Доверяю, как себе - Noel*

Когда задрожали стены, Люциус не выдержал и поставил ментальный щит, поблагодарив себя за решение не заходить к Драко. Все равно тот не сможет держать свою боль в себе и придет к нему.

Малфой не ошибся. Не прошло и четверти часа, как в комнату вошел Драко. Растрепанный, без мантии, с горящими, но немного припухшими, видимо, от слез, глазами.

- Отец, - начал он дрожащим голосом. Вместе с голосом снова задрожали стены. С этим явлением Люциус был знаком не понаслышке. Когда Драко было шесть лет, он настолько вывел отца своими выходками, что тот решил отшлепать сына. Расчет был на то, что ребенок, до которого и дотронуться-то боялись, запомнит урок надолго. Люциус не учел только огромной магической силы собственного отпрыска. Когда стали рушиться стены, Малфой-старший схватил сына и рванул цепочку аварийного портключа. Они исчезли из-под завала в последний момент. Левое крыло Малфой-менора восстанавливали еще полгода. После этого все ценные бьющиеся предметы Люциус сдал в Гринготс, а на все оставшееся в Меноре бьющееся и хрупкое имущество они с Северусом в течение месяца накладывали укрепляющие заклинания. Больше Малфой сына не бил, но был уверен, что сильно разозлившись или расстроившись, Драко просто разнесет здание по кирпичику.

«С этим надо что-то делать», - подумал Люциус, злясь на тех, кто посмел заставить его сына страдать. Пересев на диван, он поманил Драко к себе. Тот осторожно присел рядом, несколько мгновений просто смотрел на огонь, а потом обнял отца и спрятал лицо у него на груди.

- Наказание мое, что на этот раз случилось? - поинтересовался Люциус, поглаживая Драко по спине. Стены потихоньку переставали дрожать, что невозможно радовало старшего аристократа.

Младший Малфой поднял голову и всмотрелся в глаза отца:

- Понимаешь… мне шестнадцать… а я, - начал он, запинаясь, но не отводя взгляда, - а я еще ни разу ни с кем не был… Я и подумал, ты же мне поможешь, правда?

- Драко, ты же не имеешь в виду, что хочешь…

- Я хочу тебя, - уже решительнее заявил Драко и обвил шею отца руками.

В голове Люциуса будто бы исчезли все мысли, кроме одной: он должен помочь сыну, чего бы ему это не стоило. Где-то на окраине сознания маячила другая: он просто физически не сможет это сделать, ему помешает зелье импотенции, которое он до сих пор принимает, а противоядия у него нет. Прошло несколько секунд, и последняя спасительная мысль растаяла под напором умоляющих серых глаз. Люциус притянул сына себе на колени и поцеловал в висок, одновременно увеличивая амплитуду круговых поглаживаний по спине сына.

Драко разорвал зрительный контакт, и сознание старшего Малфоя несколько прояснилось, но не до такой степени, чтобы он понял, что делает. Прижав еще теснее своего мальчика к груди и повторяя про себя: «Только бы не испугать», - Люциус тихо прошептал ему на ушко:

- Уверен?

Драко кивнул. Старший Малфой прикусил мочку аккуратного уха, немного пососал ее, а потом тихо спросил:

- Не хочешь рассказать, что случилось?

Сын только покачал головой и потянулся за поцелуем. Люциус поцеловал его в уголок рта и спустился поцелуями по шее, потом поднялся назад, прошептав уже на другое ухо:

- Поттер?

Нижняя губа Драко задрожала, мужчина провел по ней пальцем, ловя тихое «Да». Люциус потянулся к пуговицам рубашки сына и стал их медленно расстегивать, покрывая поцелуями открывавшуюся нежную кожу и шепча между поцелуями:

- Какой ты у меня красивый… какой хороший… мой хороший…мой любимый мальчик…

Драко выгибался под его прикосновениями. Люциус сбросил свой эмпатический щит и удовлетворенно усмехнулся: все эмоции сына куда-то делись, исчезли, не выдержав конкуренции с желанием.

Юноша потянулся к рубашке Люциуса, но тот отстранил его руки, продолжая ласкать гладкую теплую кожу. Мужчина положил руку сыну на пах и, не расстегивая брюки, стал гладить и сжимать, мурлыкая мальчику на ухо разные нежности. Драко дернулся, выгнулся и, громко застонав, обмяк. По комнате пролетел магический вихрь, сметая с камина статуэтки и сбивая шкафчик со стены.

Младший Малфой сонно заморгал. Люциус, с которого понемногу стало сходить наваждение, обнял сына и стал укачивать в объятьях. Вскоре Драко заснул.

«Давно бы так», - подумал Малфой, уложил сына в кровать и переодел его заклинанием в пижаму. Осознание того, что он только что сделал, навалилось на него, когда он добрался до дивана в гостиной. Немного подумав, Люциус поблагодарил провиденье, что не дало ему сделать то, о чем сын просил, и выпил предусмотрительно прихваченное из защищенного заклятием неразбиваемости шкафчика снотворное зелье. В конце концов, плохо от этого никому не было, а муки совести свойственны лишь глупцам и невеждам.

* * *

Ночью его разбудило прикосновение к щеке. Проклиная про себя того, кто посмел его разбудить, Люциус открыл глаза. Это был Драко. Он был похож на привидение: полупрозрачный силуэт, облако волос, светящиеся отблесками лунного света глаза.

Люциус мысленно застонал: « Неужели второй раунд?»

- Папа, иди спать к себе. Тут неудобно, - заботливо сказал Драко.

Старший Малфой сел на диване, сын поцеловал его в щеку и ушел в свою спальню. Люциус пошел в свою комнату, недоумевая, когда они с сыном от высокомерного нейтралитета перешли к трогательной общности.

* * *

- Добрый вечер, Гарри, - поприветствовал Поттера Том, Томми же просто бросился парню на шею.

- Скучает по Вас, - снисходительно заметил Риддл, - все же пятнадцать лет в Вашем сознании - это не шутки. Привык он к Вашему присутствию.

- А вы ЕГО тоже чувствуете? - спросил Гарри, кивнув на дверь.

- Конечно, - ответил Том, садясь, за неимением мебели, на пол, где и сидел до появления Гарри. - Проверили мои слова?

- А Вы откуда знаете? - удивился Поттер.

- Я бы проверил, - пожал плечами мужчина, - мало ли, я Вас обманываю?

Гарри сел на пол, в его объятьях уютно устроился Томми:

- Папочка не обманывал, правда, Гарри?

- Нет, малыш, просто немного недоговаривал, - ответил Поттер, - ведь тогда, в приюте, воспитатель Вас не только бил и не кормил, сажая в карцер. Я прав?

Том отвернулся:

- Да, - донеслось до Гарри спустя минуту.

Риддл повернул голову, его синие глаза зло блестели:

- Значит, Дамблдор все же об этом знал.

- Почему Вы так решили?

- Потому что он почти единственный в Хогвартсе, а, может, и во всей Британии, кто помнит мое реальное детство, - прошипел Риддл.

Гарри ужаснулся:

- Всем остальным…

- Я либо стер, либо заменил воспоминания, - кивнул Том.