Падение Вавилона - Александр Афанасьев

– Никто не поверит, – мрачно сказал Зелимханов.

– Надо, чтобы поверили! Да, сначала не поверят. Но капля камень точит. Людям нужны герои. А нам нужны оплеванные герои!

В комнате наступило молчание. Тяжелое, душное, тут не было кондиционера, но дело было не в этом. Все-таки каждый человек всегда хоть на каплю остается человеком, даже если он старательно делает все, чтобы им не быть. Собравшиеся в этой комнате люди убивали, воровали, предавали, подкупали, откатывали, постоянно лгали – но что-то человеческое в них не могло не остаться, хотя бы совсем немного. И сейчас, после хлесткой фразы генерала Рзаева об оплеванных героях, каждый почему-то почувствовал себя так, как будто это ему плюнули в лицо. Каждый почувствовал ненависть и презрение к себе и к окружающим его людям, стыд от того, что он вообще находится здесь и в таком обществе.

Но эти чувства быстро прошли. Человек быстро привыкает ко всему…

– Надо успокоить народ, – сказал примирительно Зелимханов, показывая за президента, что вопрос исчерпан. В конце концов Одноногий и в самом деле мертв, а Одноногий с его мрачной славой был тем немногим, чего опасался президент. В конце концов – его-то фамилией детей почему-то не называли.

– Как? – мрачно сказал Дикаев. – Это не русисты, их водкой не успокоишь.

– Надо что-то сделать в Москве, – сказал Рзаев, – это отвлечет внимание всех. Русистов, наших отморозков – всех.

– Это не так-то просто. Быстро не сделаешь.

– Ну, тогда в Дагестане, в Ингушетии… неважно. Пускай одни отморозки смотрят одно видео на мобильниках, а другие – другое. Я и сделаю…

Салман Рзаев очень не любил иметь какое-то отношение к террористической активности – все равно, там, где надо, прекрасно знают, кто и в чем замешан. Но сейчас ему надо было продемонстрировать лояльность к команде, и никакого другого способа, как измазаться «ради общих интересов» в грязи по самые уши, не существовало…

– Хорошо, – подвел итог президент, – ты и сделаешь. Больше у нас к тебе нет вопросов. Салман-эфенди. Адам… позови… там у меня в комнате отдыха этот русист сидит из полиции. Пусть придет, если не нажрался еще…

Вечером Салман Магомедович Рзаев посетил двоих человек, оба жили на окраинах, а до этого он заехал в Грознефть и взял из сейфа денег, крупные пачки евро, положил их в два пакета. Один пакет он отдал одним (это были коренные чеченцы со связями в Москве), другой – другим (представителю дагестанского подполья). Двойная сумма за срочность – не далее чем завтра, крайний срок послезавтра на юге России должны были состояться две террористические вылазки. С большой кровью, шумом… короче говоря, это собьет накал страстей, позволит кавказцам снова почувствовать себя мужчинами, русским – свиньями, а те, кто занимался работой по дереву (отпиливал, откатывал), смогут заниматься этим и дальше.

Когда было примерно двадцать два часа по местному времени, «Мерседес-600» Салмана Магомедовича Рзаева в сопровождении машины с охраной лег на курс, ведущий к дому…

Генерал Рзаев приказал ехать через весь город и видел, что ситуация и впрямь неспокойная. Милиция дежурила рядом с угловатыми БТР «Медведь-3» – русскими MRAP, на закупку которых чеченское МВД не пожалело денег, в одном месте он увидел, как кого-то тащат за ноги к машине, еще в одном месте – это было прямо рядом с Сити – прямо на улице горел костер и мелькали какие-то тени, то ли делали зикр[56], то ли еще что. У Сити была собственная охрана, набранная в основном из русских (не казаков, казаки наотрез отказались), туда не пустили бы без надобности, заставили бы объезжать. Смотря на это, на зикр в двадцать первом веке, зикр под окнами небоскребов, генерал Салман Рзаев был расстроен и разочарован. Почему-то у них не получалось, как в Советском Союзе, не получалось и все. Он жил в Грозном в конце восьмидесятых, и если где-нибудь в Беное старики (только старики) еще могли бы сделать зикр, или делали зикр на свадьбе – то в Грозном никому просто не пришло бы в голову делать зикр… к примеру, на площади перед зданием обкома партии. И это несмотря на то что и дороги тогда были хуже, и машины хуже, и несмотря на то что Грозный был очень современным городом – никто даже не представлял себе, что такое небоскреб. А вот сейчас… есть дороги, каких нет нигде в России, есть целые строящиеся жилые кварталы, есть небоскребы, есть «Мерседесы»… и есть зикр. Эти отморозки делают зикр на улице, и если бы не бронетранспортеры и автоматы – они пошли бы к этим небоскребам, разграбили бы там все, награбленное продали бы на базаре (он сам лично видел, как в одном селе старый, неизвестно откуда взявшийся ксерокс использовали, чтобы на нем сидеть), а потом испражнялись бы в разграбленных кабинетах на тридцатом этаже, как это делали отморозки в Кыргызстане в десятом. Почему-то у них не получалось так, как в Советском Союзе, видит Аллах, даже в селах живут теперь лучше, чем жили в Советском Союзе – и все равно не получается, они делают зикр и переписывают друг у друга на мобильники приговоры исламской шуры.

Что-то они делали не так. Он не понимал что – но понимал, что что-то они делали не так. Надо понять… иначе рано или поздно их скинут вниз головой с этих проклятых небоскребов.

«Мерседес» заливисто просигналил охране – они въезжали в поселок у Грозного, где жили очень богатые люди, где был собственный периметр охраны.

Прокатившись по гладкому как шелк, чистому асфальту (мыли с мылом, как в Швейцарии), «Мерседес» подкатил к нужным воротам, они поползли вверх автоматически. Генерал Салман Рзаев приехал домой…

– Где Иса? – спросил Рзаев у охранника с собакой, доберманом, прогуливающегося по двору. У охранника был не только доберман, но и автомат.

– Приехал два часа назад, Салман-эфенди, – почтительно ответствовал охранник.

– Закройте ворота. Ваха, приедешь завтра за мной в пять. Езжайте отдыхать.

– Спасибо, Салман-эфенди…

Генерал открыл дверь в дом – было темно. Он не любил, когда в доме были посторонние, поэтому в доме не было ни одного охранника. Мариам… Мариам еще не приехала… надо позвонить, пусть или остается в Лондоне, или едет в Москву на их квартиру. Нечего тут пока делать… может всякое получиться…

– Иса! – крикнул генерал, проходя в холл, и тут…

Генерал пришел в себя… он не знал, сколько времени прошло, секунда, минута или час. Что-то кололо щеку, и во всем теле была какая-то странная усталость… очень сильная, хотелось закрыть глаза и все.

Сердечный приступ. Доигрался… шайтан вах кале!

Генерал попытался перевернуться на спину – но тело было слишком тяжелым. Внезапно он понял, что рот наполнен чем-то соленым, вязким, теплым.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});