АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

Женя вздрогнула и открыла глаза. Ей показалось, что она произнесла это запретное имя вслух. Но пожилые джентльмены напротив были заняты своими газетами. Пронесло. Но рановато она расслабилась. И… где они сейчас? И как раз в купе заглянул проводник, встретился с Женей взглядом и улыбнулся.

— Джексонвилль через семь минут, миледи.

— Благодарю, — кивнула Женя.

Семь минут — это разбудить Алису, привести её в порядок и самой собраться.

— Эллис, проснись, малышка.

Алиса неохотно открыла глаза и села. Женя поправила ей волосы, помогла надеть пальто, надела на неё беретик, быстро накинула плащ, достала зеркальце и оглядела себя. Нет, кажется, не растрепалась.

Поезд плавно замедлял ход, вкатываясь под вокзальный навес.

— Вот и приехали, — улыбнулась Женя Алисе, вставая и беря её за руку.

Попутчики вежливо приподняли шляпы. Женя ответила им столь же вежливыми кивком и улыбкой и вышла из купе.

Когда они уже покинули вокзал, Женя озабоченно спросила Алису:

— Ты дойдёшь сама? Или взять на ручки?

Алиса посмотрела на неё и вздохнула:

— Я постараюсь.

— Ну и умница. Пойдём.

— Мам, а Дрыгалка моя где?

— У меня. Дома поиграешь, хорошо?

Но Алиса надула губы, и Женя решила уступить. В Гатрингсе она же разрешила играть на улице, так что всё должно быть по справедливости. Женя достала из кармана плаща меховой комок и надела петлю от резинки на ладошку Алисы. И теперь та шла рядом, в такт шагам выбрасывая и ловя игрушку.

Так они шли по Мейн-стрит, на минутку остановились у витрины игрушечного магазина, и Алиса с полным удовлетворением отметила, что такой Дрыгалки там нет. А мама это заметила? Заметила, конечно.

Они шли долго, очень долго. Но наконец дошли. Их забор, их калитка. Женя достала ключи, но Алиса толкнула калитку, и та открылась перед ними.

Дверь сарая открыта настежь, и в его глубине возится, чем-то громыхая, Эркин. Женя, крепко сжимая на всякий случай руку Алисы, прошла мимо. Нижняя дверь открыта, лестница только что вымыта, верхняя дверь не заперта, в кухне булькает на плите чайник.

— Вот мы и дома.

— Ага, — выдохнула Алиса, закрывая глаза.

— Ты спишь уже? — смеялась Женя, раздевая её. — Сейчас ляжешь, моя маленькая, зайчик мой.

— Ага-а, — соглашалась Алиса, покорно крутясь под её руками.

Когда Женя уложила Алису, в кухне грохнула об пол вязанка. Женя ещё раз подоткнула одеяльце и вышла в кухню. Эркин, сидя на корточках перед плитой, поправлял огонь.

— Чайник уже кипит, — сказал он, не оборачиваясь.

Женя молча подошла и села рядом с ним, ткнулась лбом в его плечо, обняла. Эркин потёрся щекой об её волосы.

— Женя, я ещё воды принесу сейчас и закрою всё, хорошо? — его шёпот словно погладил её.

Женя с трудом оторвалась от него и встала.

— Да. Воды хватит, я сейчас приготовлю что-нибудь.

— Ты устала, не надо.

Но Женя уже хлопотала у шкафчика и стола.

— Нет, я быстро. Ты закрывай всё и поднимайся, уже темнеет.

— Ага.

Выходя из кухни, Эркин захватил вёдра, и Женя только покачала головой. Молчаливое упрямство Эркина было ей уже хорошо знакомо. Ну что, яичницу, что ли, быстренько сделать? Да, окна в комнате, чтобы со двора не увидели.

Женя задёрнула и расправила шторы, зажгла лампу и побежала на кухню, где уже накалилась сковородка. Три яйца. Ей одно, Эркину два. И чай заварить.

Эркин внёс в кухню полные вёдра, вышел в прихожую запереть дверь и прошёл в кладовку переодеться.

— Эркин, у меня готово уже.

— Да, — сразу откликнулся он. — Иду.

Женя накрыла на стол, загородила лампу маленькой складной ширмой, выложила из сумочки остатки шоколада и ещё одну плитку, повернулась к двери и едва не столкнулась с Эркином, который нёс сковородку с шипящей и стреляющей яичницей и чайник.

— Куда прикажете ставить, мэм?

Его плутовская улыбка обожгла Женю, словно солнечный зайчик ударил в лицо. Эркин поставил чайник и сковородку на стол, сел на своё место и, всё ещё улыбаясь, ожидающе посмотрел на Женю. Она негромко, чтобы не разбудить Алису, засмеялась в ответ и села к столу, разложила яичницу по тарелкам.

— Ты ел что-нибудь в городе?

— Ага, — Эркин энергично расправлялся с яичницей. — Вкусно как, Женя. У вас как, всё порядком обошлось?

— Порядком, — улыбнулась Женя. — Мы отлично прогулялись. Бери ещё. Я больше не хочу. Бери-бери, мы очень хорошо пообедали в Гатрингсе.

Эркин недоверчиво посмотрел на неё, но она уже положила ему на тарелку остатки яичницы, налила чаю.

— Ты рано вернулся?

— Ну, я сразу на шоссе пошёл и на попутке поехал, — Эркин улыбнулся. — На русской машине. В кабине ехал. Как… как лендлорд. Уф, вкусно как, спасибо, Женя.

— На здоровье.

Женя смотрела, как он пьёт чай, и скручивала шоколадную фольгу в две длинные узкие полоски. Одну обернула себе вокруг правого безымянного пальца, проверила, как снимается и надевается колечко. Эркин рассеянно смотрел на неё, о чём-то задумавшись, и вздрогнул, когда она взяла его за руку.

— Что?

— Подожди, сейчас объясню.

Женя сделала ему такое же кольцо на безымянный палец правой руки, сняла и положила рядом со своим. Она придумала это ещё в Гатрингсе и специально купила перед отъездом плитку в золотой, а не в серебряной, как обычно, фольге.

— Эркин, ты знаешь, что мы сегодня сделали?

— Ну-у, — Эркина насторожил её торжественный тон, и отвечал он потому неуверенно. — Ну, документы получили. Ну-у, — и вдруг догадался: — Мы поженились, так?

— Так, — кивнула Женя. — Когда люди женятся, они дают друг другу клятву.

— Что?!

— Да. Теперь так, — она надела ему на мизинец своё колечко, а его на свой палец, встала, потянув его за собой. — И повторяй за мной. Я, Евгения Маликова…

Она сделала паузу, и Эркин, уже начиная понимать, сказал внезапно пересохшими губами:

— Я Эркин Мороз…

— …В здравом уме и твёрдой памяти…

— В здравом уме и твёрдой памяти.

— …Беру тебя в супруги…

— Беру тебя в супруги.

— …И обещаю тебе…

Женя говорила торжественно и даже чуть сурово, сразу и вспоминая, и придумывая. И Эркин повторял за ней таким же строгим тоном.

— … Любовь и верность… в здоровье и болезни… в радости и печали… рядом и вдалеке… и клянусь в этом… и только смерть разлучит нас.

Эркин нахмурился и впервые не повторил, а сказал по-своему.

— И даже смерть не разлучит нас, — и, отвечая на удивлённый взгляд Жени, упрямо сказал: — Я и там буду верен тебе.

— И я тебе, — кивнула, соглашаясь, Женя. — А теперь меняемся кольцами. Вот так. И ты мне надень. Ага. И поцелуемся. Вот теперь всё по правилам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});