Сердце ждет любви - Сюзанна Энок

Лицо Брэма исказилось. О Боже, у Салли беременная жена.

— Оставь это, Салливан, — приказал он.

— Извините меня, но Черный Кот не вы. А я! — И из толпы вышел Фин.

— Не знаю, о чем вы, парни, говорите. — На освободившийся танцпол вышел Огаст. — Черный Кот — это, конечно, я.

Боже милостивый!..

— Говорите что хотите, — прервал их своим вкрадчивым голосом Косгроув, — но у меня есть доказательство. Заявление, подписанное отцом Джоном из церкви Святого Михаила, о том, что Брэмуэлл Джонс регулярно приносил украденные вещи в церковь для раздачи бедным.

Резкий саркастический смех раздался слева от Брэма.

— Брэм Джонс не мог бы переступить порог церкви, его ударила бы молния. — Герцог Левонзи вышел вперед. — Я могу так же быть Черным Котом, как и он.

Приглушенный говор согласия и местами раздававшийся смех звучали в комнате. А Брэм не мог отвести глаз от герцога. Этот человек солгал ради него и тем самым определенно внес разногласия в стан хулителей Брэма. Левонзи. Ради него. Подумать только!

— Черный Кот — это я! — произнес Джеймс Дэвис. Он взял Розамунду за руку, но не пытался увести ее из зала.

Абернети тоже вышел в центр зала.

— Черный Кот — это мы вместе. Мы все делали сообща.

Спустя минуту в хоре мужских голосов, признающих себя Черным Котом, послышался еще ряд заявлений, сделанных у стола с закусками лордом Дарширом и его старшим сыном Филиппом, родственником Салливана по отцу.

В своем инвалидном кресле въехал виконт Бромли.

— У вас, кажется, возникла проблема, сэр, — обратился он к старшему из сыщиков, — потому что это я Черный Кот.

— Но, милорд, вы же калека.

— Тем не менее я Черный Кот. И, принимая во внимание все эти признания, я предлагаю вам или арестовать половину палаты лордов, или освободить лорда Брэмуэлла. — Он обратился к Косгроуву: — А вам, милорд, лучше поискать другой способ излить вашу ревность.

Поняв, что ему противостоит численное большинство и превосходство в рангах, сыщик снял с Брэма наручники и отступил.

— Прошу прощения, милорд. Мы не знали, что это дело касается личной вражды.

Брэм растер запястья — скорее для того, чтобы убедиться, что он свободен, а не потому, что наручники причиняли боль.

— Вы не виноваты, сэр, вы исполняли свой долг, — ответил он. — Кроме того, полагаю, что, как и всякий другой, я тоже мог бы оказаться Черным Котом. Но в этой разноголосице есть одно важное обстоятельство. Можете не сомневаться, что отныне названный Кот потеряет желание заниматься воровством. Я бы сказал, сегодня вы выполнили работу, достойную восхищения.

Сыщик поклонился, явно довольный, что он со своими людьми теперь может уйти, не опасаясь каких-либо последствий.

— Благодарю вас, милорд. Прощайте.

Со злостью взглянув на Косгроува, полицейские вышли из бального зала.

Кинг с непроницаемым выражением на побледневшем лице перевел взгляд с Брэма на Розамунду, затем развернулся на каблуках и вышел вслед за сыщиками.

Глава 21

В зале стало шумно от смеха и взаимных поздравлений. Для светских шутников объявление самих себя Черными Котами оказалось забавным развлечением, к которому они охотно присоединились. А Роуз все смотрела на Брэма.

Он был ошеломлен, как будто не совсем понимая, что только что произошло с ним. Она тоже чувствовала неуверенность, но обещала, что сегодня же вознесет благодарственную молитву за всех, кто помог им. За каждого из них, независимо оттого, сделали они это в шутку, чтобы помочь Брэму, или почему-то еще.

— Не хотите ли присесть? — спросил Финеас Бромли, когда группа друзей Брэма вышла в небольшой садик.

— Я хочу виски, — проворчал Брэм. — Черт бы вас побрал, вы ведь тоже рисковали.

— В какой-то момент я подумал, что ты собираешься настаивать, чтобы тебя арестовали, несмотря на то что все улики свидетельствовали об обратном. — Откуда-то появился Салливан Уоринг и протянул ему бокал.

— Может быть, я и пытаюсь встать на новую дорогу, но я все же не идиот, — ответил Брэм, к которому, видимо, вернулось чувство юмора.

— Теперь по крайней мере Косгроув заткнется! — Джеймс явно был в восторге, что его включили в число друзей таких в прошлом отчаянных джентльменов.

Брэм взглянул на него, но ничего не сказал. Это немного охладило восторженное состояние Роуз. Не считал ли он, что Косгроув остается для них угрозой? Раздумывая над тем, что ей было известно о маркизе, она понимала, что публичное унижение для него ничего не значит, а только усилит его решимость выиграть, как он называл, эту «игру». О Боже!

— Как вы попали к Левонзи? — спросил Брэм, понизив голос, хотя в зале уже зазвучала музыка и начался следующий танец. Казалось, в саду оставались только три пары и Джеймс. У Роуз разгорелись щеки. Она была половиной пары, по крайней мере в эту минуту, пока Брэм не придумает еще одной причины считать себя недостойным ее.

— Мы приехали не к нему, — ответил Салливан. — Мы поговорили с Огастом, потом я ездил к Дарширу и Филиппу.

— Я догадался, что вы делали, и подумал, что мне лучше поучаствовать в этом, — снова вмешался Джеймс.

— Мы надеялись, что все так и случится, — подхватил Финеас. — Но не ожидали поддержки от Левонзи или Абернети.

Роуз кивнула:

— Я стояла рядом с Брэмом. И если бы его арестовали, это плохо бы отразилось на нашей семье.

— Вот поэтому тебе здесь не следовало быть. — Брэм взял ее за руку и притянул к себе. — У тебя полностью отсутствует чувство самосохранения. — Он переплел свои пальцы с ее пальцами и как зачарованный смотрел на их соединенные руки.

— По-моему, произошло чудо, — заметил Салливан своим густым басом, в котором слышалась добрая усмешка.

— Ты ничего не понимаешь, — ответил, словно пробуждаясь, Брэм и взглянул на друга: — Спасибо тебе. Вам обоим.

Салливан пожал плечами:

— Ты помог нам. — Он обнял Тибби за талию. — Вопреки тому, что ты, по-видимому, думаешь, Брэмуэлл, есть люди, которые любят тебя.

— Гм… — Брэм коротко кивнул ему и снова перевел взгляд на Розамунду: — Я бы хотел завтра заехать к тебе, если можно. Ты не будешь возражать?

Если честно, она предпочла бы объяснение в любви и вечной верности посреди садов Пенн-Хауса, но, очевидно, у него были другие планы.

— Буду только рада.

— Хорошо. Сначала я должен сделать одно дело, и оно может занять несколько часов. Я приеду к полудню. Обещаю.

Что это было за дело, она и понятия не имела, но заметила, какими взглядами обменялись Брэм и Косгроув, когда маркиз выходил из зала.