Время наступает - Владимир Свержин

Кархан вздохнул. Действительно, столь поздний визит трудно было списать на обычную любезность. А с тех пор, как его соратники перебрались в уединенную лачугу козопаса среди диких скал на краю пустыни, и этой уважительной причины для частых посещений у него больше не оставалось. А потому, не слишком вдаваясь в церемонии, Руслану пришлось брать быка за рога. Конечно, ему бы хотелось, чтобы тема, которую он собирался затронуть, всплыла как бы невзначай, к слову, но с мудрым Амердатом все ухищрения выглядели как-то нелепо, и Руслан, понизив голос, заговорил:

– Я хочу посоветоваться с тобой.

– Я весь обратился в слух. Что тревожит моего могучего друга?

– К счастью, это тревожит не меня, – усмехнулся скиф, – а Даниила. Но то, что этот боговдохновенный человек не находит себе места, действительно вызывает у меня беспокойство.

– Ты не хуже моего знаешь, что тот, кого ты именуешь Даниилом, вовсе не тот, за кого себя выдает.

– Разве он когда-то называл себя этим именем? – парировал командир царских телохранителей. – Это мир именует его Даниилом.

– В твоих словах есть лукавство, но пусть так, – кивнул мудрец. – Иные люди стоят того, чтобы ради них лукавить. Что же тревожит его?

– Как он рассказал мне, по пути в Вавилон ему довелось найти труп на краю пустыни. Он, как подобает, захоронил тело, но взял суму покойника, чтобы продать ее содержимое здесь. Почти с тех самых пор его преследует видение.

– Это правда?

– Насчет призрака?

– Я не о том, – мотнул головой старик. – Нашел ли он и впрямь мертвеца или же позаботился о том, чтобы несчастный предстал, незваный, пред божьим ликом?

– Так о том рассказывает Даниил, – минуту подумав, произнес командир царских телохранителей. – Но я, возвращаясь из похода, отыскал место, описанное им в своем повествовании. Там действительно похоронен человек, упавший с большой высоты и свернувший себе шею. Причем до момента захоронения он уже достался на зубок ухеелю, хотя тот и не успел сильно полакомиться трупом.

– Все это подтверждает слова того, кто нынче стал Даниилом, хотя и допускает возможность существования иной цепи событий, приведшей к столь плачевному состоянию хозяина сумы, – покачал головой мудрый старец. – Иначе с чего бы призраку тревожить сон первого царского советника?

– Меня это тоже смущает, – кивнул Руслан. – И все же мне хочется ему верить. Поэтому я и пришел спросить у тебя, нет ли иных причин, вызывающих неупокоенную душу из царства мертвых.

– Мне о таковых неведомо, – развел руками Амердат. – Хотя возможно предположить здесь козни магов или же прямое вмешательство богов. А чего же хочет этот призрак?

– В том-то и странность. – Кархан запустил пятерню в свою густую черную шевелюру. – Призрак все эти месяцы молчал, но становился все, как бы это сказать, телеснее. При этом ни одному из тех, кому я поручил охранять Даниила, не удалось своими глазами увидеть этого выходца из иного мира. Однако нынче морок заговорил. Он требовал священный камень и желал, чтобы Даниил привел меня к нему!

– Тебя к нему? – Губы старика невольно сложились в усмешку. – Каков хитрец! И тебя, и «Душу Первозавета»! И что ответил ему на это Даниил?

– Запустил в призрак амфорой.

– То-то он был раздосадован, – произнес Амердат, качая головой.

– Кто он? Ты что же, – глаза у Кархана округлились, – тоже видел это привидение?

– О нет! Ничего подобного мне созерцать не довелось. Я видел Мардука, который в тот раз не притворялся привидением и просил у меня того же самого: привести тебя и доставить ему сампир.

В бедном жилище летописца повисла долгая гнетущая пауза. Руслан Караханов мучительно подбирал слова на русском, татарском, вавилонском и всех прочих, известных «Мастерлингу» языках, силясь выразить обуревавшие его чувства.

– Ты видел Мардука… и Мардук просил у тебя?.. Старик, мы уже, кажется, давно знакомы, но мне все еще невдомек, кто ты, и почему…

– Кто, не ведаю сам, – вздохнул Амердат. – Почему? Должно быть, потому, что я могу сделать то, о чем меня просят. Одно могу тебе сказать наверняка: твой друг действительно не убивал злополучного хозяина сумы. Когда он появился в Вавилоне и впервые насолил Хранителю скрижалей людских судеб, тот нашел в его сознании образ мертвеца и связанное с ним чувство вины.

