Время наступает - Владимир Свержин

– Они сами желали такой участи! Пойдем же и убьем их!

Великое множество кораблей, дожидавшихся этого часа, борясь с течением, направились к противоположному берегу, спеша высадить собранное из дальних гарнизонов войско фараона. Как воочию мог убедиться Псамметих, вавилонянин говорил правду – лагерь был почти пуст. Те немногие, кто оставался там, с криками бросились бежать, едва завидев врага.

Фараон пожалел, что еще не успел переправить нубийских всадников и колесницы. Правда, его несколько удивило, что все подряд беглецы мчатся к тому самому холму, куда ранее со всей округи стаскивались камни. Но что могла противопоставить кучка перепуганных дикарей его могучей армии? Лагерь вместе с обозом были захвачены, теперь оставалось лишь завершить переправу и на рассвете всеми силами атаковать!

Чуть солнцеликий Ра обратил лучи своего вечного сияния на землю фараонов, войско «живого бога» перешло в наступление. Правда, с самого начала все пошло не так, как мыслил молодой Псамметих. Усеянный камнями склон заставил военачальников отказаться от попытки атаковать персов колесницами. К тому же на самой круче красовалась изрядная насыпь, за которой засел враг, причем числом куда большим, чем предполагалось ранее.

Но победа казалась столь близкой и была столь желанной, а потому, сойдя наземь с колесницы, повелитель Нижнего и Верхнего Египта лично повел в атаку пехоту. Когда на его щит, обтянутый пятнистой коровьей шкурой, с диким воем шлепнулась первая кошка, Псамметих, опешив от святотатства, застыл на месте. За первой орущей любимицей богини Баст последовала еще одна. Далее кошки, собаки, даже ибисы посыпались как из рога изобилия. Псамметих был молод и отважен. Он готов был к любой, самой жуткой сече, но священные животные… К тому же одна из кошек, перелетев щит, вцепилась ему в лицо и начала в ужасе драть его, точно обвиняя в столь непотребном к себе отношении. Оглушенные происходящим, египтяне устремились было вниз по склону, и тут в лагере на холме утробно взвыли боевые трубы, и дожидавшиеся этого сигнала отряды Таракса и Нидинту-Бела форсированным маршем ринулись на обескураженных египтян с флангов, захватывая корабли и отрезая путь к отступлению. К полудню все было кончено. Торжествующий Камбиз подъехал к плененному фараону и, подставив его спину вместо ступеньки, спустился с коня наземь.

– Помнишь дождь, который шел, когда я посылал к тебе посольство? – насмешливо проговорил сын великого Кира, и Нидинту-Бел поспешил дословно перевести слова нового повелителя Египта несчастному изгою в разодранных царских одеждах. – Я предлагал тебе прийти ко мне и, поклонившись, принять это царство из моих рук. Ты не пожелал сделать этого, ты хотел крови и получил ее сполна. Я спрашиваю тебя, помнишь ли ты тот дождь?

– Помню, – утирая кровь с расцарапанного лица, тихо вымолвил Псамметих.

– Это ваши боги оплакивали твою глупость и судьбу Египта, – надменно бросил Камбиз. – Уберите его, – скомандовал он и обернулся к Нидинту-Белу. – А теперь самое время подумать о Персии и Вавилоне.

ГЛАВА 28

Стальной блеск в глазах атакующих, а не мечущаяся сталь штыков сокрушает оборону врага.

Генерал Патон

Старик Амердат глядел на мужчину, заслонившего ему дорогу.

– Я иду домой, Мардук, – не повышая тона, произнес он. – Ты желаешь присоединиться или же намерен помешать мне в этом?

Мрачное лицо верховного бога Вавилона передернулось, точно от пощечины. Он выглядел раздраженным и уставшим.

– Старец, я вновь пришел к тебе просить об услуге.

– К чему попусту тратить слова? – попытался урезонить его Амердат. – Ты – бог, я – всего лишь человек. Хотя и не обычный смертный, как все прочие. Но ведь даже все эти бессчетные годы не в моей власти. О чем же тебе просить меня, Всемогущий?

Мардук скривился.

– Я уже говорил тебе: мне нужен сампир и нужен Кархан, начальник царских скифов. Если он придет, я не причиню ему вреда, более того, готов отпустить домой его приятелей. И не смей рассуждать больше о Законе, я все это уже слышал!

Амердат вздохнул и покачал головой.

– Не мне тебя учить, Мардук. Ты положил начало жизни и начало Закону. Если боги не будут почитать закон, чего же требовать от человека? Но ты – бог, тебе виднее! Однако посмею напомнить, что некогда Кархан бросился спасать мне жизнь, один против целого скопища врагов. Он не ведал, ни кто я, ни того, что эти несчастные лиходеи могут повредить мне не более, чем утренняя роса Закатному морю. Если он так тебе нужен, и ты не хочешь ему зла, – что стоит принять любой образ и лично свести знакомство с Карханом?

