Учитель Истории - Артур Гафуров

Страха не было. Почти не было.

Глава XXXV: Кто такой Юрьев?

— Ты пришел! — Яна радостно улыбнулась, но улыбка тут же погасла на ее устах. — Зачем? Тебе нельзя быть рядом со мной! Они найдут тебя.

— Знаю, — я прошел в палату, миновал несколько занятых коек и приблизился к лежавшей на одной из них девочке. — Я ненадолго. Как ты?

— Лежу. Лев за мной присматривает. Он хороший дядька оказался, зря я в прошлый раз его посылала. Только несет иногда какую-то околесицу, что-то там про ногу судьбы. Ты маму видел?

— Видел. Она дала мне отставку.

— Еще бы. Ты сказал ей, что знаешь, где мой папан?

— Нет, не сказал, — я перешел на шепот, чтобы не услышали разложенные по соседству больные, хотя всем им, кажется, было вообще фиолетово. — Ты ведь не хотела, чтобы до суда он «всплывал». Вот и пусть сидит себе. Да и, если по-честному, я не знаю точно, где он. На какой-то старой даче, про которую не знает его жена.

— Да, на даче, — Яна протянула мне скомканную бумажку. — Вот, адрес. Держи, вдруг пригодится. Ты пойдешь в суд?

— Пойду, если получится, — я сунул бумажку в карман джинсов. — Твоя мама может отозвать мою доверенность, и тогда я автоматически лишусь полномочий вашего представителя.

Девочка наморщила лоб.

— А я могу дать тебе такую доверенность? Чтобы ты представлял мои интересы?

— Теоретически да, если провести процедуру эмансипации. Тебе ведь уже есть шестнадцать? Тогда можно, но… Это слишком небыстрая процедура и делается она через суд. И да, для этого тебе придется начать работать по трудовому договору или выйти замуж, или… Заняться предпринимательством.

Открывшиеся перспективы Яну, судя по всему, не окрылили.

— Тогда я просто поговорю с мамой. Я пыталась уже, но она и слушать не хочет. Расскажу ей про Юлиана.

— Представляю ее реакцию, — я не смог сдержать смешок. — Мама, я похитила папу.

Яна даже не улыбнулась.

— Не смешно. Что ты думаешь делать дальше? Куда пойдешь?

— В полицию. Расскажу им все, что знаю.

— Глупо. Они отправят тебя в изолятор — до выяснения обстоятельств, — а там с тобой произойдет несчастный случай.

— Откуда такая фантазия больная?

— А я сама больная. Неделю назад покрасилась, а смотри, уже светлые корни проглядывают. Превращаюсь в блондинку.

— Тогда понятно, — многозначительно протянул я, за что получил тычок под ребро.

— Я серьезно. Не вздумай к ним ходить. Лучше вспомни, что я тебе в пещере говорила. Не надейся на помощь. Ищи их слабое место и бей первым.

— Легко сказать…

Но тут появился тактичный Еремицкий.

— Эй, посетитель, давай закругляйся. Нечего тебе здесь светиться.

— Уже иду, — я повернулся к девочке и подмигнул ей. — Пока, блондинка.

— Ты не идти должен, — не унимался Лев. — А ползти. Как змея — незаметно и бесшумно. Сохраняя покой.

— Это еще почему?

— Потому что драпать тебе надо.

Последние слова были произнесены, когда мы уже оказались в коридоре, и Яна не могла нас слышать. Но вместо того, чтобы комментировать и без того очевидное заявление доктора, я решил спросить у него кое-что.

— Ты знаешь, кто такой Юрьев?

— Нет, не знаю, — ответил он. — Юрьевских знаю, от чьей коллекции у всех крыша поехала. А про Юрьева впервые слышу. Что за Юрьев?

— Понятия не имею, — мы пошли в сторону кабинета маммологии, я обратил внимание, что в больнице непривычно много народу: порой буквально приходилось проталкиваться сквозь плотные людские массы, скопившиеся у кабинетов. — Мне почему-то кажется, что я уже слышал эту фамилию. Не Юрьевский, а именно Юрьев. Но где и когда слышал — хоть убей, не могу вспомнить. Не поверишь, но ощущение, что это как-то связано с Женей. Не с нашим Женей, а с его подружкой.

— Ох, Полиночка… — доктор на секунду мечтательно закатил глаза. — Надо будет как-нибудь позвать ее в ресторанчик.

— Побрейся сначала.

— Тебя забыл спросить. У меня в карманах есть медь — этого вполне достаточно.

— А я слышал от Жени, она не любит бородатых.

— Беда… — Лев жалобно схватился за свою растительность. — Ну ладно, придумаю что-нибудь. Мы ушли от темы. Нахрена тебе вообще этот Юрьев сдался?

— Громобои сказали, — пояснил я. — Что все это время я был невредим лишь потому, что некий Юрьев велел им меня не трогать. Он имеет на них какое-то влияние.

— Определенно, — подтвердил мой бородатый друг. — Раз они его слушаются.