Да, наш Даниил не убивал, он лишь похитил ненужную мертвецу вещь. Но образ жил в его голове и постепенно, волею Мардука, становился все реальнее. Когда боги решают наказать кого-нибудь, они лишают его разума. Того же, полагаю, добивался и Мардук. Но твой друг оказался на удивление крепок, и когда сам бог решил явиться ему под видом призрака, он не пожелал ни покориться его воле, ни лишиться разума.

– Невероятно! – пробормотал Кархан. – Абсурд какой-то! Ну, хорошо, предположим, Даниил – враг Мардука. А тот решил свести с ума опасного противника. Хорошо, «Душа Первозавета» – священный камень, и Мардуку необходимо получить его обратно. Но скажи, я-то вдруг зачем понадобился Судье богов?

– Мне этого не дано знать, – развел руками Амердат, – но только ты ему и впрямь очень нужен, и почему-то не здесь, в широком мире, где он мог бы явиться, приняв любой образ, а там, в башне святилища, в своем земном чертоге.

Руслан Караханов смерил мудрого старца долгим изучающим взглядом.

– Что ж, если сам Мардук и впрямь желает меня видеть, отчего ж не откликнуться на его приглашение?

– Но без сампира не открыть Божьих Врат, – напомнил историограф.

– Я постараюсь найти выход.

Когда на Базе «Восток-Центр» из динамика послышался голос Руслана Караханова, сообщающего, что его желает видеть Мардук, молодая барышня-диспетчер, памятуя климатические особенности Вавилона, собралась было осведомиться, не перегрелся ли уважаемый стационарный агент. Но, сообразив, что в Междуречье сейчас глубокая осень, сезон дождей, воздержалась от столь легкомысленного вопроса.

– Вы полагаете, что это могут быть представители иной цивилизации? – наивно подсказывая Скифу сколь-нибудь удовлетворительный ответ, уточнила она.

– Быть может, – согласился тот. – А вдруг это действительно, ну, как бы это выразиться, что-то вроде настоящего бога? Ведь подобная встреча будет первым случаем за последнюю пару тысячелетий!

Ошеломленная диспетчер сразу даже не нашлась, что и возразить.

– Кхм, – выдавила она. – Я сообщу об этом наверх, но-о… прошу вас до решения начальства воздержаться от самостоятельных действий. К тому же, насколько мне известно, руководство все-таки решило послать за вами катер прорыва.

– Я полагаю, следует подождать с катером. Разговор с Мардуком, возможно, расставит все на свои места. Даст бог, здесь одним махом получится и выяснить причины неадекватности этого мира, и добиться согласия Мардука на безопасную эвакуацию экипажа катера, а заодно, быть может, и меня.

– Я ничего не могу вам сказать, – увещевающим тоном заявила диспетчер. – Но очень прошу вас, не предпринимайте ничего такого, что потом сложно было бы исправить.

– Не скажу, что вы меня убедили, – буркнул в ответ Руслан. – Но, так и быть, буду дожидаться от вас известий.

Лайла была задумчива и печальна. Гаумата, шурша по полу длинным златотканым одеянием, вошел в тронную залу и почтительно склонил голову, отдавая должное не столько младшей сестре, сколько царскому титулу.

– Ты звала меня, государыня?

– Да, брат мой.

Молчаливые стражники, не сводившие взгляда с вошедшего, не слишком радовались, увидев перед собой первейшего советника своей правительницы и матери будущего государя. С одной стороны, о нем ходили слухи, как о верном друге самого великого Кира, с другой же – невесть откуда пришедшая молва приписывала ему множество смертей и коварное вероломство, не свойственное воинственным персам. Во всяком случае, не свойственное им по отношению друг к другу.

Гаумата жил в отведенном ему небольшом дворце уединенно, не появляясь на царских пирах, да и вообще редко бывая на людях. О нем было запрещено говорить, и всякое лишнее слово могло раз и навсегда испортить жизнь болтуну. Эта нелюдимость и завеса тайны придавали бывшему Первосвященнику еще большее ощущение близкой опасности и затаенной угрозы.

– У меня дурные вести, – жестом подзывая к себе брата, объявила Лайла. – Прибыл гонец с западной границы.

– И что же? – поднял брови тайный советник.

– Царевич Камбиз разгромил египтян, захватил в плен фараона Псамметиха и теперь водит его, точно пса, на привязи.

– Это прискорбное известие… – вздохнул Гаумата.

– Это еще не все известие, – резко прервала его сестра.

Беглый вавилонянин недоумевающе поглядел на вдову Кира. Прежде она не имела обыкновения прерывать его речей, тем более столь дерзко и неучтиво.