Сильная и независимая для котика (СИ) - Вада Маричка

— Разберусь, — угрюмо буркнула Мурси. — А сейчас нам пора спать, я устала! Пойдем, Палпи.

***

Морган вновь пробудился затемно. И вновь чувствовал себя отдохнувшим и бодрым. Вот теперь можно и поразмышлять обо всём увиденном и услышанном. Но, когда кровь и беспощадность йонгеев отодвинулись на второй план, на первый выбежали мысли совсем иного толка. С кем они воюют? Ни отряд Моргана, ни СРС и Мурси, а СШГ вообще. На что они надеются, руководимые такими как Флинт? Неудивительно, что армия пляшет под холотрек канцлеров — проводников.

Если представить гипотетическую битву между йонгеем и обычным отрядом регулярных войск, то становится, как никогда четко, виден фарс самого существования оппозиции. Что на самом деле могут смертные, даже много смертных — сотни, тысячи? Что они могут противопоставить хотя бы одному владельцу Темной Материи? И если вчера катар побывал в легальном заведении для развлечения йонгеев, что же тогда творится на закрытых вечеринках Истинных Лордов? Война — фикция, еще одно праздное времяпрепровождение Имперцев. Катары, твилекки, да даже проземлянцы существуют только из-за милости йонгеев. СШГ обречен, все они обречены! От таких мыслей хотелось немедленно пустить себе в лоб заряд из бластера.

Неожиданно дверь в комнату капрала начала открываться, заставляя замереть сердце от страха. А что если это Лорд Банник решила избавить свою названную сестру от «обыкновенного» кавалера? Но, к счастью, в щелочку показалось вначале лицо Мурси, а потом она уже вся прошмыгнула внутрь.

— Сэр? — встревоженно спросил Морган, усаживаясь. — Что-то случилось?

— Эм… Думала, ты спишь! — быстро прошептала капитан. — Не хотела тебя будить.

— Ну, так не приходили бы ко мне, — лаконично заметил Морган.

— Не подумала об этом, — с трудом сдерживая смех, пробормотала капитан, без разрешения забираясь на кровать в ноги катара.

— Мурсик, что случилось?

— Мне скучно, — пожаловалась она. — Подумала, может, если вы уже проснулись, то что-нибудь придумаем вместе. А вы спите.

— А почему вы сами не отдыхаете? Это же ваше любимое время суток.

— Не могу уснуть, — грустно ответила Мурси и отвела взгляд в сторону. — Всегда бессонница от безделья, знаете ли. Если бы я с Ванно там подралась или еще что-нибудь. Ну, такое, энергозатратное. Стало бы легче. Я вот и подумала, может, вы поможете мне избавиться от излишков активности? Утомите меня?

— Поучениями? — спросил капрал первое, что пришло ему на ум. Конечно, он понимал, что Мурси хочет совсем другого, но совершенно не был к этому готов. Это даже смешно, желал близости с этой женщиной, а когда она сама к нему пришла, под утро, и предлагает подобное, испугался.

— Мученьями, — тихо захохотала Мурси, потихоньку подбираясь ближе к катару. — Бросьте, Морган, вы прекрасно понимаете, что я от вас хочу! Не стройте из себя тупого солдафона.

— Муся, — вздохнул катар, пытаясь справиться с дрожью в голосе. — Я не могу вам гарантировать, что всё пройдет гладко. Знаете же, что я не искушен в подобных делах.

— Не скромничайте, капрал. Все видели, на что вы способны! Такое не умеет даже вакуй!

— Как вы могли это видеть? — впал в замешательство Морган, начиная подозревать, что сейчас от него требуют не близости. — Мурси, что вы от меня хотите? Скажите четко.

— А что я могу хотеть от вас посреди ночи? Конечно же, подраться. Давайте, нападайте!

— Нет! — фыркнул, рассердившись, Морган. Он резко лег обратно на подушку и натянул одеяло до самого подбородка. — Я не могу с вами драться, вы в своем уме?

— Ну, Моричка! Я сойду с ума от этой бездвижемости. Мы немного побарахтаемся и я отстану от вас.

— Я не могу с вами драться! — четко выговорил Морган.

— Тогда нападу я, — и капитан напрыгнула на него сверху и схватила за горло.

— Только не шею! — завопил Морган и вцепился в её запястья. Скинул с себя, а сам навалился сверху и сквозь сжатые зубы процедил: — Мы не будем драться! Тем более в постели. Мурси, имейте совесть, я же катар! Я не бью женщин, даже в шутку. Никогда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Фуй на вас, — обиженно оттопырила нижнюю губу Мурси и оттолкнула от себя. — Пойду тогда к Ленке и предложу сексом заняться!

