Педофил: Исповедь чудовища (СИ) - Пётр Крыжановский

прошептал он.

— Такой я и себе очень нравлюсь, — бормотала Рита.

Она разорвала свои объятья и сделала полшага назад.

— Пообещай мне, — озабоченно сказала она.

— Что именно? — не понимал околдованный нежностью своего босса Альфред.

— Несмотря на то, что будет между нами, как бы ни сложились наши отношения, хорошо или плохо, это никак не повлияет на нашу работу и на общение в офисе.

— Обещаю.

— Я знаю, это глупость, и всегда будет тот, кто либо слишком сильно рад, либо опечален, но я не хочу, чтобы это влияло на наши профессиональные взаимоотношения. Никто не должен знать, что между нами есть личное. Для меня это очень важно.

— Не волнуйся, Рита, — мудро улыбался Альфред. — В офисе ты для меня по-прежнему будешь боссом, а вне его — если мне повезет... Кто знает...

— Спасибо за понимание, — взяла за руку коллегу Рита. — Пойдем, у меня к тебе миллион вопросов.

Она подняла с земли сумочку и прогулочным шагом направилась с Альфредом в сторону хорошо освещенной аллеи, расположенной среди густо растущих деревьев.

— Ты тайна, покрытая мраком, — продолжала Рита. — Не подумай, что я психопатка, но я использовала свое рабочее положение, чтобы выяснить хоть что-нибудь о тебе.

— И? — поддерживал лепетание темнокожей девушки Альфред, наслаждаясь ощущением от прикосновения к ее руке.

— Ничего, Альф. Теперь я так буду тебя называть, — говорила та, превратившись в искреннюю хорошую девчонку с чертовски хорошим настроением. — Это вообще-то мой любимый сериал. Так вот. На тебя ничего нет, ты не подходишь под описание тех, кто пропадал без вести, кого разыскивают. В связи с этим у меня возникла теория, что ты либо секретный шпион, засланный в Америку под прикрытием, либо пришелец.

— Кто? Пришелец? — рассмеялся Альфред. — Как меня только не называли. Но пришельцем впервые.

— Я, конечно, могла использовать свои связи и попросить агентов Малдера и Скалли прояснить на этот счет ситуацию. Но все это совершенно секретно, и я не должна говорить ничего об этом.

— Ой, я даже и не подозревал, — отходил от смеха Альфред, — что у тебя такое роскошное чувство юмора.

— Тебе самому не интересно докопаться до истины, кто ты и откуда?

— Как тебе сказать… — серьезничал Альфред. — С одной стороны, да, а с другой стороны… Вспоминая страх и боль, которые я испытывал, когда очнулся в лесу около реки, немного боюсь — вдруг я узнаю нечто такое, что уничтожит меня.

— Прости, что я вспомнила об этом, — осторожно оправдывалась Рита, сжимая руку своего спутника.

— Ничего страшного. Иногда, когда я забываюсь и слышу о подобных историях, случившихся с другими людьми, мне самому становится интересно, желают ли они вспомнить прошлое и что ими движет в их поисках. То, что я жертва ретроградной амнезии, постепенно забывается. Какая ирония…

— Мне кажется, в твоей истории есть нечто мистическое, быть может, некая тайна…

— Ты веришь в мистику?

— Немного, когда смотрю в твои черные глаза.

Альфред улыбнулся.

— Ты персонаж или, правильней сказать, человек — не менее интересный, чем я.

— У тебя есть пять вопросов, на которые я отвечу совершенно откровенно и сто процентов честно, — флиртовала Рита, невзначай слегка заваливаясь на плечо спутника, продолжая шагать вперед, смотря без интереса на прохожих.

— Мне интересно, почему ты до сих пор не замужем и у тебя нет детей? Ты очень красивая, умная, на очень хорошей должности, что не бывает лишним.

Рита пожала плечами.

— Не знаю, Альф. То ли я слишком умная и красивая, то ли мужчины слишком глупые и так себе выглядят, — посмеивалась она. — А если серьезно, мне с ними скучно. Они в эмоциональном плане все как утюги.

— Как утюги?

— Да, в утюге эмоций ноль, и в них тоже. Все очень примитивно, стандартно, одни и те же стремления и желания, всех как под копирку сделали. Мне, конечно, как и любой женщине, нравится, когда за мной ухаживают, делают подарки, но я не ищу мешок с деньгами, я хочу, чтобы меня кто-то удивил тем, что внутри. А еще многие из них нытики и размазни. Я не говорю о романтизме и чрезмерной женственности наших мужчин, я говорю о том, что они очень жалеют себя и просят жалости от других. А когда тебя просит о жалости взрослый неглупый здоровый мужчина, твоя жалость сменяется вначале безразличием, а потом и отвращением, — Рита вздохнула и, повернув голову, с нежностью посмотрела на своего спутника. — Вот тебя мне искренне жаль, потому что ты не просишь, чтобы тебя жалели.

Альфред с легким возмущением и непониманием посмотрел в ответ.

— Нет, — резко остановила поток его негативных мыслей Рита. — Я не о той жалости. Я об эмпатии и сострадании. Понимании, через что пришлось пройти человеку, прежде чем найти себя.

— Уф, — качал головой Альфред. — Даже и не знаю, как реагировать на все сказанное тобой. С одной стороны, ты наехала на всех современных мужчин, еще и обо мне не забыла, а с другой, ты полностью права.

— Вопрос номер два, — торопила его коллега, желая сбить неловкую тему для разговора.

— Скажи, почему ты так холодно и даже где-то высокомерно относишься к людям, к своим подчиненным?

— Я их боюсь.

— Почему?

— Ну, ты ведь их тоже боишься.

— Это не ответ на вопрос, — улыбаясь, настаивал Альфред.

— Я директор департамента, главного офиса ФБР, занимающегося расследованием наиболее резонансных похищений и убийств. Как ты думаешь, почему я боюсь людей? Спокойная красивая приветливая мать, у которой похитили двоих детей, в итоге оказывается их убийцей. Она давала интервью журналистам, а их останки лежали в ее холодильнике на кухне. Или парень, красивый, успешный, богатый, обожает подсыпать клофелин девушкам и насиловать их. Самое удивительное, что те и сами не отказались бы переспать с ним, но вот что-то в этом ритуале ему нравилось. Видимо, в какой-то момент мне показалось, что черви есть в каждом человеке.

— Как насчет меня?

Рита окинула девичьим взглядом Альфреда.

— В тебе ничего подобного нет. Ты искренний. И вообще, что за вопросы? — возмутилась она. — У нас свидание