Повелитель молний - Олаф Бьорн Локнит

– Вот как? – Аластор сузил глаза и нехорошо справился: – Значит, ты решила, что это моя вина? Невысоко же твое мнение обо мне, Клелия Кассиана, графиня диа Лаурин! Или, чтобы пробиться сквозь стену недоверия и подозрений, мне назвать тебя настоящим именем? Как в старые добрые времена?

– Мнение невысоко потому, что я знаю тебя, – невозмутимо отпарировала женщина. – Знаю, что любая запертая дверь и любой хитроумный замок бросают тебе вызов. Знаю, что для тебя не имеет значения блеск похищенного и его цена, ибо ты полагаешь важнее всего те усилия, ту хитрость и те старания, которые придется приложить, дабы добиться своего. Ты тщеславный человек, Аластор, но не стяжатель. Просто ты стремишься быть лучшим. Я помню данную тобой клятву – похитить то, что мы почитаем самым ценным. Помню я – вскоре припомнят и другие. Они уже здесь. Старый Эпиналь в городе, Забияка… Правда, теперь у него новый облик – ни за что не узнаешь…

– Забияка? – ахнул Аластор. – Только его мне не хватало!

– Наверняка явятся и другие. Кто знает, может они пришли задать те же самые вопросы?

– Им я отвечу, как тебе, – Аластор надменно выпрямился, блеснув непроницаемо-черными глазами, – это не моих рук дело. Но я догадываюсь, кто мог совершить подобное. И займусь ими, обещаю.

– Чего стоят твои обещания, – сварливо и одновременно ласково ответила Клелия. – Ладно, я верю или постараюсь поверить. Однако ты должен понять мою тревогу – пропало зеркало. То самое, мое любимое и лучше всего сделанное. Думаю, оно затерялось где-то в городе. Твои новые друзья не могли бы сделать одолжение и попытаться разыскать его?

– Хисс и Кэрли, – не задумываясь, сказал Аластор. – Дай им две сотни золотых, они отыщут тебе что угодно, если вещь осталась в Шадизаре. Или обратись к Малышу – он хоть и производит впечатление первозданной наивности, совсем не глуп.

– Я знаю, – кивнула госпожа Кассиана.

– Откуда?

– Имела счастье познакомиться и убедиться, – женщина лукаво улыбнулась и поднялась. – Признаться, я рада, что отыскала тебя и поговорила. Между прочим, я живу в гостинице «Рубиновая лоза». Навести меня, если захочешь – поболтаем о прошлых деньках. Или тебя, как обычно, заботит только день сегодняшний, точнее, обитающая в этом дне рыженькая девица?

– Она заботит меня уже третью луну, – с коротким смешком признался Аластор.

– И как?

– Ты будешь смеяться, но пока никак…

– Старая история повторяется на новый лад, – Клелия подошла к дверям, обернулась и негромко, печально сказала: – Мы редко в этом признаемся, но нам так хочется, чтобы нас любили ради нас самих, правда? Я скажу этой девочке, что ты пропадаешь в одиночестве. Она наверняка пожелает развеять твою тоску. Будь с ней помягче – она того стоит.

Клелия вышла, махнув на прощание складками длинного белого с золотом одеяния. Аластор проводил ее взглядом, в котором в равной степени смешивались признательность, легкая грусть и восхищение, запустил пальцы в волосы и погрузился в непривычное для него состояние тягостных размышлений. Клелия принесла дурные новости. Она сама не догадывается, настолько дурные. Надо было подробнее расспросить, кого именно из их давнего сообщества заклятых друзей она встретила в городе и при каких обстоятельствах… Где это ее угораздило познакомится с Малышом? Но самое главное – как ему самому удалось покинуть Чамган и возвратиться в «Нору»? Неужели его приятели добились невозможного?

* * *

Раздумья сидевшего на постели взломщика нарушил осторожный стук закрывающейся двери. Аластор поднял голову, обнаружив, что на него смотрит незнакомая женщина и слегка удивившись. Светло-рыжие локоны падали на алое, расшитое золотыми цветами платье из дорогого туранского бархата. Эта особа выглядела в обшарпанной трактирной комнатушке столь же неуместно, как плакальщица на свадьбе.

– Она сказала… – заговорила незнакомка чуть дрожащим голосом Ферузы. Сбилась, растерянно замолчала, и Аластор, не без справедливости утверждавший, что способен найти общий язык с любой особой женского пола, вдруг понял – скажи он хоть слово, Феруза испугается и не скоро решится повторить свой поступок. Может быть, она не сделает этого шага никогда. Собравшись с духом, девушка несмело продолжила: – Что ты не умрешь и что… что нельзя бесконечно убегать от своей судьбы. И что тебе нравится красный цвет.

«Клелия! – негодующий мысленный вопль настиг золотоволосую величественную блондинку с неотвратимостью падающего на добычу охотничьего сокола. – Клелия, что за привычка вечно устраивать чужие судьбы? Мы сами разберемся!»

«Вы сами год будете вздыхать, ходя вокруг да около, – покровительственно усмехнулась про себя Клелия. – Будь умницей. Не разочаровывай девочку».

– Вот я и пришла, – растерянно закончила Феруза.

– Потому что Клелия сказала? – мягко спросил Аластор.

– Потому что сама захотела, – тихо, но решительно ответила туранка, глядя в пол. – Всегда полагала: как глупы девицы, которые приходили ко мне и ревели в три ручья, утверждая – ой, без него жить не могу! Найди, верни! Когда ты пропал всего на три дня, мне стало страшно – вдруг я больше тебя не увижу?

– Я здесь, – их разделяло всего три шага скрипучего пола, и пройти эти шаги оказалось легче легкого. – И больше никогда не стану исчезать без предупреждения.

– Станешь, – предсказательница отчаянно хлюпнула носом. – За тобой всегда будут тянуться какие-то тайны, старые враги, новые враги, подозрительные знакомые, долги, темные делишки… Только это не имеет никакого значения.

– Не имеет, – на редкость покладисто согласился Аластор. Сейчас он бы с радостью согласился с чем угодно.

– А я целоваться не умею, – обезоруживающе призналась Феруза, наконец-то поднимая взгляд, и застенчиво хихикнула. – Знаешь, я сидела и думала – эта госпожа, Клелия, она такая красивая, умная, знатная… Вдруг ты захочешь уйти с ней?

Снизу, из обеденной залы, донесся грохот, всплеск дружного хохота и залихватское бренчание струн виолы, немедля заглушенное разноголосым ревом, в котором отчетливо выделялся хмельной рык Райгарха.

– Мы – я и Клелия – однажды попробовали жить вместе, – Аластор протянул руку, дотронулся до плеча девушки и очень медленно привлек ее к себе. – Ничего не вышло, поэтому мы решили остаться друзьями. Клелия добрейшая женщина с золотой душой, но, к сожалению, чрезмерно упрямая, – он наклонил голову, бережно притронувшись к полуоткрытым губам Ферузы. Они оказались такими, как он всегда представлял – теплыми, чуть влажными, с неповторимым привкусом диких яблок.

Опытная в сотне иных вещей, гадалка поначалу стояла неподвижно, приноравливаясь к новым впечатлениям, и не сразу начала отвечать – неуверенно, боясь самой себя. Понадобилась целая вечность, чтобы убедить девушку в том, что никто не заставляет ее делать того, чего ей не хочется, и другая – пока она отважилась на первое робкое объятие.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});