– Залив называется Халкум, – объяснил Кулух. – А дым – от солеварен.

Он указал на серую дымку по другую сторону озер.

– Там должны быть моряки, которые могли бы отвезти их в Броселианд, – заметил я, ибо в заливе покачивались на якорях не менее десятка ладей.

– Тристан не поедет, – мрачно отвечал Кулух. – Я советовал, но он считает, что Артур ему друг. Ждет не дождется смерти отца и обещает, что тогда все копья Кернова будут служить Артуру.

– Почему же он просто не убил Марка? – с горечью спросил я.

– Потому же, почему никто из нас не убил этого гаденыша Мордреда, – отвечал Кулух. – Нешуточное дело – убить короля.