Месть без права на ошибку - Лариса Соболева

Он взглянул на нее – о, эти глаза напротив! Вряд ли природа способна создать еще что-либо достойное. Нельзя в них смотреть, погружаться – заколдуют нафиг! Слава уткнулся в раны, решив Веру только слушать:

– Я тоже об том думаю… только не принимайте мои мысли за маниакальность, я основываюсь на опасениях Сергея, поэтому… В общем, мне кажется, нападал он на меня. Тамара шла в моей одежде, он принял ее за меня.

– Нелогично. Почему не встретил вас там, где живете?

– Не знаю… Дом тети Паши в частном секторе, там почти в каждом дворе собаки, может, поэтому? Думаю, он знал, что мы в театре, а Тамару я всегда отвозила домой после спектакля. Иногда ночевала у нее, она очень прилипчивая и если о чем-то просила, не отставала. А уезжала я от нее обычно очень рано… Может, он ждал нас, хотел убедиться, что я тоже приехала, а убить меня собирался на обратном пути утром?

– Угу, вдруг видит – вы идете одна, так? И только когда убил Тамару, понял, что ошибся. Логично.

– А то, что не справился… Я очень… очень хотела уцелеть и пыталась увернуться… я видела только нож. Кстати, ему же не повезло – Тамара, я, еще этот парень… нас было слишком много, чтобы со всеми справиться. Повезло только мне.

– Вы родились в рубашке. Теперь потерпите, Вера, я лучший в мире сниматель швов, клянусь.

По дороге в город Слава включил запись диалога с Верой. Да, да, записал. Слушай, Слава, в оба уха. Одно брошенное слово, фраза, интонация могут помочь больше, чем… Чем что? А просто могут помочь.

Он свернул к микрорайону. Где-то здесь… Стоп машина. Он прошел путем, описанным Верой, через газоны (никогда наших людей не научат обходить их), через дорогу, вот два дома… Откуда же появился Дурнев? Видимо, пришел тем же путем, что и девушки. Второй раз звонил телефон, Слава нехотя ответил, это был Василий Алексеевич:

– Ты? Где тебя носит?

– Сергей улетел?

– Да, все в порядке. Я по другому поводу. Поезжай срочно на набережную. Дом разрушенный знаешь у начала набережной? Одни стены и крыша?

– Разумеется.

– Там для тебя кое-что интересное. Я договорился, тебя допустят.

25. Счет продолжен

Небольшой, двухэтажный, бывший особняк какого-нибудь негоцианта о давнем прошлом не напоминал ни куском штукатурки. Жильцов переселили давно, а дом забыли отремонтировать или хотя бы снести. Стоял он бесхозный, похожий на разруху после бомбежки. С него начиналась набережная в одну сторону и жилые кварталы в другую. В этот дом с пустыми проемами вместо окон и дверей забралась парочка пятнадцатилетних, прячась от холода. Дождь, снег, мороз, а юным парочкам, не имеющим средств потусоваться в молодежном клубе или хотя бы в дешевом кафе, достаточно мало-мальского укрытия и плевать на непогоду. Их согревают поцелуи и любопытство: что там, за поцелуями?

– Здесь воняет, – сказала девочка, закрывая нос шарфиком.

– Идем на второй этаж, – предложил юноша, щелкнув зажигалкой, – там чисто, я точно знаю.

Он поднял огонек над головой, девчонку взял за руку и повел за собой, осторожно ступая.

– Мы ни во что тут не вступим? Фу!

По интонации девочки было понятно, она морщилась, преодолевая брезгливость. Мальчик настойчиво вел ее за собой, не обращая внимания на фырканье. На втором этаже свернули в первую попавшуюся «квартиру» (дом когда-то разбили на отдельные квартиры), миновали комнатушку и очутились в просторной комнате, засыпанной штукатуркой. В углу стояла ветхая тахта, валялись какие-то палки-рейки и прочий хлам. Соорудив из двух бывших стульев подобие тумбочки, мальчик поставил туда горящую зажигалку и, развалившись на тахте, удовлетворенно отметил:

– Нормалек.

– Все равно воняет, – морщилась девочка. – Дай сигарету.

Закурили. По лицу ее можно было заметить, что курить научилась она недавно и ей это совсем не нравилось. Она присела рядом с мальчиком, ежилась:

– Холодно.

– Согреться хочешь? – спросил он. – У меня вино есть.

– Угу, мама унюхает, знаешь, что мне будет?

– Я жвачку дам.

Девочка подумала и тяжко вздохнула:

– Ну, давай твое вино.

Он извлек из кармана куртки бутылку и складной ножик, отрезал пробку, протянул вино подружке. Она опять вздохнула:

– Как бомжи какие-то. – Сделав пару глотков, вернула бутылку кавалеру. – Ну и гадость.

Целовались. Мальчик неумело возил руками по ней, уложил ее на тахту, просовывал ладонь между ног. Она то смеялась от щекотки, то отталкивала его:

– Пусти. Тут грязно, холодно и воняет дохлой кошкой.

– Ну что ты… Давай, а?.. – шептал прямо в ухо подружке, обдавая дыханием с винным запахом. – Расслабься.

