Морок - Юлия Аксенова

Я на практике знал еще один способ. Только ни разу не пользовался им в одиночку. Втроем — однажды привелось.

Я, естественно, решил начать с передних, ведущих, колес, хотя на одном переднем машина все равно не выскочит. Кое-как отгреб найденным в багажнике обрезком металлического листа и ладонями мягкий грунт от каждого колеса. Жену попросил пока постоять рядом, в машину не садиться.

Присел, подсунул ладони под корпус. Начал подниматься. В юности я занимался разными видами спорта — тяжелой атлетикой меньше других — и не тренировался с тех давних времен. Но технику поднятия тяжестей я усвоил хорошо и помню отчетливо…

Руки уже выдергивались из плечевых суставов, перед глазами плясали красные искры, а глыба, лежавшая на моих ладонях, только-только начала подаваться. Я почувствовал, как колеса оторвались от земли, и внезапно стало легче. Чавкнула, выпуская свою жертву, земляная жижа. Поворот на несколько градусов. Правое колесо полностью зависло над асфальтом. Мы одновременно почти бросили машину, освобождая руки от чудовищной тяжести.

Я осмотрел результат нашего рывка и очень обрадовался: колесо прочно, с запасом стояло на твердом покрытии. Теперь проделать все то же самое с задними колесами — и на двух машина вытянет, выскочит из грязевой ловушки.

Со стороны сухого участка жена открыла заднюю дверь и боком плюхнулась на сиденье, обессиленно опустила руки. Я отдышался, стараясь пыхтеть потише, чтобы она не заметила, и так же боком сел на переднее кресло. Потом обратился к жене, добавив в голос легкой насмешки:

— Объявляю тебе благодарность за героические усилия по спасению нашего транспортного средства.

И добавил строго — так строго, как никогда в жизни с ней не разговаривал:

— Больше так не делай, поняла? Этого не требуется!

Она повернула ко мне голову. В темноте я не мог различить выражение ее лица.

— Тебе тяжело. Почему я не могу немного помочь? Я рвусь вперед и тороплю тебя, и не хочу, чтоб ты надорвался из-за моей прихоти.

Раньше у нее этого не было. В каждом слове сквозили настойчивость и сила.

«Прихоть». Нет. Я тоже изменился за этот год. Я просто-напросто чувствовал, что ехать нужно обязательно, и доверял своему чувству. Ждать нельзя!

Но она была права в другом: сил на то, чтобы поднять машину, у меня не хватало, мне отчаянно требовалась ее помощь.

Я поднялся с насиженного места, подошел к жене, сел перед ней на корточки.

— Если прихоть, то наша общая. Я тоже очень хочу найти этих ребят, и как можно скорее!

Ее руки неподвижно лежали на коленях — прямо перед моим лицом. Слишком широкие ладони. Я помнил их другими: узкими, изящными, с длинными тонкими пальцами. Всего за один год? Нет, этого не может быть! Тяжелая работа: посуда, тяжести, обработка земли. Нам не почудилось. Все, что мы помним о нашем втором прошлом — том, где мы почти не знали друг друга, — было. Мы попали в разлом, в щель между двумя равно возможными реальностями. Выскочив из одной, мы еще не вернулись в другую, лучшую, где мы были мужем и женой и несколько лет не знали горя.

Мы вернемся — и я не позволю ей больше таскать тяжести.

Я наклонился и поцеловал ее коленку, обтянутую джинсами. Джинсы пахли сырой тканью и землей; и сквозь эти сильные запахи просачивался едва различимый, знакомый, забытый аромат ее тела. Я сжал зубы, резко вскочил на ноги.

Бросил ей приказным тоном:

— Выйди из машины и не приближайся!

Не глядя, послушалась она или нет, наклонился и снова протянул руки к изгвазданному грязью днищу автомобиля. Вздохнул поглубже. Мне показалось, что аромат ее тела вновь вошел в мои ноздри вместе с запахом сырой земли. Теперь пора.

Я выпрямлялся размеренно и уверенно и почти не почувствовал тяжести. Только последнее усилие, когда нужно было развернуть на несколько градусов вправо уже поднятый автомобиль, далось мне с трудом. Потом аккуратно, не торопясь, я опустил колесо на асфальт.

Судя по всему, даже не задохнулся, поскольку в следующий момент совершенно спокойно сказал, отыскав глазами жену:

— Ну вот, сейчас поедем.

Ее тихий, уютный голос — как будто мы дома:

— Какой ты у меня! Все можешь!

Я плюхнулся на сиденье, выставил ладони под дождь, смывая с них землю. Потом завел мотор. Мне хотелось поскорее вывести машину на твердое дорожное покрытие — убедиться, что все усилия не пропали даром. Щелкнул выключателем ближнего света. Дальнего.

Вначале даже не понял, почему я по-прежнему толком не вижу дороги.

Щелкнул тумблером еще несколько раз — свет не загорался!

Шут с ним! Надо сначала выбраться из ямы. Я включил первую передачу. Не ожидал, что все получится так легко. В следующую минуту машина уже всеми четырьмя колесами стояла на асфальте. Фары по-прежнему не загорались.

Я еще раньше приметил, что запасливый Стивен держал в багажнике в довольно солидной коробке с запчастями переноску. На ощупь отыскав лампу, я включил ее в прикуриватель и подвесил на открытой крышке капота. Заглянул в доверчиво распахнутое передо мной нутро автомобиля.

Я в очередной раз пожалел о том, что Стив пользовался «девяткой»: совсем не разбираюсь в машинах российского производства.

Тупо любовался внутренностями своего металлического «серого волка», беспорядочно трогая какие-то шланги и провода, и безуспешно пытался догадаться, с чего начать.

У меня гуманитарное образование и вполне гуманитарные мозги. С техникой я в общем-то на «вы». Но по мере необходимости учусь в ней разбираться. Так, пока жил несколько лет в России, я научился самостоятельно чинить сантехнику и устранять многие неполадки бытовых электроприборов.

В автомобилях я кое-что смыслил прежде. Еще со студенческих лет, когда завел себе подержанную калошу и в целях экономии денег старался ремонтировать ее самостоятельно. В молодости, пока работал корреспондентом в газетах, ездил по всему миру. Без автомобиля нельзя, а чинить его где-нибудь в африканской глубинке некому. Так что навык приходилось поддерживать.

Однако позже подрастерял привычку самостоятельно нырять под капот. Даже в России ездил на автомобилях европейского производства. Причем компания всегда предоставляла мне возможность брать хорошие и новые, с гарантией, которой, как правило, не приходилось пользоваться. Дома и вовсе жизнь без забот: чуть что — в сервис.

Короче говоря, в современных автомобилях, тем более российских, я не смыслю ровным счетом ничего.

Дождь, продолжавший моросить, мелкими каплями покрывал требуху машины. В темноте без фар ехать можно. Только очень медленно. И недалеко.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});