— Я даже подозреваю, что он может быть тем самым заказчиком, по наводке которого начались поиски коллекции. Но теперь он пропал, а без его указов громобои вот-вот сорвутся с цепи.

— Тогда тебе надо у громобоев спрашивать, — пожал плечами Лев. — А ты говоришь со мной, как будто я кто-то другой. Я не громобой. Нужно найти громобоя, понимаешь?

И тут я не сдержался.

— Ты, как всегда, прав, Лёвушка. Твои советы лаконичны и ясны. Вот прямо сейчас пошел и устроил громобоям допрос с пристрастием. Куда пошел? К кому пошел? Кого нашел? Ты лично знаешь хоть одного громобоя? Желательно, чтобы он был слабый или больной — с сильным и здоровым я не справлюсь. И слабохарактерный, чтобы его легко можно было расколоть, не прибегая к пыткам утюгом и нежному засовыванию иголок под ногти. А еще неплохо бы знать его домашний адрес, чтобы взять мерзавца тепленьким, прямо в уютной кроватке. Не громобой, а просто мечта. Скажи мне честно, ты знаешь такого громобоя?

— Хватит, хватит, — Еремицкий замахал руками. — Хватит допекать меня, не то я завою. Слушай сюда. Ты сейчас, Филиппушка, может и удивишься сильно, но есть у меня на примете именно такой громобой, какой тебе нужен. Больной, слабый и с пропиской. И ты тоже прекрасно его знаешь.

Мне потребовалось ровно одно мгновение, чтобы понять, кого он имеет в виду.

— Черт побери! Ты сможешь раздобыть его адрес?

— Пять минут. Только не кричи. И не ругайся больше. Твоя грубость разбивает моё нежное сердце.

— Лев, ты… Ты просто… Я люблю тебя!

— Ну вот, дожил, — Лев флегматично почесал за ухом. — Уже мужики в любви признаются. Нет уж, гарсон, на наших ветвях уже пожухла листва. Пошли в приёмник.

Едва ли подстреленный мною тремя неделями ранее Артем Бабушкин ожидал подобного визита. Перед тем, как открыть дверь, он, конечно, спросил, кто там, но ответ «из больницы терапевт» (подсказанный, кстати, Еремицким) его вполне устроил. Лох, что с него взять.

— Не суетись, кореш. Сдавай назад.

Он и не собирался суетиться. Увидев направленное в его сторону дуло револьвера, парень сразу все понял. И послушно сдал назад. Двигался он тяжело и заметно хромал.

— Я не один, — зачем-то сказал он. — Не надо шмонать, ладно?

— А с кем ты?

Если с дружками, то дело плохо. Придется уходить, несолоно хлебавши, да еще и спринтерскими темпами. Хорошо, что этот придурок не подумал о том же и ответил честно:

— С бабой.

— Где она?

— В комнате.

— Пойдем, посмотрим.

Комнат в квартире оказалось две. Одна, большая, пустовала, зато во второй, поменьше и захламленнее, действительно обнаружилась перепуганная девушка одеждой больше походившая на проститутку, нежели на герл-френд приличного подростка. Лицо, впрочем, смутно знакомое: наверное, из школы.

— Иди в ванную, — велел я ей. — Сиди тихо, и никто тебя не тронет. Только телефон мобильный здесь оставь. И сумочку тоже.

— Хорошо, Филипп Анатольевич, — послушно ответила она.

Надо же, угадал. Знает меня.

— Она знает тебя? — Бабушкин аж затрясся. — Вот сука! Я же к ней, как к человеку, а она… Привела в дом… Да я ее своими руками раздавлю, как гадину!

— Осади, давитель, — усмехнулся я. — Прежде, чем делать выводы, взвесь все факты и аргументы. А потом уже распускай руки. Помню, ты и меня обещал раздавить. А я живой пока что, как видишь.

Молодой громобой недобро прищурился.

— Мы уже виделись, говоришь? Подожди… А ведь точно, я тоже тебя знаю! Это ты шмонал в меня! Точно, ты! Да ты в курсе, сколько я потом в этой вонючей больнице провалялся? Чуть гангрену не схлопотал! Да из-за тебя у меня нога до сих пор…

— Соболезную, — прервал я его, а когда он заткнулся на полуслове, взял в руки прислоненные к стене костыли и выбросил их в прихожую. — Но я пришел не за этим. Я пришел побеседовать.

— Размечтался!

— Еще как. Садись на кровать. Ты кого-нибудь ждешь?

— Нет, — ответил он, но я повторил вопрос с нажимом, и он тут же признался. — Старший брат часа через полтора должен прийти.

— Нормально, — успокоился я. — У тебя первый этаж. Решетки на окнах есть?

— Нет. Кто ж рискнет лезть ко мне!

— Я рискнул. Ну да ладно. Приступим к опросу. Когда твои друганы собираются брать власть в городе?

Бабушкин постарался принять вальяжную позу, но понял, что выглядит довольно глупо.