Кисло-сладкое - Татьяна Александровна Грачева

ходила мрачная, преисполненная фаталистических прогнозов, пинала цветной шарф и приставала к бабушке.

– Это всё ваше родовое проклятие! Выбрось камею, сегодня же. Или я сама выброшу!

– Не проклятие это, обычное недоразумение, – возразила Вера Андреевна и на всякий случай перепрятала шкатулку с брошками.

Соня знала, что Юле нужно остыть, трогать ее в таком состоянии не имело смысла, к тому же было не безопасно. Разъяренная и обиженная Юлька жалила в ответ особенно болезненно. Потом частенько раскаивалась, но укусы заживали долго и ныли на плохую погоду.

Спустя еще два дня, услышав перебор струн, Соня зашла в спальню дочери. Несколько минут молча наблюдала, как она терзает гитару и что-то неразборчиво бормочет. Дождавшись окончания странной песни, постучала в косяк двери.

– Юль, можно?

– Ты уже зашла.

Соня села на край кровати и посмотрела на гитару.

– А «Твой звонок» можешь?

Юля изумленно изогнула брови.

– «Сектор газа», что ли? Серьёзно?

– Серьёзно.

Юля тряхнула головой.

– Могу. Сыграть?

Соня кивнула, подтянула ноги и, забравшись на кровать, прислонилась к спинке. Слушая, Юлино пение, прикрыла глаза и соскользнула в прошлое. Действительно дежавю какое-то. Интонации, хрипотца и перевоплощение в образ – всё до боли знакомо.

Юля закончила играть, прокашлялась, привлекая внимание.

– Мам, ты меня пугаешь.

Соня взяла гитару, неумело и осторожно тронула струны.

– Почему ты не сказала, что будешь играть, мы ведь могли уйти после выступления Тима и не увидели бы тебя.

Юля провела рукой по грифу, задумчиво улыбнулась. Пальцы оставили четкие оранжевые полосы. Струны буквально горели, словно раскаленные огненные нити. Свой инструмент она обожала, гитара делала Юлю счастливой.

– Так не в этом был смысл. Главное, что я это сделала. Помнишь, я говорила про флешмоб «Сделай это» – это оно самое, моё страшное задание, моя мечта, мой Эверест. Я не могла сказать, боялась, что психану и не выйду на сцену.

– Это было великолепно. Папа твой до сих пор в шоке от ролика, он его теперь во всех закусочных ежедневно по пять раз показывает. Где ты так научилась играть? В какой студии или музыкалке?

Юля ухмыльнулась, во рту мелькнул металлический шарик пирсинга.

– Ты меня в музыкалке представляешь?

Соня задумалась.

– А где тогда?

– Есть одна женщина. Мия. Прошлой весной мы завалились в клуб, даже не клуб – Jazz-café, она там выступала на сцене. Я тогда впервые офигела от гитары. Не думала, что пальцами такое можно творить. Ну и пела она так, что её слушали. Не жевали, не орали, а слушали. Мы еще пару раз туда ходили, друзьям потом надоело, а я тебя как раз попросила купить гитару.

Соня еле удержалась от выпытывания подробностей про клуб. Неужели притон какой-нибудь? И когда это Юля успела там побывать? Она постаралась удержать мимику от гнева и язык от нравоучений, несколько раз глубоко вдохнула и досчитала до пяти.

– А как ты к ней в ученицы попала?

Юля засмеялась и шлепнула ладонью по деке.

– Как-как? Обнаглела просто, подошла и попросила научить меня играть.

Соня недоверчиво сощурилась.

– И она согласилась? Просто взяла и согласилась?

– Да. Просто. С тех пор занимаюсь. Иногда в клубе, иногда у нее дома.

Соня напряженно замолчала. Не знала, как реагировать. В голову тут же полезли всевозможные ужасы о растлителях малолетних, о насильниках и даже людоедах. В Краснодаре и такое было. Какая-то женщина, работающая в клубе, возможно, пьющая, наркоманка или психопатка находилась наедине с ее дочерью, а она об этом узнала только сейчас!