И не успел ничего Морган толком возразить, как капитан тут же скрылась из его комнаты. На душе у капрала закипала обида. Могла бы и ему предложить секс, а с Лордом подраться! Что у неё всё так перепутано в голове?

Морган потрогал себя за шею, где совсем недавно смыкались пальчики Нянни и в голове пронесся смешливый её голос: «Котик, ты такой дурачок!» И вправду — дурачок. Почему сразу не догадался, что она от него хочет? Небось, пад опять умыкнуть пыталась, пока он спит. Капрала немного смущало такое маниакальное пристрастие Мурси драться. У Френсиса на квартире тоже прибегла к воровству, чтобы развязать небольшую потасовку. Морган опрометью выскочил из кровати и пошарил на столе. Всё на месте. И пад, и холофон, и даже ошейник. Вот его могла бы уже и забрать. Да, неловко вышло. Обещал без интриг и хитросплетений, по первому зову помочь размять мышцы, и не уточнил, что не драками, а приятными поглаживаниями. Придется после, за завтраком объясниться. В конце концов, нахождение общего языка и есть первая задача того, кто подарил орех. Его Нянни может и не знать, как действовать в ситуациях, когда нестерпимо чешутся руки. А он, Морган, еще и слюни распустил, приписывая ей собственные желания.

Глава 11

Клара изнывала от скуки, сидя на кухне. Отпуск, по её мнению, слишком затянулся. Неторопливая домашняя жизнь казалась однообразной, и даже новый любовный роман, который Дорн сейчас читала, сюжетными поворотами и выдуманными страстями не вызывал эмоций. Он виделся ей пресным по сравнению с пережитым в последнее время на работе. И, конечно, Клара постоянно возвращалась в мыслях к капитанше, Джеймисону и Моргану.

Всегда улыбчивый и в некоторой степени назойливый красавчик, сыплющий скабрёзными шуточками, а иногда открытыми грязными домогательствами ко всем женщинам, которых видел, не выходил из головы. С одной стороны, Клара жалела его. Всё же Джимми был надежным боевым товарищем, заряжал оптимизмом, с легкостью перешагивал препятствия и неприятности. Философия его жизненных ценностей манила своей невесомостью. Очень часто Дорн и сама, подражая Джимми, отмахивалась от возникающих проблем, плевала на трудности, смеялась над собственными проколами. Старалась не вникать в подробности неурядиц, выбирая удобную позицию легкомысленной особы. Хотя и это выходило у неё слегка натужно, часто окружающие замечали наигранную веселость, о чем обязательно сообщали Кларе, приписывая такое поведение попытке доказать всем и каждому свою значимость.

Но с другой стороны, Джимми не просто оступился или связался с плохой компанией. Он не запутался в собственных чувствах, не совершил роковую ошибку. Если верить капитанше, то его предсмертные слова это подтверждали. Не будет хороший человек в плохих обстоятельствах желать смерти ближнему своему. А красавчик убивал, потому что мстил, потому что предал, потому что жаждал погибели отвергнувшей его женщине.

А что было бы, если бы на месте капитанши оказалась Клара? Если представить, чисто гипотетически, как Джеймисон бродит за ней каждый вечер в призывах развлечься, игнорируя отказы даже в грубой физической форме? Тогда трагедия развернулась бы куда масштабней. Клара бы попросила самого близкого друга, Моргана, её защитить. И тогда бы красавчик, всё с той же легкостью, убил бы катара, в этом можно не сомневаться! Так же усыпил и отравил бы его, или незаметно подкрался ночью, или без зазрения совести выстрелил бы в спину на задании. Нашел бы способ, однозначно. От такой мысли Дорн передернуло. Хорошо, что Морган не встал на пути Джеймисона. Капитанша и сама неплохо справилась.

В общем и целом, эта история закончилась в какой-то мере неплохо для всех, кроме Джимми. Но сколько бы Клара ни думала о случившемся, сколько бы ни убеждала себя в правильности исхода, возрастающая тревожность не покидала. Она засела в груди и разрасталась словно черная дыра, засасывая в себя повседневные радости. В стенах отчего дома, в окружении родных и близких, Дорн постоянно ощущала собственную неуместность, чувствовала себя будто бы самозванкой. Иногда, ни с того ни с сего, становилось стыдно смотреть в глаза матери, иногда, как сейчас, охватывало уныние и не хотелось ничего делать, а иногда, особенно вечерами, становилось даже страшно оставаться наедине с собой. Но причину такой тревоги Клара не могла выявить. Ей казалось, она вот-вот ухватится за темную кляксу в сердце, которая не дает тому спокойно биться, вытянет на свет и рассмотрит, но клякса эта ускользала прежде, чем удавалось её сцапать.