– Я боюсь, – заявила девчонка.

– Так все это делают, еще никто не умер.

– От этого самого беременными становятся, – возражала просвещенная девочка.

– Ну… постараемся не стать…

– Мама узнает, знаешь, что мне будет?..

– Ты что, докладывать ей станешь?

– Ну не знаю…..

Ему пришлось долго уговаривать, а она плотнее сжимала коленки и не ложилась на тахту целиком. Ноги так и остались свисать с боку тахты, девочка решила встать, села…

– Ой, здесь кто-то есть, – с ужасом пролепетала она и отбежала к противоположной стене.

Он тоже поддался панике, очутился рядом с подружкой. Оба стояли у стены, направив взгляд на тахту. Юноша немного устыдился нечаянной трусости, громче положенного спросил:

– Ты что? Кому здесь быть?

– Там, – шептала она, указывая взглядом на тахту, – ногой дотронулась до… не знаю чего, но, по-моему, там кто-то.

Он достал ножик, отстранил девочку себе за спину (истинный джентльмен), сделал шаг вперед и выкрикнул:

– Есть здесь кто?

– Есть, есть, – скулила девчонка со страхом, – под кроватью. Не ходи… Уйдем отсюда…

– Эй! Кто там? Вылезай! – не слушал подружку мальчик.

Тишина. Ему тоже было страшно, еще как! Но он и не думал драпать. Опять же любопытство оказалось сильнее страхов. Мальчик нашел длинную рейку и ткнул ею под тахтой. Рейка уперлась во что-то податливое, не в стенку точно.

– Тише ты! – шикнул в сторону вскрикнувшей девчонки. – Стой там, где стоишь.

– Пойдем, а? Уйдем отсюда, пожалуйста…

Паренек отмахнулся и осторожно направился к тахте. Мальчик вдруг одним резким движением перевернул тахту и замер. Тахта бухнулась на пол, подняв пылищу.

– Что там? – нетерпеливо спросила девочка.

Разгоняя столб пыли руками, она приблизилась к мальчику, поднялась на цыпочки, выглядывая из-за спины юноши… У стены лежал человек, женщина. Высматривая подробности, девочка сделала шаг, другой… и закричала. У женщины не было головы.

Ребята сообщили в полицию о находке в заброшенном доме, туда же приехал Бакшаров.

Иногда полезно уехать, особенно в тяжелые периоды. Вдали от места обитания, от привычного окружения начинаешь смотреть на все под неожиданным углом. Последние два месяца в родном и ненавистном городе Сергей едва вынес. А зачем, спрашивается? Денег нет уехать, деться некуда? Вокруг скучная, жалкая, однообразная жизнь. Что он здесь забыл? Образован, знает языки, умеет поставить дело, с деньгами, молод. Мало дерьма свалилось на голову? Это даже дерьмом нельзя назвать. Сможет ли Бакшаров вылезти из горы трупов и вытащить его? Надежда есть, но такая чахлая. А ларчик-то просто открывается: уехать, и вся недолга. Да пусть здесь хоть все друг дружку перережут, ему какое дело? Забыть навсегда! Как только определился в дальнейших планах, ощутил внутренний подъем, работа пошла, как в былые времена. Потому и задержался, лично руководил погрузкой и отправкой. Вчера звонил Вере.

– Когда приедешь? Во сколько? – обрадовалась она.

– Завтра в семь тридцать вечера прилетаю. Час на различные проволочки. Машина на стоянке. Думаю, часа за полтора доберусь.

– Ты же не войдешь. Ключи от веранды у Бакшарова.

– Вера, – рассмеялся Сергей, – я отдал ему свой ключ, а на даче спрятан запасной. Готовься, мы уедем.

– Уедем? Ты серьезно?

– Серьезнее не бывает. Перед отъездом я тебя фотографировал, помнишь? Ты посчитала за шутку, а я сказал правду: для загранпаспортов. Вера, я скучаю…

– Я тоже. Жду.

– Кстати, о Бакшарове… Не говори ему, если позвонит, что я приезжаю, так нужно. До встречи. Я люблю тебя.

Легко слетели слова, значащие для Веры много. Примитивный набор слов – Сергей и в подпитии не говорил их никому – сейчас значат столько же и для него. Они начнут сначала, оторвавшись от прошлого. В основе будущего – слова, сказанные наспех и услышанные за сотни километров.

Сергей летел, а Сашка в это время сторожил его дворец днем и ночью среди облезлых кустов. В тюрьме и то лучше, надо полагать. Ларской классно, набросает дров в камин, поплавает в бассейне, телик посмотрит. Сашка же не мылся шестой день. Главное, никто не хочет лезть к ней ни под покровом темноты, ни средь бела дня. Ей, вообще-то, тоже несладко: окна задраены, взаперти, к шорохам прислушивается и дрожит как осиновый лист. Кстати, как он дрожит? Посмотреть бы… Вот-вот, постоянно отвлекается. Ворона каркает – считает, сколько раз, собака лает – породу представляет, ветер воет – на что похоже, перебирает. Так и шизофреником стать недолго.