Юля словно прочитала её мысли, чуть отодвинулась.

– Вот не надо, мам, воображение свое извращенное включать.

Соня взяла гитару, погладила гриф.

– Расскажи о ней.

Юля задумалась всего на секунду.

– Ма, она просто офигенная. Она такая потрясающая, цельная. Ей никто не нужен. Одна, но не одинокая. Стильная такая, необычная. А как она играет! Поверь, мне до нее далеко, хотя она меня и хвалит. Она живёт музыкой, говорит музыкой, смеётся музыкой. Правда, не видела никого красивее и удивительнее Мии. В ней нет ничего приземленного, обыденного, сплошная яркая незаурядность. Я хочу быть такой, как она.

Соня вздрогнула, но Юля, поглощенная восторгом от новой знакомой, не заметила, как больно уколола, и в этот раз не обидной репликой, а восхищением. Восхищением другой женщиной.

Соня сглотнула ком, попыталась улыбнуться.

– А можно с ней познакомиться?

Юля вскочила, заметалась по комнате.

– Ма, это будет круто! Я хочу, чтобы ты ее увидела. Ты будешь восхищена, ты влюбишься в нее точно! Вот увидишь, она тебя покорит.

Соня вымученно улыбнулась.

– Обязательно.

Юля резко остановилась, смахнула со лба отросшие черные пряди.

– Мия выступает завтра. Пойдём?

Соня хотела сказать, что ей нужно проверить график работы, выкроить время, но неожиданно кивнула.

– Пойдём.

Юля едва не снесла Соню своими порывистыми объятиями.

– Я так рада, что ты наконец-то ее увидишь! Она тебе понравится, обещаю.

Соня печально хмыкнула.

– А я ей понравлюсь?

Юля застыла, задумалась.

– Ты? Ну да, почему нет. Ты мама. Папа же тебя любит.

Соня чуть не завыла в голос. Юля не смогла бы обидеть сильнее, даже если бы обозвала и нагрубила. Наверное, что-то похожее чувствуют дети, когда их родители хвалят соседского отпрыска или ставят в пример удачливого и прилежного одноклассника.

Оставив взбудораженную Юлю в комнате, Соня на несколько минут прижалась спиной к шершавой стене и закрыла глаза. Никак не могла унять горькую обиду и подавить желание разреветься, слезы скапливались в углах глаз и норовили пролиться потоком. Нельзя! Только не здесь. Соня отстранилась от стены, прошлась по гулкому коридору и нырнула в спасительный флигель. Цветы встретили ее молчаливым порицанием, уже несколько дней Соня забывала их поливать.

Приподняв увядшую ветвь традесканции, Соня зло дёрнула ее, но вместо того, чтобы оторваться, цветок прямо с горшком завалился на пол. К счастью, земля почти не рассыпалась, вывалилась тугим, каменным комком.

– Прекрасно, просто прекрасно.

Телефон в кармане настойчиво завибрировал, Соня нащупала мобильный, нашла чат с Марком и приняла вызов.

– Привет, – почти рявкнула она, прикладывая телефон к уху.

– Ого, ты чего такая добрая?

– Чуть-чуть злая.

– Может, позже позвонить?

Соня села на подоконник и, вытянув ноги, уперлась спиной в откос.

– Всё нормально, тебя всё равно не покусаю. Ты далеко, не бойся.

Марк ухмыльнулся.

– Кстати о «далеко». Ты говорила, что в марте едешь на вечер встречи выпускников. В Анапу.

– Да, в субботу, семнадцатого.

– Я буду в Анапе с семнадцатого на восемнадцатое. Нужно будет отснять короткий ролик, а потом я свободен, – он остановился на несколько секунд, закончил, явно волнуясь: – Мы можем увидеться?

Если