– Я не могу рисковать и подвергать риску его самого. Неизвестно, как воспримет царский телохранитель новых знакомцев. А заслуживать его доверие – дело не одного дня. Мне нужно, чтобы он пришел туда. – Удрученный бог кивнул в ту сторону, где возвышался над городом величественный мертвый храм. – Причем добровольно. И чем скорее, тем лучше!

– Ты говоришь загадками, о Хранитель скрижалей людских судеб. Впрочем, если желаешь, я передам ему твое приглашение. Это все, что могу для тебя сделать.

– Хорошо, – кивнул Мардук. – Пусть так. Только помни, всем будет очень плохо, если Кархан вдруг решит не вовремя демонстрировать свое воинское искусство.

– В этом тебе его придется убедить, – чуть заметно улыбнулся летописец.

– Теперь, что касается «Дыхания Мардука», – кивнув, продолжил уставший бог.

– Отныне сей камень не принадлежит твоим жрецам и зовется «Душой Первозавета».

– Да, я это помню, – недовольно поморщился Мардук. – Но сейчас он мне нужен, хотя бы на время.

– Ты уже говорил об этом, – напомнил Амердат. – И я вновь скажу: тебе ведомо, где камень, и у тебя достаточно приверженцев, чтобы попытаться вернуть его себе.

– Этот самозванец хитер и скользок, как угорь, – скорчил недовольную гримасу победитель Тиамат.

– Хуже того, камень достался ему по праву. Теперь, если помнишь, «Душа Первозавета» должна собрать вокруг себя все остальные части изначальной скрижали.

– Боюсь, с этим пока ничего не выйдет.

– Это еще почему?

– Потому что никакой скрижали не существует и не существовало в никогда.

– Но по уговору…

– Который я заключил с твоим сыном, – перебил его Мардук, – она должна существовать. Как видишь, старик, память мне еще не изменяет. Но скрижали нет. Во всяком случае, пока еще нет.

– Это ставит под угрозу мир богов, – удивленно покачал головой вечный старец. – Уговор должен быть соблюден!

– Не учи меня, бессмертный. Кто же мог подумать, что сампир попадет в руки этого мошенника? Кстати, он ведь не эборей. А в уговоре сказано: «Если эбореи обретут его»!

– Эти слова не обманут даже меня, земного человека. А уж богов и подавно. Не станешь же ты утверждать, Отец премудрости, что эбореи не получили его?

Мардук хмуро уставился на собеседника.

– Я намерен следовать условиям соглашения, но даже для этого мне нужен камень. Потому и прошу тебя, старик, помоги мне. Я знаю, что ты не обязан делать этого, но также мне ведомо, что сие в твоих силах. Помоги мне, а в награду, если пожелаешь, я открою тебе тайну, окутывающую твое рождение. Ты узнаешь, почему Энки величает тебя своим отцом.

Старец Амердат одарил Повелителя богов долгим изучающим взглядом.

– Ты искушаешь меня знанием. Но сомневаюсь, чтобы я действительно хотел знать это. Однако, если соблюдение уговора и впрямь требует моей помощи, я сделаю, что могу.

– Что ж, полагаюсь на твои слова, мудрец, – произнес Мардук и растаял в воздухе.

Амердат шел по улице, обдумывая те фразы, которые намеревался записать гусиным пером на тончайшем пергаменте, выделанном из шкуры нерожденного теленка: «…Когда же установлен был между богами вечный мир, заключили они меж собою уговор, нерушимый для каждого из них. Ибо презревший данное слово навеки утрачивал власть над прочими словами. Не повиновались ему более ни люди, ни звезды, никто из живущих, ни листья, ни даже пыль под его ногами. И по уговору тому был дан Закон и сотворены для мира знаки силы. Всякий народ нарек тем знакам свое имя, и всякий обратил их силу к чаяниям своим. В одном же все они были едины: всякий из этих знаков отворял небесные врата на короткий миг, превращая в единое целое мир людей и мир богов. Сампир же был создан Энки и Мардуком для народа своего в часы, когда от общего корня не изошли еще ветви…»

– Амердат, почтеннейший! – донеслось из темноты. Летописец вздрогнул было от неожиданности, но легко узнал голос и, улыбнувшись, покачал головой.

– Кархан, откуда ты здесь?

– Зашел навестить, да только дома тебя не застал, – пробасил громадина-скиф. – А я уже начал волноваться, куда это ты запропастился в такую-то промозглую ночь.

– Гулял, – бросил в пространство старец. – Смотрел. Слушал. Кто не видит мир, тот не ведает его. Теперь же, когда твои друзья в безопасном месте, я могу не опасаться, что нежданные гости причинят вред моему обиталищу. Но тебя-то что заставило идти сюда ночью под дождем, да еще и дожидаться моего возвращения?