АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

— Ваше решение зависит от моего ответа?

— Браво, — рассмеялся Рассел. — Примем как версию, что обоих. Я не спрашиваю вас, откуда вы взяли ту информацию, которой мне угрожаете. Не спрашиваю, что это за информация. По очень простой причине, — он сделал паузу, ожидая её вопроса, но она молчала, и тогда он сказал сам: — Я не боюсь.

— Почему? — вопрос прозвучал с обычной равнодушной вежливостью, когда ответ не нужен и не интересен, но этикет требует поддерживать разговор.

— Потому что мне всё равно, миссис Стоун. Прошлого уже нет, будущего ещё нет, а настоящее мне неинтересно.

Она пожала плечами. Они уже подходили к кованым распахнутым воротам.

— Ну вот. Вы сейчас на вокзал, миссис Стоун? — она неопределённо повела плечом, и он усмехнулся. — Не смею навязывать своё общество, милая леди. Видите ли, миссис Стоун, я всегда поступаю так, как я сам считаю нужным. Я могу выслушать совет, но принять его или отвергнуть… решаю я сам. Чем бы мне ни угрожали, а угрожать вы, кстати, можете только русскими, что вы меня им сдадите, то для этого вам придётся пойти к ним и донести, а вы, как я понимаю, не сторонница доносов, так что ваша угроза… блеф.

Они уже вышли на тихую улицу, зажатую оградой парка и задними дворами домов. Слева издалека доносился гул человеческих голосов.

— Вы блефуете, миссис Стоун, — повторил Рассел. — Но, принимая решение, я, несомненно, обдумаю ваши… м-м-м… пожелания. А сейчас… не смею задерживать.

Он слегка поклонился и преувеличенно театральным жестом поднёс к губам её руку, не коснувшись губами, а опять же театрально только изобразив поцелуй.

Миссис Стоун не отдёрнула руки, казалось, она не видела, не замечала его. И когда он разжал пальцы, повернулась и ушла, не оглядываясь.

Рассел проводил её взглядом до угла и не спеша пошёл по улице. Однако, кто бы мог подумать, что миссис Стоун как-то связана с Центром. Он совсем её не помнит. Хотя… хотя он и не знал в лицо всех сотрудников. Интересно, насколько она осведомлена о работах? Всего Центра и о его конкретных. Три розы в пруду. Три красные розы на могилу любимого. Но почему именно в пруд? Хотя… пруд как замена… неужели Оврагу?! Совсем интересно. Если принять эту гипотезу, то многое становится понятным. И почему она помнит его, а он её нет. "Материал" он никогда не рассматривал. Превращение объекта в субъект мешает исследованию. И как же она тогда выжила? "Материал" ликвидировали вместе с исследователями и обслуживающим персоналом. Но… но это проблемы миссис Стоун. Его они не касаются и не волнуют. А вот Джен…

Рассел невольно вздохнул. Нет, если Джен хочет использовать спальника и получать от этого удовольствие, то это святое право каждой белой леди. Для того спальников и делали. Но если из-за спальника она отказала Хьюго, то… то, значит, она считаете спальника способным на чувства. Женщины легко теряют голову и верят, вернее, не верят в то, что интимные ласки и самый великолепный секс не означают наличия каких-то человеческих чувств. Да и многие мужчины грешат этим же. Но вернёмся к Джен. Разумеется, он не будет ей мешать, но предостеречь от некоторых ошибок необходимо. Вряд ли ей понравится, если спальник растлит её дочку. И самое… обидное, что сделает это из привычки к работе. Начав сексуальные действия, вработанный спальник действует автоматически. А Джен доверяет ему девочку, разрешает трогать. Джен надо предупредить, а дальше пусть решает сама: мала её дочка или нет. Но сделать это надо очень аккуратно. К тому же вряд ли она единственная постоянная клиентка у индейца. А вот хозяина, скорее всего, у него нет. Так что… ну, посмотрим по ситуации.

Рассел вышел к ярмарке, скользнул взглядом по скопищу палаток, торговцев и покупателей. Белые и цветные вперемешку. Нет, он не любитель такого. И что теперь? Пообедать и вернуться в Джексонвилль? И что? Слушать опять вздохи о прошлом и надежды на поворот… Нет, надоело. К тому же собирался именно на весь уик-энд. Решил — делай. И не меняй решения без крайней необходимости.

Он повернулся и по-прежнему не спеша пошёл к Мейн-стрит. Лёгкая пробежка по барам, обед в ресторане, а там и вечерняя программа определится сама собой.

Алиса заснула сразу, как только они сели в вагон. Женя сняла с неё пальто, усадила поудобнее и укрыла своим плащом. Алиса сонно вздохнула, не открывая глаз. Как бы не пришлось её от вокзала до дома нести на руках. Всё-таки она ещё мала для таких поездок. Но день был… просто упоительный. И подумать только: она теперь замужем! Даже свадебное путешествие у них было в этот странный парк. И свадебный пир. Сэндвичи, шоколад и яблоки. А потом ещё обед в кафе, правда, уже только вдвоём с Алисой. А под конец ещё мороженое с взбитыми сливками. Немудрено, что Алиска спит, её саму в сон клонит.

На этот раз были попутчики, но Женя не обращала на них внимания, как, впрочем, и они на неё. Женя села поудобнее и закрыла глаза…

…Над столом в жёлто-оранжевом, как солнце, абажуре горит лампочка, и в её свете зелёная скатерть на столе блестит и переливается.

— Дима, это не слишком опасно?

— Слишком опасно — довоенная категория, — отец не спеша вдумчиво раскладывает по скатерти карты…

…Женя вздохнула, не открывая глаз. Отец любил раскладывать пасьянс, считая это лучшим отдыхом. А мама вязала. За картами и вязанием и решались, как она сейчас понимает, все домашние проблемы. Её никогда не прогоняли, она слушала, часто не понимая, но, оказывается, всё запомнила…

…— И отказ может быть деянием, Дима.

— Я врач. Если я промолчу, откажусь… это чьи-то жизни. Чьи бы они ни были.

— Но, Дима, надо подумать и о будущем.

— Я сделал всё возможное…

…А это она потом узнала и поняла. Все деньги были положены в банк, целевым вкладом на её образование. Их хватило на школу, а потом у неё была стипендия, и она смогла закончить колледж.

Женя слышала, как мимо ходили, как напротив вставали и садились, поезд не очень удачный — много остановок, но с другой стороны… Алиса поспит, да и ей самой надо отдохнуть. Она на мгновение как проваливается в полусон-полувоспоминание…

…— Будь умной девочкой. Тебе придётся рассчитывать только на себя. Учись, как следует. Без профессии… — мама сокрушённо качает головой.

— Мама, а ты?

— У меня был папа.

— А я замуж выйду.

Мама смеётся.

— Ну, ты же ещё совсем маленькая, Женя. Когда это будет, если будет, и как оно будет… Не загадывай. Загад не бывает богат.

— А вот и будет.

— Когда будет, тогда и поговорим…

…Вот оно и есть. И есть он, готовый всё взять на себя, пожертвовать всем, даже собой. А мамы нет. Маме бы он понравился. Работящий, спокойный, хозяйственный. Да, мама бы одобрила её выбор. И папа. Отец и Эркин дружили бы, мама вязала бы Эркину.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});