Ночь Саммерсенда - Линдалл Клипстоун

монстра, и ты заключила эту глупую сделку за силу, чтобы спасти меня?

– Она не была глупой. Ты собирался утопить меня. – Я вытираю слезы и хмуро смотрю на него. Затем, со вздохом, я смягчаюсь. – Я же сказала тебе, что это был мой выбор.

– Что ж, тогда это мой выбор, Виолетта. Я хочу помочь тебе. Мы сделаем это вместе.

Он протягивает руку ладонью вверх, как подношение. Синяки от яда расцветают от каждой из печатей, отмечающих его кожу. Он пронизан тенями, воздух вокруг него мерцает темнотой. Юноша и чудовище, оба теперь так переплетены, что они – одно и то же.

Я делаю шаг к нему. Беру его за руку. Лозы вьются из земли под моими ногами, распространяясь вокруг нас в клубках листьев кустарников. Он наклоняется ко мне. Губы нависают над моими на трепетный удар сердца. Он целует меня, и я чувствую вкус яда у него во рту.

С закрытыми глазами я опускаю голову в торжественном кивке.

– Вместе.

Из темной линии сердца на моих ладонях вырываются дикие розы, карабкаясь наружу, чтобы связать мои пальцы. Их шипы похожи на когти. Я провожу одной по перевернутой ладони Роуэна, глубоко врезаюсь в его линию сердца. Кровь, которая вытекает, темная, как оникс, густая, как древесный сок. Шипы сплетаются вокруг нас, в жестокой схватке, кровь размазывается между нашими сжатыми ладонями. Связь между нами светится бесконечно ярко, превращая лес в золото.

Роуэн опускается на одно колено, его глаза закрываются. Я опускаюсь на колени рядом с ним и погружаю наши переплетенные руки в землю. Я взываю к тьме внутри него, чувствую, как она разливается по его венам, как прилив. Она поднимается, яростная, затем изливается в меня. Вода наполняет мои легкие и рот. Я испускаю сдавленный вздох, уверенная, что утону под ним.

Роуэн поднимает свою свободную руку и дрожащей ладонью касается моей щеки.

– Я здесь, – говорит он, его голос подобен волнам. – Я с тобой, Лета. Возьми ту силу, которая тебе нужна.

Его плечи расправлены, голова поднята. Это не беспомощная капитуляция тех давних ночей, когда он по кусочку кормил собой Гниль. Это приглашение, союз.

Я закрываю глаза и чувствую магию внутри Роуэна, разрушительную тьму, выросшую из яда и моей собственной нежной алхимии. Я чувствую магию Подземного Лорда, который дал мне новую жизнь, построил мне дом из леса, вырастил сад из моей печали. Я хватаюсь за силу – всю, и тяну изо всех сил, как будто это глубоко укоренившееся сердцедрево, которое я хочу вырвать из земли.

С невероятным рывком все это высвобождается.

Магия наполняет меня, ошеломляющая, пожирающая. Я кричу, когда мои кости сдвигаются, когда мои вены стынут.

– Назови мне, – кричу я в темноту, – назови мне имена других богов.

И тьма отвечает. Он говорит словами, которые являются не словами, а звуками резкости и голода. Сугробами и бледными перьями. Словами, которые сплетают истории из крови, льда и дыма. О вечных жизнях, выкованных далеко за пределами того времени, когда я когда-либо существовала.

Мои глаза распахиваются, и я медленно встаю. Кровь капает с моих пальцев, все еще покрытых шипами. Она рисует пунктирным алым цветом у моих ног. Роуэн стоит рядом со мной. Я кладу руку ему на грудь. Я чувствую движение тьмы под его кожей, в его венах. Затем он кладет свою руку поверх моей. Под нашими ногами расстилается тропа из морозника с черными лепестками.

Я ахаю, отстраняясь, чтобы уставиться на него с удивлением, не веря своим глазам.

Так много раз я прикасалась и к нему, и к Гнили, но это… это другое. Раны на его горле и запястьях затянулись, превратившись в те же почерневшие шрамы, что и отметины, которые я оставила на Элане. Он смотрит на меня, и его глаза ясны. Он делает медленный вдох, выдыхает, и хотя я чувствую, как его легкие наполняются ядом, он стал… мягче.

Тьма все еще в нем, но сила не разрушила его. Она часть его самого. Прижалась к его костям, уютно устроилась под сердцем. Осталась в темноте его глаз, в кончиках его зубов. Следы монстра, которые всегда будут его частью.

Он прикасается к зажившим шрамам, подыскивая нужные слова.

– Это больше не яд, Лета.

Он осторожно достает что-то из кармана. Сплетенный венок из ветвей.

Я изумленно смотрю на него.

– Ты сохранил мою корону?

– Я нашел ее в твоем домике, после того как все было разрушено. Я подумал, что она, вероятно, все еще нужна тебе.

Он возлагает венок на мои волосы – нежно, благоговейно. Я вынимаю шипы из пальцев и прикладываю руку к его щеке, ощущая тепло его кожи под своей холодной, покрытой шрамами ладонью. Затем я поворачиваюсь и иду к постаменту.

Все кажется замедленным, таким же осторожным и обдуманным, как движения ритуала. Я поднимаюсь по лестнице. Я сажусь на трон. И тогда я взываю к богам.

К Мотыльку. Фауне. Сове. Тем троим, что помогли мне, что причинили мне боль. Я зову их по именам, сначала тихо, потом громче, пока они не становятся единственным звуком во всем лесу.

– Чшма. Авос. Йелен. Придите ко мне.

За аркой шевелится лес. Трепещущие снежинки падают в воздухе. Бледный мотылек кружит над ветвями над головой. Тени тянутся по земле, переплетаясь с нитями тумана.

И они появляются, боги, идущие ко мне сопротивляющимися, запинающимися шагами. Мы смотрим друг на друга в напряженной тишине. Я прикована к месту их взглядами, стальной яростью в их жутких глазах. Фауна свирепо смотрит на меня, ее рот искривлен в оскале.

– Что теперь, маленькая зверушка?

– Я хочу покончить с этим. Всем этим. Болью и разрушением. Борьбой за власть. Нам нужно восстановить равновесие.

Мотылек издает резкий, горький смешок.

– Ты утверждаешь, что хочешь равновесия, но именно ты – та, кто принес разрушение в этот мир.

Я развожу руками. Мои пальцы потемнели от земли, мои руки бескровно-бледные, испещренные темно-синими венами моей магии. Сверху свисают ветви, обрамляя мои плечи своими игольчатыми листьями. Снаружи голоса душ сливаются в мелодичный гул.

– Мы все в равной степени делим все это, – говорю я Мотыльку. – Но теперь это нужно завершить. Подойдите ко мне. Встаньте на колени.

Они движутся вперед. Они стоят на коленях на покрытой инеем земле, плечом к плечу.

Роуэн отошел назад и встал в затененном углу комнаты. И теперь, когда я повелеваю богами, он смотрит на меня так же, как тогда, когда мы были в деревне в Саммерсенде. Когда я стояла у костра