Кисло-сладкое - Татьяна Александровна Грачева

днём рождения. А найдут только сытых котов и Генри Купера. Сонь, у кого мне еще спросить?

Соня замялась, она действительно не знала, как это озвучить.

– Она написала, что у тебя проблемы… ну, с этим самым, – она замолчала и смущенно закончила словами самой Олеси: – Член маленький, как корнишон или столбик рублёвых монет.

Повисла длинная пауза, а потом Марк громко и заливисто рассмеялся. Соня сразу же пожалела, что не согласилась на видеочат. Смех Марка – редкое зрелище. Можно было по пальцам пересчитать разы, когда Марк так искренне хохотал.

– Как хорошо, что я уехал из Краснодара. Этот корнишон преследовал бы меня всю жизнь.

Соня смутилась. Обсуждать достоинство Марка ей было жутко неловко.

– Она тебе отомстила.

– Да уж. Отомстила так отомстила.

Соня перевела взгляд на настенные часы, прислушалась. Где-то в глубине дома завыло радио, но напугал ее другой звук – хлопнула входная дверь.

– Спокойной ночи. Мне нужно идти.

– Спокойной ночи, Соня. Пусть тебе приснится море.

– Хорошо бы. Теперь оно мне снится реже. Злится, наверное, что я давно к нему не приезжала.

Утром Соня приготовила завтрак, полчаса пыталась собрать семью за столом. Как ни странно, Юля пришла первой, а Тимур не впустил ее в комнату и даже не разрешил открыть двери. На разведку пошёл Кирилл. Вернулся, когда Юля уже сбежала из дома. Застал Соню в задумчивости у раковины с грязной посудой. Она оглянулась, поймала его озабоченный взгляд.

– Что случилось?

– Ничего.

– Ну конечно, Тимур пропустил занятие по робототехнике просто так. Что случилось?

Кирилл выглянул в коридор, убедился, что сына нет поблизости, и признался:

– Тим обмочил постель.

– Описался? – удивилась Соня.

Кирилл кивнул.

– Он так переволновался с этим концертом. Ему приснилось, что он рассказывает стихотворение и жутко хочет в туалет, но не может уйти, пока не произнесет последнюю строчку, а стихотворение все не заканчивается, зрители смотрят на него, будто видят, почему он торопится. В общем, он описался.

Соня нахмурилась, устало опустила плечи.

– Ну зачем ему этот концерт?

– Тише, – Кирилл приложил палец к губам, – он просил ничего тебе не говорить, но, зная твою фантазию, понял, что ты придумаешь что-то похуже. Я все отнёс в стирку, кровать не стелил, пусть матрас просохнет. Ты, главное, не заходи пока в его комнату. Ему жутко стыдно.

– Бедный Тим. Ему ведь сегодня вечером выступать.

Кирилл потянулся за остывшим чаем.

– Всё будет хорошо. Он сможет. Но надеюсь, больше не полезет на сцену за адреналином. Вот же любитель преодолевать себя.

Соня хмыкнула.

– Весь в тебя, между прочим.

Кирилл довольно улыбнулся.

– Характер. Зато не сдается. Никогда.

До вечера Соня успела провести два сеанса массажа. Когда вернулась домой, Кирилл и Тимур уже ждали её и оба от нетерпения постукивали пятками по полу.

– Мам, я же просил тебя пораньше!

– Тим, мы не опаздываем, еще полтора часа до начала, – она повернулась к Кириллу, – Юля дома?

– Ушла прямо перед нами с гитарой на спине.

Соня озабоченно потерла лоб.

– Как же быть с мамой? Она утром опять собиралась идти к Феодосию Аристарховичу и звать его в булочную за маковыми рогаликами. Сегодня точно что-нибудь учудит.

Кирилл на секунду задумался.

– Давай с собой её возьмём.

– У нас только два места.

– Я посмотрю из-за дверей или как-нибудь протиснусь.

– Ладно.

Кириллу действительно пришлось смотреть концерт практически из коридора. Он волновался не меньше самого Тимура, переживал, что Соня не включит камеру или Тим просто забудет слова и застынет перед полным залом людей.

Соня все сделала вовремя. Стараясь не мешать другим зрителям, навела экран телефона на сцену и записала выступление от начала до того момента, как Тимур поклонился, резко, будто его ударили под дых. Выступил он неплохо. Прочитал стихотворение ровно, ни разу не сбился, но и ни разу не приостановился, словно озвучил одну бесконечную строчку, без эмоций, четко и громко. Выложил в ряд слова-блоки и ушел, вполне довольный ровной стихотворной стеной.

Через пару минут, после того как Тимур покинул сцену, на телефон пришло сообщение от Кирилла.

«В зал не протиснуться, мы подождем вас на улице или в машине. Будете досматривать концерт?»

Соня вспомнила, что еще не видела Игната с саксофоном, и ответила:

«Будем. Тут недолго осталось».

Телефон снова пискнул. В этот раз сообщением от Марка. Соня неловко развернулась, чтобы скрыть экран от мамы и прочитала:

«Привет. Я же тебе плейлист новый обещал с человеческой музыкой, а не с тем, что ты слушаешь. Лови».

Соня невольно улыбнулась. Ну конечно, все песни в стиле Марка. Не все названия групп она знала и уж точно большую часть никогда не слышала.

Вера Андреевна толкнула ее локтем.

– Сонь, смотри.

Как раз закончился танец двух школьниц в ярко-оранжевых сарафанах, и вместо них на сцену вышла Юля. Соня застыла с телефоном в руках и открытым ртом. Словно загипнотизированная, смотрела, как Юля садится на высокий стул. Ведущий засуетился, помог опустить микрофон к гитаре, второй выровнял напротив лица.

– Сонь, снимай. Кириллу покажешь!

Если бы мама не сказала, Соня бы и не додумалась сделать запись, плавала бы в коктейле из трех затормаживающих ингредиентов: недоумения, смятения и удивления. Подняв экран, она нажала кнопку и только тогда заметила, что не вышла из переписки и снимает прямо в чате.

Юля постучала пальцем по микрофону, сморщилась, когда он в ответ издал пронзительный писк.

– Я хочу быть с тобой. «Наутилус», – голос дрогнул, она опустила взгляд.

Заиграла осторожно, словно проверяя струны на крепость. После короткого красивого проигрыша запела незнакомым чуть хриплым голосом.

Взгляд не подняла ни разу, смотрела на свои пальцы, скользящие по грифу, но перед припевом выпрямилась и, словно разозлилась, ударила по струнам сильно и резко.

Соня повторяла слова песни вместе с Юлей и беззвучно плакала, продолжая удерживать телефон трясущейся рукой. Эту песню когда-то пела Надя. Пела почти так же проникновенно и остро, словами, словно спицами, пронизывала беззащитное брюхо опрокинутой души. Соня затрясла головой, пытаясь отогнать видение. Это не Надя, это ее Юлька. Её Юлька-грубиянка играет на гитаре так, что музыкой, словно скальпелем, вынимает из груди сердце, сочащееся болью.

Когда Юля закончила петь и прижала струны ладонью, зал отреагировал не сразу, сначала послышались разрозненные аплодисменты, чуть с опозданием их поддержали и другие зрители.

Вера Андреевна тронула Соню за плечо.

– У тебя тушь потекла.

Соня вздрогнула, опустила телефон в сумку, забыв остановить запись.

– Мам, будь тут. Досмотри концерт и дождись Юлю, я сейчас.

Опустив голову, чтобы спрятать слезы, Соня протиснулась меж зрителей, не замечая