Князь Рус - Наталья Павлищева

Люди с янтарными камнями двигались уверенно, хорошо знали путь, они же показали и удобную стоянку, где лес отступал от берега, освобождая песчаную косу. Встали на ночевку, снова у костров вели долгие разговоры о землях, о жизни, обо всем. Говорили медленно, не всегда понимая друг дружку, но чувствовалось, что это мирные люди. Говор у них мягкий, мягче, чем у родовичей.

Но утром новые знакомые вдруг сообщили Русу:

– Дальше сами плывите. Мы вперед быстрее пойдем. С вами долго.

Как возразить? На плотах, конечно, медленно, только куда они торопятся? Глядя вслед уплывавшей лодке, Рус вдруг забеспокоился:

– Первак, они соберут своих и подождут нас за первым поворотом.

Тот рассмеялся:

– Рус, это люди без оружия.

– Все мы без оружия.

– Ты не понял, их прозвали людьми без оружия, они его просто не знают и не желают иметь. А живут действительно далеко, своих звать – много времени нужно, мы до озера доплыть успеем.

Князь вдруг уставился ему в лицо:

– А теперь скажи честно, почему вы ушли из этих земель, если там так хорошо?

Первак взгляд выдержал.

– Мы ушли из-за криви.

– Но ведь криви люди твоей речи?

– У них оружие.

Князь глубоко задумался, потом все же покачал головой:

– Знаешь, Первак, я мыслю, оружие иметь нужно, не то так и будем от любого жадного бегать. Сколько можно, я уже устал.

Вечером, обхватив руками Порусь и прижавшись подбородком к ее затылку, он размечтался:

– Найдем хорошее место, поставим град, обнесем крепким тыном, чтобы не всякий напасть решился, поставим большие дома, станем жито сеять, охотиться, рыбу ловить, у этих камни солнечные брать, когда привозить станут.

– Детей растить, – откликнулась жена.

– А как же? Ради них все и будет. И ради их детей, и ради детей тех детей… Самим нам и шалашика в лесу хватит.

– Шалашика? Ну нет! Меньше как на шалаш я не согласна!

Рус, сначала напрягшийся из-за возмущения жены, рассмеялся.

– Тебе отдельный шалаш поставлю.

– Отдельный? А сам где жить станешь?

Они еще долго веселились, уже представляя счастливую жизнь на новом месте. И вдруг Порусь вспомнила про Волхова:

– А он как же? Ему и раньше рядом с людьми трудно было, а нынче невыносимо. Сидит на плоту, съежившись, точно стужа вокруг.

– Ты только Желотуга ему не давай. Пусть с нами живет.

– Ага. Рус, – вдруг зашептала на ухо мужу Порусь, – мне эти чужие солнечный камешек для Желотуга дали, сказали, чтоб на шею повесила, только никому не говорила. Это вроде как от темных сил оберег.

– Ты сделала?

– Ага.

– Вот и молчи.

– Я и молчу.

– И молчи!

– И молчу!

– Нет, не молчишь! – Рус хорошо знал, что жена очень боится щекотки, и принялся ее щекотать. Порусь завертелась ужом, изо всех сил стараясь сдержать смех. – Ты хохочешь.

– А ты не щекочи!

Дальше пошло барахтанье, которое так любила Порусь, Рус руками пробегал по всему ее телу, вызывая одновременно смех и сильное желание. Но на сей раз он, стянув с нее рубаху, вдруг замер.

– Что?

– Знаешь, а ведь я тебя видел голой…

– А как же? – удивилась Порусь. Всякую ночь, считай, видит.

– Нет, я тебя в девках видел… Ты в озере купалась, а я подглядел…

Порусь ахнула:

– Когда у бобрового озерца стояли?!

– Ага.

– Вот чуяла я, что кто-то смотрит!

– Глядел, – князь принялся с удовольствием гладить ее тело. – И эту грудь видел, и ноги…

– Как ты мог одновременно и грудь и ноги видеть?

– А ты повернулась. И зад видел, – руки ласково поглаживали округлые ягодицы. Русу явно понравилось вгонять в краску жену, даже в темноте было понятно, что та покраснела, как вареный рак. – И то, что между ног, тоже видел… Ты за рубашкой наклонилась, а я увидел…

Через десять лун, в положенный срок, у Поруси родился мальчик, названный Тимаром…

Не один Волхов был мрачен и молчалив, похоже вел себя и Словен. Сначала он еще как-то разговаривал с чужаками, но постепенно тоже замкнулся и равнодушно соглашался со всем, что предлагал Рус. Русу снова приходилось принимать решение за всех, тем более снова крепко занедужил Первак. Но задумываться особо не приходилось, они плыли туда, куда влекла река.

Не выдержав, Рус ушел на первый плот: если что и случится, то он не может прятаться за спины родовичей. Вдруг впереди, насколько хватало взгляда, раскинулась водная гладь! Озеро…

Князь подал знак, чтоб встали. С трудом нашли сухое место, чтобы сойти на берег. Теперь нужно решать, в какую сторону поворачивать. По обоим берегам стеной стоял лес, тянуло легким ветерком, озерную гладь заметно рябило. Скоро закат, и в камыши неподалеку одна за другой опускались стаи уток, гусей, пролетели лебеди… В реке и озере вовсю плескалась рыба. И тишина вокруг стояла такая, что единственными нарушителями ее были они сами.

Первак лежал в горячке, ему ни до чего, значит, решать двум братьям. Словен хмуро разглядывал незнакомые берега. Рядом встал Рус:

– Словен, это наши места, я чую.

– Завтра будем думать. Утро вечера умнее.

Старший брат ушел к своему костру, постепенно стан затихал, а Рус все смотрел и смотрел, сначала как садится солнце, потом на алую полосу заката над лесом за озером, потом просто на темное небо с первыми звездами. Неужели пришли?

Этот вопрос задала и подошедшая сзади Порусь. Князь обнял жену, зарылся носом в ее густые волосы, счастливо пробормотал:

– Пришли, Порусь… Надо только решить, куда по берегу поворачивать.

– А ты как мнишь?

– Меня тянет по левому, но еще надо посмотреть, где лучше, вдруг там болота.

Большую часть ночи не спал никто, уверенность князя, что пришли, сразу передалась людям. Взволнованные родовичи говорили обо всем и ни о чем, не было речей только о здешних местах, словно кто-то мог подслушать и все испортить.

Рус вспомнил, как Тимар всегда выходил на рассвете, протягивал руки к солнцу и о чем-то его просил. Не выдержав до конца ночи, Рус осторожно освободил руку из-под головы Поруси и выбрался из шалаша наружу к костру. Порусь проснулась, но останавливать мужа не стала и за ним не пошла. Бывают минуты, когда человеку лучше побыть одному.

У костра Рус долго глядел на пламя, Огонь-Сварожич тоже хороший помощник. Недаром говорят, что, если хочешь понять, говорит ли человек правду, веди беседу у огня, он лжи не терпит, обязательно подскажет. Князь вспоминал пройденные земли и прожитые годы…

Когда вышли из Треполя, был совсем мальчишкой, всего год как получившим доступ к охоте. Бросил всем клич про Рипейские горы и Земли предков и никак не ждал, что самым ярым сторонником станет осторожный, обстоятельный Словен. Именно он до самого конца верил в возможность дойти, он же тяжелее всего переживал, когда поняли, что ни гор, ни Земли больше нет. Дорого дались Родам эти поиски, погибли Илмера, Полисть, еще сколько родовичей не дожили до нынешнего дня.